Деньги Достоевского.
Ему 16 лет (1838), он учится в таинственном Михайловском замке в Петербурге (помните судьбу Павла I?), в военном инженерном училище и пишет брату из летних лагерей: «Веришь ли, что я во время выступленья из лагерей не имел ни копейки денег; заболел дорогою от простуды... и от голода и не имел ни гроша, чтоб смочить горло глотком чаю» (письмо брату 9 августа 1838 г.). И еще ему нужны сапоги и кивер, а на них тоже денег нет.
А где же отец? Его деньги? «Любезнейший папенька! Боже мой, как давно не писал я к Вам, как давно я не вкушал этих минут истинного сердечного блаженства, истинного, чистого, возвышенного... блаженства, которое ощущают только те, которым есть с кем разделить часы восторга и бедствий; которым есть кому поверить всё, что совершается в душе их. О как жадно теперь я упиваюсь этим блаженством…».
Хорошо бы всем так дети писали. Но вот в конце письма: «Без денег беда. Если можно, папенька, пришлите мне хоть что-нибудь» (письмо 5 июня 1838 г.).
Вышли хоть что-нибудь. Семья, на самом деле, по части денег «никакая» – многодетная, со скудным поместьем, без матери (рано умерла), разве что с тетушкой, сестрой матери, вышедшей замуж в первостатейное купеческое семейство. От нее и ее мужа, время от времени – рука помощи.
А так, год за годом, бедность. От нее, может быть, тот ужас и нервность, которыми пронизаны все его писания, скороговорка, крик, стоящий на страницах, его болезненность, гнев – и еще униженность в тоне, в позе, во всех жизненных обстоятельствах, попадающих под перо. Непрерывный монолог человека, согнутого сызмальства.
«Боже мой! Долго ли я еще буду брать у Вас последнее. Но эта помощь необходима или я пропал. Срок платежа прошел давно. Спасите меня. Пришлите мне 60 р. (50 р. долга, 10 для моих расходов до лагеря). Скоро в лагери, и опять новые нужды. Боже мой! Знаю, что мы бедны. Но, бог свидетель, я не требую ничего лишнего. Итак, умоляю Вас помогите мне скорее, как можно. — Время идет, бумага вся. — Ваш до гроба преданный во веки веков. Сын Ваш Ф. Достоевский» (письмо отцу 23 марта 1839).
Отец умер, Ф.Д. вышел из училища для короткой службы в Петербурге, потом отставка (пока не услали куда-нибудь за Урал), отставной инженер - поручик, мечта одна – литература. «Служба надоела, как картофель» (письмо брату, апрель 1844 г.). А как прожить?
Мы – бедные, родились от бедных, потерявших свое имущество, и как же нам не понять другого бедного – пусть даже мирового значения? Вот он пытается получить деньги, долю в имении отца, описывая, как живет: «Теперь жить плохо… Человек может сгнить и пропасть, как пропащая собака… Всякий за себя, все против тебя, а Бог за всех… Имею величайшую надобность в платье. Зимы в Петербурге холодны, а осени весьма сыры и вредны для здоровья… Так как я не буду иметь квартиры, ибо со старой за неплатеж нужно непременно съехать, то мне придется жить на улице или спать под колоннадою Казанского собора… Наконец, нужно есть… Я… делал долги, проживался, терпел стыд и горе, терпел болезни, голод и холод, теперь терпение кончилось…» (письмо П. Карепину, распорядителю имущества, 20 августа 1844 г.).
Отдайте мои деньги! Нет ни копейки, нет платья, и «нужно долги заплатить». Ему – 22 года.
А дальше - что? Чтобы писать, нужно есть. Чтобы есть, нужно писать. Выход найден – переводы! Бальзак, Эжен Сю, Жорж Санд и т.п. А еще? Юношеские предприятия, «стартапы»! Переведем и издадим с братом сами, и заработаем много тысяч рублей! Где-то денег займем. «Пусти весь роман в 8 томах по целковому, у нас барыша 7000. Книгопродавцы уверяют, что книга раскупится в 6 месяцев… Вот наше предприятие; хочешь вступать в союз или нет. Выгоды очевидны» (письмо брату 31 декабря 1843 г.).
Все это были несбыточные мечты, ничто из этого не осуществилось, разве что переводы. А потом появился первый роман – «Бедные люди». Конечно же, «бедные», о чем еще писать?
Стало веселее, авторские гонорары. Роман был опубликован Некрасовым, как только получен (2-я половина 1845 г. - январь 1846 г.). Автору – 25 лет, Ф.Д. принят как тот, кто займет место Гоголя. Успех!
Ему 16 лет (1838), он учится в таинственном Михайловском замке в Петербурге (помните судьбу Павла I?), в военном инженерном училище и пишет брату из летних лагерей: «Веришь ли, что я во время выступленья из лагерей не имел ни копейки денег; заболел дорогою от простуды... и от голода и не имел ни гроша, чтоб смочить горло глотком чаю» (письмо брату 9 августа 1838 г.). И еще ему нужны сапоги и кивер, а на них тоже денег нет.
А где же отец? Его деньги? «Любезнейший папенька! Боже мой, как давно не писал я к Вам, как давно я не вкушал этих минут истинного сердечного блаженства, истинного, чистого, возвышенного... блаженства, которое ощущают только те, которым есть с кем разделить часы восторга и бедствий; которым есть кому поверить всё, что совершается в душе их. О как жадно теперь я упиваюсь этим блаженством…».
Хорошо бы всем так дети писали. Но вот в конце письма: «Без денег беда. Если можно, папенька, пришлите мне хоть что-нибудь» (письмо 5 июня 1838 г.).
Вышли хоть что-нибудь. Семья, на самом деле, по части денег «никакая» – многодетная, со скудным поместьем, без матери (рано умерла), разве что с тетушкой, сестрой матери, вышедшей замуж в первостатейное купеческое семейство. От нее и ее мужа, время от времени – рука помощи.
А так, год за годом, бедность. От нее, может быть, тот ужас и нервность, которыми пронизаны все его писания, скороговорка, крик, стоящий на страницах, его болезненность, гнев – и еще униженность в тоне, в позе, во всех жизненных обстоятельствах, попадающих под перо. Непрерывный монолог человека, согнутого сызмальства.
«Боже мой! Долго ли я еще буду брать у Вас последнее. Но эта помощь необходима или я пропал. Срок платежа прошел давно. Спасите меня. Пришлите мне 60 р. (50 р. долга, 10 для моих расходов до лагеря). Скоро в лагери, и опять новые нужды. Боже мой! Знаю, что мы бедны. Но, бог свидетель, я не требую ничего лишнего. Итак, умоляю Вас помогите мне скорее, как можно. — Время идет, бумага вся. — Ваш до гроба преданный во веки веков. Сын Ваш Ф. Достоевский» (письмо отцу 23 марта 1839).
Отец умер, Ф.Д. вышел из училища для короткой службы в Петербурге, потом отставка (пока не услали куда-нибудь за Урал), отставной инженер - поручик, мечта одна – литература. «Служба надоела, как картофель» (письмо брату, апрель 1844 г.). А как прожить?
Мы – бедные, родились от бедных, потерявших свое имущество, и как же нам не понять другого бедного – пусть даже мирового значения? Вот он пытается получить деньги, долю в имении отца, описывая, как живет: «Теперь жить плохо… Человек может сгнить и пропасть, как пропащая собака… Всякий за себя, все против тебя, а Бог за всех… Имею величайшую надобность в платье. Зимы в Петербурге холодны, а осени весьма сыры и вредны для здоровья… Так как я не буду иметь квартиры, ибо со старой за неплатеж нужно непременно съехать, то мне придется жить на улице или спать под колоннадою Казанского собора… Наконец, нужно есть… Я… делал долги, проживался, терпел стыд и горе, терпел болезни, голод и холод, теперь терпение кончилось…» (письмо П. Карепину, распорядителю имущества, 20 августа 1844 г.).
Отдайте мои деньги! Нет ни копейки, нет платья, и «нужно долги заплатить». Ему – 22 года.
А дальше - что? Чтобы писать, нужно есть. Чтобы есть, нужно писать. Выход найден – переводы! Бальзак, Эжен Сю, Жорж Санд и т.п. А еще? Юношеские предприятия, «стартапы»! Переведем и издадим с братом сами, и заработаем много тысяч рублей! Где-то денег займем. «Пусти весь роман в 8 томах по целковому, у нас барыша 7000. Книгопродавцы уверяют, что книга раскупится в 6 месяцев… Вот наше предприятие; хочешь вступать в союз или нет. Выгоды очевидны» (письмо брату 31 декабря 1843 г.).
Все это были несбыточные мечты, ничто из этого не осуществилось, разве что переводы. А потом появился первый роман – «Бедные люди». Конечно же, «бедные», о чем еще писать?
Стало веселее, авторские гонорары. Роман был опубликован Некрасовым, как только получен (2-я половина 1845 г. - январь 1846 г.). Автору – 25 лет, Ф.Д. принят как тот, кто займет место Гоголя. Успех!
А как с деньгами? Не густо, но чуть легче. «Все это время я был без копейки и жил на кредит… В начале этого месяца явился Некрасов, отдал мне часть долга… Терзаемый угрызениями совести Некрасов… к 15 январю обещал мне 100 руб. серебром за купленный им у меня роман «Бедные люди». Ибо сам чистосердечно сознался, что 150 р. серебром плата не христианская. И посему 100 руб. серебром набавляет мне сверх из раскаяния» (письмо брату 8 октября 1845 г.).
Какое торжество! Я столько стою! И жизнь налаживается! «На днях, не имея денег, зашел к Некрасову. Сидя у него пришла идея романа в 9 письмах. Придя домой, я написал этот роман в одну ночь; величина его ½ печатного листа. Утром отнес к Некрасову и получил за него 125 руб. ассигнациями… Вечером у Тургенева читался мой роман... и произвел фурор»! (письмо брату 16 ноября 1845 г.). Колокольчики звенят! Всех одолел! И впереди сытая и многообещающая жизнь.
Да, конечно, но только в апреле 1849 г. Федор Михайлович Достоевский (ему 27 лет) был арестован по делу «петрашевцев» и за одно только чтение и попытку распространения запрещенного «письма Белинского – Гоголю» (против властей, конечно) был приговорен к «расстрелянию», а потом помилован (с инсценировкой казни в декабре 1849 г.). Но как помилован? Четыре года каторжных работ, а потом бессрочно в рядовые, с лишением всех прав и состояния. Так что с конца 1849 г. Достоевский гол как сокол, на краю света – в арестантской роте в Омске, выжигает алебастр на работах, и имя ему – тюремные / каторжные финансы.
Кстати, а это что это такое? В каторге денег нельзя иметь, они немедленно отбирались, обыск за обыском. Но у всех были деньги, каждый, кто обладал ремеслом, делал что-то в городе.
«Все… трудились и добывали копейку. Деньги есть чеканенная свобода, а потому для человека, лишенного совершенно свободы, они дороже вдесятеро» (Достоевский. «Записки из Мертвого дома»). На них играли, любили, кормились, курили, пили, был вещевой рынок, было ростовщичество, были подобия предприятий и торговых сетей. Кто как мог, воровал. Море контрабанды. И еще был свой «банк» - старовер, которому доверял каждый на каторге. Он прятал деньги в тайник (никто не мог его отыскать) в стволе дерева.
Вершина всего – подаяние. «Я возвращался с утренней работы один, с конвойным. Навстречу мне прошли мать и дочь, девочка лет десяти, хорошенькая, как ангельчик…. Мать была солдатка, вдова. Ее муж, молодой солдат, был под судом и умер в госпитале, в арестантской палате, в то время, когда и я там лежал больной. Жена и дочь приходили к нему прощаться; обе ужасно плакали.
Увидев меня, девочка закраснелась, пошептала что-то матери; та тотчас же остановилась, отыскала в узелке четверть копейки и дала ее девочке. Та бросилась бежать за мной... «На, „несчастный", возьми Христа ради копеечку!» — кричала она, забегая вперед меня и суя мне в руки монетку. Я взял ее копеечку, и девочка возвратилась к матери совершенно довольная. Эту копеечку я долго берег у себя» (Достоевский. «Записки из Мертвого дома»).
Если бы не бедность, если бы не каторжный труд, была бы «русская душа» у Достоевского такой отчаянной, такой печальной, такой готовой кричать на разрыв? Было бы стойким ощущение, что ты находишься в мрачной реке? Была бы – в ином случае - русская душа тихой, деятельной и теплой?
Нет ответа – есть только бедность и голод пишущего человека, которому казалось, что он всё на свете понял и распознал, когда был в страшной нужде, изломанным и больным.
Как бы уйти от этого? Как отодвинуться от бедности в общество «всеобщего благосостояния», как его любят называть во всем мире? В сытый «золотой миллиард», которому мы пока не принадлежим?
У этого есть много путей, и они хорошо известны, и один из них – не ощущать себя особенной, изломанной душой, купающейся в бедности как особенной духовной силе. Здесь нечем гордиться и не в чем искать духовные преимущества. Бедность – не порок для отдельного человека, бывают разные обстоятельства, но огромный порок – для общества, в котором униженных и оскорбленных, бедных и несчастных должно быть еле различимое меньшинство.
Какое торжество! Я столько стою! И жизнь налаживается! «На днях, не имея денег, зашел к Некрасову. Сидя у него пришла идея романа в 9 письмах. Придя домой, я написал этот роман в одну ночь; величина его ½ печатного листа. Утром отнес к Некрасову и получил за него 125 руб. ассигнациями… Вечером у Тургенева читался мой роман... и произвел фурор»! (письмо брату 16 ноября 1845 г.). Колокольчики звенят! Всех одолел! И впереди сытая и многообещающая жизнь.
Да, конечно, но только в апреле 1849 г. Федор Михайлович Достоевский (ему 27 лет) был арестован по делу «петрашевцев» и за одно только чтение и попытку распространения запрещенного «письма Белинского – Гоголю» (против властей, конечно) был приговорен к «расстрелянию», а потом помилован (с инсценировкой казни в декабре 1849 г.). Но как помилован? Четыре года каторжных работ, а потом бессрочно в рядовые, с лишением всех прав и состояния. Так что с конца 1849 г. Достоевский гол как сокол, на краю света – в арестантской роте в Омске, выжигает алебастр на работах, и имя ему – тюремные / каторжные финансы.
Кстати, а это что это такое? В каторге денег нельзя иметь, они немедленно отбирались, обыск за обыском. Но у всех были деньги, каждый, кто обладал ремеслом, делал что-то в городе.
«Все… трудились и добывали копейку. Деньги есть чеканенная свобода, а потому для человека, лишенного совершенно свободы, они дороже вдесятеро» (Достоевский. «Записки из Мертвого дома»). На них играли, любили, кормились, курили, пили, был вещевой рынок, было ростовщичество, были подобия предприятий и торговых сетей. Кто как мог, воровал. Море контрабанды. И еще был свой «банк» - старовер, которому доверял каждый на каторге. Он прятал деньги в тайник (никто не мог его отыскать) в стволе дерева.
Вершина всего – подаяние. «Я возвращался с утренней работы один, с конвойным. Навстречу мне прошли мать и дочь, девочка лет десяти, хорошенькая, как ангельчик…. Мать была солдатка, вдова. Ее муж, молодой солдат, был под судом и умер в госпитале, в арестантской палате, в то время, когда и я там лежал больной. Жена и дочь приходили к нему прощаться; обе ужасно плакали.
Увидев меня, девочка закраснелась, пошептала что-то матери; та тотчас же остановилась, отыскала в узелке четверть копейки и дала ее девочке. Та бросилась бежать за мной... «На, „несчастный", возьми Христа ради копеечку!» — кричала она, забегая вперед меня и суя мне в руки монетку. Я взял ее копеечку, и девочка возвратилась к матери совершенно довольная. Эту копеечку я долго берег у себя» (Достоевский. «Записки из Мертвого дома»).
Если бы не бедность, если бы не каторжный труд, была бы «русская душа» у Достоевского такой отчаянной, такой печальной, такой готовой кричать на разрыв? Было бы стойким ощущение, что ты находишься в мрачной реке? Была бы – в ином случае - русская душа тихой, деятельной и теплой?
Нет ответа – есть только бедность и голод пишущего человека, которому казалось, что он всё на свете понял и распознал, когда был в страшной нужде, изломанным и больным.
Как бы уйти от этого? Как отодвинуться от бедности в общество «всеобщего благосостояния», как его любят называть во всем мире? В сытый «золотой миллиард», которому мы пока не принадлежим?
У этого есть много путей, и они хорошо известны, и один из них – не ощущать себя особенной, изломанной душой, купающейся в бедности как особенной духовной силе. Здесь нечем гордиться и не в чем искать духовные преимущества. Бедность – не порок для отдельного человека, бывают разные обстоятельства, но огромный порок – для общества, в котором униженных и оскорбленных, бедных и несчастных должно быть еле различимое меньшинство.
"Имеющий уши - да слышит. Умеющий думать - поймёт. Не для всех". Это отзыв о моей новой книге "Потрясенные общества.".
Читательский рейтинг - высший, 5. Ее берут в море. Это - счастье
Цена - очень, 428 руб.
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
Читательский рейтинг - высший, 5. Ее берут в море. Это - счастье
Цена - очень, 428 руб.
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
Иван Бунин в возрасте 77 лет (1948 г.) написал из Парижа гневное письмо в советский журнал «Октябрь» с опровержением «нелепых вымыслов» Юрия Жукова, будущего гранда официальной журналистики, Героя Соцтруда. «Я не «маленький и сухонький», а выше среднего роста, худощавый, но широкий в кости и в плечах, держусь твердо и прямо».
«…Назвать мое лицо «рафинированным лицом эстета» может только круглый дурак; губами я никогда не жую, пенсне не ношу — только прикладываю к глазам, когда смотрю вдаль; голос имею не «скрипучий», а еще настолько звучный, что, когда читаю в зале перед тысячной публикой, слышно в самых дальних углах».
«…Злобу и жующие губы Жуков приписал мне, очевидно, только потому, что как же обойтись без этих классических пошлостей, раз изображаешь «маленького, сухонького» старикашку?» (25 марта 1948 г.).
Не дай Бог получить такое письмо – от умного, от превосходного, от в тысячу раз тебя превосходящего человека! Письмо это не было, конечно, опубликовано в «Октябре» и дошло до нас только как извлечение из личного архива Г. А. Санникова, тогдашнего зам. главного редактора.
Какую же бестактность, какую нелюбовь нужно иметь, чтобы написать (Жуков): ««…Маленький, сухонький Бунин: рафинированное лицо эстета, под усталыми глазами дряблые мешки, седой, аккуратно расчесанный пробор, пенсне. Он старчески жует губами, утомленно потирает лоб… Он глядит пустыми глазами в зал…» (Октябрь, 1947, №10).
Мы другие, чем нас изображают. Мы не властны над чужим пером и чужой кистью. Так глупо попасть под них! Вот письмо Льва Толстого от 24 ноября 1907 г.:
«Соня вся поглощена копией моего и ее портрета, написанного Репиным. Портрет преуморительный: представлен нализавшийся и глупо улыбающийся старикашка, это я, перед ним бутылочка или стаканчик (это что-то похожее было на письменном столе), и рядом сидит жена или, скорее, дочь (это Соня) и грустно и неодобрительно смотрит на куликнувшего старичишку».
Мы не такие, какими мы можем казаться. Мы часто не можем защитить себя. Мы легко можем превратиться в анекдот благодаря чужой памяти, чьему-то птичьему перу.
Но каждый из нас – другой. Глубже, тяжелее, любимей. Лучше и моложе. С неповторимым опытом, неоценимыми размышлениями. Там, где настоящие мы – великая страна. И входить в нее чужому человеку – кто бы он ни был – должно с великой осторожностью и любовью. Не желай другому быть таким, каким не хочешь быть сам.
«…Назвать мое лицо «рафинированным лицом эстета» может только круглый дурак; губами я никогда не жую, пенсне не ношу — только прикладываю к глазам, когда смотрю вдаль; голос имею не «скрипучий», а еще настолько звучный, что, когда читаю в зале перед тысячной публикой, слышно в самых дальних углах».
«…Злобу и жующие губы Жуков приписал мне, очевидно, только потому, что как же обойтись без этих классических пошлостей, раз изображаешь «маленького, сухонького» старикашку?» (25 марта 1948 г.).
Не дай Бог получить такое письмо – от умного, от превосходного, от в тысячу раз тебя превосходящего человека! Письмо это не было, конечно, опубликовано в «Октябре» и дошло до нас только как извлечение из личного архива Г. А. Санникова, тогдашнего зам. главного редактора.
Какую же бестактность, какую нелюбовь нужно иметь, чтобы написать (Жуков): ««…Маленький, сухонький Бунин: рафинированное лицо эстета, под усталыми глазами дряблые мешки, седой, аккуратно расчесанный пробор, пенсне. Он старчески жует губами, утомленно потирает лоб… Он глядит пустыми глазами в зал…» (Октябрь, 1947, №10).
Мы другие, чем нас изображают. Мы не властны над чужим пером и чужой кистью. Так глупо попасть под них! Вот письмо Льва Толстого от 24 ноября 1907 г.:
«Соня вся поглощена копией моего и ее портрета, написанного Репиным. Портрет преуморительный: представлен нализавшийся и глупо улыбающийся старикашка, это я, перед ним бутылочка или стаканчик (это что-то похожее было на письменном столе), и рядом сидит жена или, скорее, дочь (это Соня) и грустно и неодобрительно смотрит на куликнувшего старичишку».
Мы не такие, какими мы можем казаться. Мы часто не можем защитить себя. Мы легко можем превратиться в анекдот благодаря чужой памяти, чьему-то птичьему перу.
Но каждый из нас – другой. Глубже, тяжелее, любимей. Лучше и моложе. С неповторимым опытом, неоценимыми размышлениями. Там, где настоящие мы – великая страна. И входить в нее чужому человеку – кто бы он ни был – должно с великой осторожностью и любовью. Не желай другому быть таким, каким не хочешь быть сам.
Как стать состоятельным. Без греха. От «А» до «Я»
А) Треть века Россия – старательский лагерь.
Б) Цены задраны. Кольты, лопаты, салуны. Много ям - и много самородков. Кто в золоте, кто – вспоминает о том, что могло бы быть
В) Любить риски, экстрим. Не нужно бросаться с парашютом. Достаточно быть в бизнесе. Это большое приключение
Г) Брать всё на себя. Тащить всё на себе. Отвечать за всех. Могу, должен, имею право, это – я.
Д) Не менять первую жену. Не менять вторую. Ну хотя бы не менять третью
Е) То же – о мужьях
Ё) Удачливость – она должна быть. Есть те, кому она не дана. Факт жизни
Ж) Быть профи. Любителям – не везет. Дуракам – не везет. Везет – внимательно разбирающемся в процессе.
З) Быть гибким, меняющимся. Быть готовым все изменить. Меняться, когда меняются правила. Мир другой – каждые пять лет. Быть в вечном движении. Быть вечно ищущим.
И) Знать только то, что можно знать. Лишнего – не знать. Знать, как можно больше – по делу, по миру, по будущему делу.
К) Понимать правила, систему. Как все устроено. Быть в меру подчиненным. Быть на длинном поводке от системы.
Л) Не сидеть у соски. У спецраспределителя. Производить – реальное или идеи. Неизменно – нужное.
М) Принимать высочайшие риски. Быть готовым отвечать на них. И за них.
Н) Искать свою жилу. Быть на бегу. Всегда. В марафоне. Не на короткой дистанции
О) Не навредить другому. Не бросать. Поднимать тех, кто слабее. Не предавать.
П) Прирастать, не делить. Не принимать куски – их создавать.
Р) Желать быть состоятельным. Желать себе. Желать для всех.
С) Быть не в одиночестве. Вести.
Т) Создавать идеи. Быть вечным конструктором. Быть вечно думающим
У) Конкурировать. Жестко, ясно.
Ф) Но это не война. Ничто не стоит того, чтобы жить как на войне
Х) Любить быть. Любить. Собственно, это можно было бы поставить еще в десяток пунктов
Ц) Удерживать собственную энергию – поиска, бытия. Ни за что ее не снижать
Ч) Быть всегда не старше сорока. Ну на крайний случай – сорока пяти.
Ш) Не замаливать грехи. Не нести грехи, которые были бы непереносимыми
Щ) Дети тоже должны уметь выживать. Выбрасывать их из гнезда, чтобы могли летать.
Ъ) Никого не ставить выше себя. Никого – ниже
Ы) Не искать кумиров. Коучей не искать. Самому приводить себя в порядок. Балансировать себя. Самому (ой) удерживаться на траектории. Быть сильным
Ь) Быть благотворителем. Жить легче. Но истинным – для тех, кому хуже
Ю) Все это было бы слишком хорошо, чтобы случиться
Я) Быть готовым все бросить. Оставить. Уйти. Снова начать. Неважно где. Это – старательский лагерь.
Из моей книги: 3-е изд., 2025, "Правила бессмысленного финансового поведения"
Wildberries (цена ниже, чем в Озон) https://www.wildberries.ru/catalog/302510963/detail.aspx
А) Треть века Россия – старательский лагерь.
Б) Цены задраны. Кольты, лопаты, салуны. Много ям - и много самородков. Кто в золоте, кто – вспоминает о том, что могло бы быть
В) Любить риски, экстрим. Не нужно бросаться с парашютом. Достаточно быть в бизнесе. Это большое приключение
Г) Брать всё на себя. Тащить всё на себе. Отвечать за всех. Могу, должен, имею право, это – я.
Д) Не менять первую жену. Не менять вторую. Ну хотя бы не менять третью
Е) То же – о мужьях
Ё) Удачливость – она должна быть. Есть те, кому она не дана. Факт жизни
Ж) Быть профи. Любителям – не везет. Дуракам – не везет. Везет – внимательно разбирающемся в процессе.
З) Быть гибким, меняющимся. Быть готовым все изменить. Меняться, когда меняются правила. Мир другой – каждые пять лет. Быть в вечном движении. Быть вечно ищущим.
И) Знать только то, что можно знать. Лишнего – не знать. Знать, как можно больше – по делу, по миру, по будущему делу.
К) Понимать правила, систему. Как все устроено. Быть в меру подчиненным. Быть на длинном поводке от системы.
Л) Не сидеть у соски. У спецраспределителя. Производить – реальное или идеи. Неизменно – нужное.
М) Принимать высочайшие риски. Быть готовым отвечать на них. И за них.
Н) Искать свою жилу. Быть на бегу. Всегда. В марафоне. Не на короткой дистанции
О) Не навредить другому. Не бросать. Поднимать тех, кто слабее. Не предавать.
П) Прирастать, не делить. Не принимать куски – их создавать.
Р) Желать быть состоятельным. Желать себе. Желать для всех.
С) Быть не в одиночестве. Вести.
Т) Создавать идеи. Быть вечным конструктором. Быть вечно думающим
У) Конкурировать. Жестко, ясно.
Ф) Но это не война. Ничто не стоит того, чтобы жить как на войне
Х) Любить быть. Любить. Собственно, это можно было бы поставить еще в десяток пунктов
Ц) Удерживать собственную энергию – поиска, бытия. Ни за что ее не снижать
Ч) Быть всегда не старше сорока. Ну на крайний случай – сорока пяти.
Ш) Не замаливать грехи. Не нести грехи, которые были бы непереносимыми
Щ) Дети тоже должны уметь выживать. Выбрасывать их из гнезда, чтобы могли летать.
Ъ) Никого не ставить выше себя. Никого – ниже
Ы) Не искать кумиров. Коучей не искать. Самому приводить себя в порядок. Балансировать себя. Самому (ой) удерживаться на траектории. Быть сильным
Ь) Быть благотворителем. Жить легче. Но истинным – для тех, кому хуже
Ю) Все это было бы слишком хорошо, чтобы случиться
Я) Быть готовым все бросить. Оставить. Уйти. Снова начать. Неважно где. Это – старательский лагерь.
Из моей книги: 3-е изд., 2025, "Правила бессмысленного финансового поведения"
Wildberries (цена ниже, чем в Озон) https://www.wildberries.ru/catalog/302510963/detail.aspx
www.wildberries.ru
Правила бессмысленного финансового поведения. Издание 3-е, Издательство АСТ
Яков Миркин - доктор экономических наук, известнейший экономист и публицист, автор нескольких бестселлеров.
Новое издание бестселлера для тех, кто хочет быть профи в личных финансах, вовремя замечать риски и обходить кризисы.
Чтобы с толком управлять имуществом…
Новое издание бестселлера для тех, кто хочет быть профи в личных финансах, вовремя замечать риски и обходить кризисы.
Чтобы с толком управлять имуществом…
Кто много и с любовью читает книги, не жжет и не громит. В 1911 г. в Михайловском, купленном казной у сына Пушкина Григория, основали приют для престарелых литераторов. И волею судеб там оказалась Варвара Васильевна Тимофеева (Починковская). Писательница в возрасте 60+. Влюбленная в пушкинское. Даже в бильярдный шар, бывший когда-то в пушкинской руке.
И еще свидетельница. 17.02.1918. «Вторую ночь видим зарево влево от Тригорского» (здесь и ниже – В. Тимофеева – Починковская. Шесть лет в Михайловском).
Тригорское – место девичье, онегинское, семейства Вульф – там Пушкин обитал днями. «Вчера и третьего дня сожгли три усадьбы: Васильевское, Батово, Вече. Сегодня жгут, вероятно, Лысую Гору».
Все это – пушкинские, соседские усадьбы. Она свидетельствует: «Кучки парней и мужиков рассыпались по саду в направлении к дому… На террасе в саду уже стучат топоры и звенят разбитые стекла. В кучке девок и баб слышатся смех и задорные окрики. «Что, небось не взломать? А еще хвастался – всех, мол, дюжее!»… Сугробы и… сумерки вынуждают меня вернуться назад в Воронич»
Воронич – древний холм, в нескольких сотнях шагов от Тригорского, там - церковь, деревня. Ползем по снегу туда вместе с Варварой Васильевной.
«Не проходит и часа, как в доме дьяконицы передается известие, что грабят Тригорское». Это 5 минут хода. «Оттуда доносится к нам грохот и треск разбиваемых окон… Вбегает с воплем старая служанка Софии Борисовны (баронессы Вревской) и кричит на весь дом: «Грабят ведь нас! Зажигать начинают! Куда мне барышню мою деть, не знаю… Примите вы нас!».
София Вревская – дочь Евпраксии Вульф, в замужестве Вревской.
Евпраксия – одна из муз Тригорского. На 10 лет младше Пушкина. Она – в «Евгении Онегине». Она же – в шалостях Пушкина. И она же в него влюблена. Очень. Знаменита жженкой (пуншем). Жгла ее в парке Тригорского для компании шалопаев (с Пушкиным, конечно). Замужем за Вревским с лета 1831 г. Не хотела, но пошла. Брак был счастлив, 13 детей.
Она же – Зизи. Из Онегина: «Да вот в бутылке засмоленной, между жарким и блан-манже, цимлянское несут уже; за ним строй рюмок узких, длинных, подобно талии твоей, Зизи, кристалл души моей, предмет стихов моих невинных, любви приманчивый фиал, ты, от кого я пьян бывал!»
Барышне Софии Вревской, ее дочери, в горящем Тригорском – 79 лет. Седьмой ребенок. Вытащили из окна уже горящего дома. Доживала свой век в 1920-е.
Ей очень благодарны пушкинисты. Именно она отдала в Пушкинский Дом вещи, связанные с Пушкиным. И она же сожгла пачку писем Пушкина Евпраксии – по завещанию матери. Не хотела, но сожгла. Исполнила волю.
«В доме дьяконицы… паника. Кто-то предупредил их, что зажгут и дом отца Александра, в двух шагах от нас, на той же горе». Отец Александр – это, видимо, священник Александр Петрович Невежин. Ему 66 лет. 15 лет служил в Георгиевской церкви на Ворониче (псковские архивы).
«Духовная» семья эта, и без того похожая на муравейник… мечется теперь взад и вперед... Я не вижу еще никакой опасности, но бессознательно подчиняюсь общей тревоге, хватаясь то за одно, то за другое. Прежде всего, за книги и рукописи».
Остановимся на минуту. «Прежде всего, за книги и рукописи».
Книги. Рукописи. Унести хоть что-то – случится еще в миллионах семей. 1917 – 1921. 1930-е. 1940-е.
«В Тригорском… зажигают костры и внутри, и снаружи. Целые хороводы носятся там вокруг костров, держась за руки и распевая какие-то дикие, разудалые песни. Крыша занимается, из труб вырывается дымное пламя, искры снопами разлетаются в воздухе. Дом уже весь сквозной, пронизан огнями и напоминает какую-то адскую клетку… Как бесы снуют там зловещие черные тени… Не хватает духу смотреть… Отец Александр… приютил у себя старушку баронессу с семьей ее слуг, сторожит всю ночь дом, и никто не является поджигать его. Тригорское догорает… Мы ложимся, не раздеваясь, в ожидании судьбы».
Она еще не знает, что впереди у нее долгая судьба. В 1920-х работала в первом пушкинском заповеднике. Ушла, когда ей было 80+. Пока же наступает другой день, 19 февраля 1918 г. Смертный день для пушкинского Михайловского.
И еще свидетельница. 17.02.1918. «Вторую ночь видим зарево влево от Тригорского» (здесь и ниже – В. Тимофеева – Починковская. Шесть лет в Михайловском).
Тригорское – место девичье, онегинское, семейства Вульф – там Пушкин обитал днями. «Вчера и третьего дня сожгли три усадьбы: Васильевское, Батово, Вече. Сегодня жгут, вероятно, Лысую Гору».
Все это – пушкинские, соседские усадьбы. Она свидетельствует: «Кучки парней и мужиков рассыпались по саду в направлении к дому… На террасе в саду уже стучат топоры и звенят разбитые стекла. В кучке девок и баб слышатся смех и задорные окрики. «Что, небось не взломать? А еще хвастался – всех, мол, дюжее!»… Сугробы и… сумерки вынуждают меня вернуться назад в Воронич»
Воронич – древний холм, в нескольких сотнях шагов от Тригорского, там - церковь, деревня. Ползем по снегу туда вместе с Варварой Васильевной.
«Не проходит и часа, как в доме дьяконицы передается известие, что грабят Тригорское». Это 5 минут хода. «Оттуда доносится к нам грохот и треск разбиваемых окон… Вбегает с воплем старая служанка Софии Борисовны (баронессы Вревской) и кричит на весь дом: «Грабят ведь нас! Зажигать начинают! Куда мне барышню мою деть, не знаю… Примите вы нас!».
София Вревская – дочь Евпраксии Вульф, в замужестве Вревской.
Евпраксия – одна из муз Тригорского. На 10 лет младше Пушкина. Она – в «Евгении Онегине». Она же – в шалостях Пушкина. И она же в него влюблена. Очень. Знаменита жженкой (пуншем). Жгла ее в парке Тригорского для компании шалопаев (с Пушкиным, конечно). Замужем за Вревским с лета 1831 г. Не хотела, но пошла. Брак был счастлив, 13 детей.
Она же – Зизи. Из Онегина: «Да вот в бутылке засмоленной, между жарким и блан-манже, цимлянское несут уже; за ним строй рюмок узких, длинных, подобно талии твоей, Зизи, кристалл души моей, предмет стихов моих невинных, любви приманчивый фиал, ты, от кого я пьян бывал!»
Барышне Софии Вревской, ее дочери, в горящем Тригорском – 79 лет. Седьмой ребенок. Вытащили из окна уже горящего дома. Доживала свой век в 1920-е.
Ей очень благодарны пушкинисты. Именно она отдала в Пушкинский Дом вещи, связанные с Пушкиным. И она же сожгла пачку писем Пушкина Евпраксии – по завещанию матери. Не хотела, но сожгла. Исполнила волю.
«В доме дьяконицы… паника. Кто-то предупредил их, что зажгут и дом отца Александра, в двух шагах от нас, на той же горе». Отец Александр – это, видимо, священник Александр Петрович Невежин. Ему 66 лет. 15 лет служил в Георгиевской церкви на Ворониче (псковские архивы).
«Духовная» семья эта, и без того похожая на муравейник… мечется теперь взад и вперед... Я не вижу еще никакой опасности, но бессознательно подчиняюсь общей тревоге, хватаясь то за одно, то за другое. Прежде всего, за книги и рукописи».
Остановимся на минуту. «Прежде всего, за книги и рукописи».
Книги. Рукописи. Унести хоть что-то – случится еще в миллионах семей. 1917 – 1921. 1930-е. 1940-е.
«В Тригорском… зажигают костры и внутри, и снаружи. Целые хороводы носятся там вокруг костров, держась за руки и распевая какие-то дикие, разудалые песни. Крыша занимается, из труб вырывается дымное пламя, искры снопами разлетаются в воздухе. Дом уже весь сквозной, пронизан огнями и напоминает какую-то адскую клетку… Как бесы снуют там зловещие черные тени… Не хватает духу смотреть… Отец Александр… приютил у себя старушку баронессу с семьей ее слуг, сторожит всю ночь дом, и никто не является поджигать его. Тригорское догорает… Мы ложимся, не раздеваясь, в ожидании судьбы».
Она еще не знает, что впереди у нее долгая судьба. В 1920-х работала в первом пушкинском заповеднике. Ушла, когда ей было 80+. Пока же наступает другой день, 19 февраля 1918 г. Смертный день для пушкинского Михайловского.
«Грабят… Михайловское», - возвещают мне утром. А я лежу, как в параличе, без движения от… дум… «Власть завистливой злобы и бессмысленной тьмы».
Чему же Вы удивляетесь, Варвара Васильевна? Огромный разрыв в достатке между усадьбами и «местными». Плюс безвластье – огромные, не защищенные дома, набитые ценностями. «Грабь награбленное». К концу 1918 г. не разрушенные дома остались только в 25% поместий (Пензенская губерния, Л. Рассказова. Разгром дворянских усадеб (1917 – 1919)).
«Под вечер вижу в окне новое зарево… «Зажгли Зуево!». Зуево – это и есть Михайловское. Пушкин. Зуй – болотная птица, их много в тех местах.
Другая судьба у пушкинского Болдино. Там был сход крестьян, и приговор – не жечь. «Мы имеем полное желание эту усадьбу… соблюсти, сохранить, а доход… употреблять… для просветительских целей. И на месте сим желательно увековечить память великого поэта А. С. Пушкина (нашего помещика)... На подлинном приговоре участвовало 45 домохозяев неграмотных, 29 грамотных» (11.04.1918 г., музей в Болдине).
Им – низкий поклон. Поклон крестьянским сходам в Ясной Поляне и Поленове. Там тоже решили – не жечь, хранить.
Два дня спустя Варвара Васильевна идет в Михайловское. «Шла по лесу, видела потухшие костры из сожженных томов «Отечественных записок», «Русского богатства», «Вестника Европы»… и вспоминала славную эпоху мечтаний о просветительном освобождении мысли и совести, о борьбе и гонениях за эти мечты… Подняла из тлеющего мха обгорелую страничку «Капитанской дочки» посмертного издания 1838 года… Издалека завидела, как двое мужиков и баба вывозят кирпич и железо с обуглившихся развалин дома – музея.
-Испортили вам ваше гулянье… - сказал пожилой мужик, мельком оглянувшись, когда я подошла.
-Что гулянье испортили, это еще невелика беда... А вот что память Пушкина разрушили, это уже непростительно!
-Память Пушкина? А какая тут память его?
-А этот вот самый дом и есть его память… Мы этот дом бережем, а вы его зачем-то разрушили…
-А-а! – равнодушно протянул он, не оборачиваясь».
«Нашла в снегу осколки бюста, куски разбитой топорами мраморной доски от старого бильярда… Взяла на память страдальческий висок разбитой вдребезги его посмертной маски».
Повторим за ней, только медленно: «Страдальческий висок разбитой вдребезги его посмертной маски».
Варвара Васильевна, Вы убиваете нас. Мы – дети выживших. Мы, сегодняшние, просто не родились бы, если бы всё это не произошло. Были бы другие люди, другая жизнь. Мы не знаем, что было в жизни наших семей в 1918 г. Они безвинны? Или в чем-то виноваты? Доподлинно сказать нельзя.
Но мы зато знаем, что Вы все-таки обрели надежду. «26 мая 1918 года… Ушла пешком в 9 утра в Святые горы. Несла пучок незабудок и ландышей из Тригорского, чтобы положить его к драгоценному имени. Шла точно к родному к изгнаннику Михайловского, изгнанная оттуда».
26 мая по старому стилю – день рождения Пушкина, по-нашему – 6 июня. Пушкин лежит в Святогорском монастыре.
«Выхожу к памятнику и вижу: хор певчих в полном сборе, иеромонах и дьякон с кадилом и одинокая фигура настоятеля... Слышу торжественный возглас: «Душу преставившегося боярина Александра… и еже простятся ему согрешения, вольная же и невольная… Слезы радости и благодарения – монастырю... Торжественная, полная, с трогательным чувством отслуженная панихида производила глубокое, неизгладимое впечатление».
И, может быть, главное.
«Я… со слезами, не отрываясь, глядела на памятник с кощунственно отбитым золотым крестом и бронзовыми украшениями, тоже отбитыми… Но то, что он был еще тут, этот беломраморный обелиск с именем, прославившим Россию… и лежит под этой надписью свежий букетик лиловой сирени с белою розой рядом с пучком тригорских незабудок и ландышей – все это радостно волновало меня и окрыляло душу надеждой на иное, более светлое будущее. С неумирающей памятью о родном своем гении не может умереть страна, породившая этого гения!»
Чему же Вы удивляетесь, Варвара Васильевна? Огромный разрыв в достатке между усадьбами и «местными». Плюс безвластье – огромные, не защищенные дома, набитые ценностями. «Грабь награбленное». К концу 1918 г. не разрушенные дома остались только в 25% поместий (Пензенская губерния, Л. Рассказова. Разгром дворянских усадеб (1917 – 1919)).
«Под вечер вижу в окне новое зарево… «Зажгли Зуево!». Зуево – это и есть Михайловское. Пушкин. Зуй – болотная птица, их много в тех местах.
Другая судьба у пушкинского Болдино. Там был сход крестьян, и приговор – не жечь. «Мы имеем полное желание эту усадьбу… соблюсти, сохранить, а доход… употреблять… для просветительских целей. И на месте сим желательно увековечить память великого поэта А. С. Пушкина (нашего помещика)... На подлинном приговоре участвовало 45 домохозяев неграмотных, 29 грамотных» (11.04.1918 г., музей в Болдине).
Им – низкий поклон. Поклон крестьянским сходам в Ясной Поляне и Поленове. Там тоже решили – не жечь, хранить.
Два дня спустя Варвара Васильевна идет в Михайловское. «Шла по лесу, видела потухшие костры из сожженных томов «Отечественных записок», «Русского богатства», «Вестника Европы»… и вспоминала славную эпоху мечтаний о просветительном освобождении мысли и совести, о борьбе и гонениях за эти мечты… Подняла из тлеющего мха обгорелую страничку «Капитанской дочки» посмертного издания 1838 года… Издалека завидела, как двое мужиков и баба вывозят кирпич и железо с обуглившихся развалин дома – музея.
-Испортили вам ваше гулянье… - сказал пожилой мужик, мельком оглянувшись, когда я подошла.
-Что гулянье испортили, это еще невелика беда... А вот что память Пушкина разрушили, это уже непростительно!
-Память Пушкина? А какая тут память его?
-А этот вот самый дом и есть его память… Мы этот дом бережем, а вы его зачем-то разрушили…
-А-а! – равнодушно протянул он, не оборачиваясь».
«Нашла в снегу осколки бюста, куски разбитой топорами мраморной доски от старого бильярда… Взяла на память страдальческий висок разбитой вдребезги его посмертной маски».
Повторим за ней, только медленно: «Страдальческий висок разбитой вдребезги его посмертной маски».
Варвара Васильевна, Вы убиваете нас. Мы – дети выживших. Мы, сегодняшние, просто не родились бы, если бы всё это не произошло. Были бы другие люди, другая жизнь. Мы не знаем, что было в жизни наших семей в 1918 г. Они безвинны? Или в чем-то виноваты? Доподлинно сказать нельзя.
Но мы зато знаем, что Вы все-таки обрели надежду. «26 мая 1918 года… Ушла пешком в 9 утра в Святые горы. Несла пучок незабудок и ландышей из Тригорского, чтобы положить его к драгоценному имени. Шла точно к родному к изгнаннику Михайловского, изгнанная оттуда».
26 мая по старому стилю – день рождения Пушкина, по-нашему – 6 июня. Пушкин лежит в Святогорском монастыре.
«Выхожу к памятнику и вижу: хор певчих в полном сборе, иеромонах и дьякон с кадилом и одинокая фигура настоятеля... Слышу торжественный возглас: «Душу преставившегося боярина Александра… и еже простятся ему согрешения, вольная же и невольная… Слезы радости и благодарения – монастырю... Торжественная, полная, с трогательным чувством отслуженная панихида производила глубокое, неизгладимое впечатление».
И, может быть, главное.
«Я… со слезами, не отрываясь, глядела на памятник с кощунственно отбитым золотым крестом и бронзовыми украшениями, тоже отбитыми… Но то, что он был еще тут, этот беломраморный обелиск с именем, прославившим Россию… и лежит под этой надписью свежий букетик лиловой сирени с белою розой рядом с пучком тригорских незабудок и ландышей – все это радостно волновало меня и окрыляло душу надеждой на иное, более светлое будущее. С неумирающей памятью о родном своем гении не может умереть страна, породившая этого гения!»
Низкий поклон Вам, Варвара Васильевна! «Не может умереть страна»! Вы сказали это в поразительно темном 1918 году. Достаток для всех, книги, лучшие на свете школы, ожидаемая продолжительность жизни – 80+. Все это еще нужно сделать.
И еще один Ваш урок - медленного, пленительного чтения. «Вот там налево, в угловой комнате, где помещался, по преданию, его кабинет, стоял старинный, красного дерева шкаф – я назвала его Pushkiniana – c собранием всех изданий… Эта комната, зимой «вся как янтарная» в часы заката».
Вся как янтарная. Как хочется там расположиться. Тому, кто читает, никогда не поднять руки на книги, детей вечности.
Это мой новый очерк в "Неделе"
И еще один Ваш урок - медленного, пленительного чтения. «Вот там налево, в угловой комнате, где помещался, по преданию, его кабинет, стоял старинный, красного дерева шкаф – я назвала его Pushkiniana – c собранием всех изданий… Эта комната, зимой «вся как янтарная» в часы заката».
Вся как янтарная. Как хочется там расположиться. Тому, кто читает, никогда не поднять руки на книги, детей вечности.
Это мой новый очерк в "Неделе"
Оптимистический сценарий на 2032 - 2034 годы (вероятность - 20-25%).
Есть и другие сценарии.
"Диктатура развития – общество / государство с высочайшей концентрацией власти, которая полностью (или во многом) подчинила свою деятельность задачам экономического и социального развития. «Из грязи в князи».
Примеры – СССР 1920-х, Испания 1960-х, Тайвань конца 1940-х – начала 1980-х, Южная Корея 1960-х – начала 1980-х, Сингапур, 1960-е – 1980-е, Китай конца 1970-х – 2020-е.
Характерные черты:
1) Сверхконцентрация власти, ограничения свобод. Политическая либерализация, как правило, начинается через несколько десятилетий. Жесткие вертикали. Например, в случае Тайваня – «один лидер – одна партия – одно государство».
2) Цели – сверхбыстрый рост, технологическая модернизация, рост ожидаемой продолжительности жизни, качество жизни. Плюс обороноспособность. Плюс конкурентоспособность в мире. Эти цели, действительно, являются главными, не на словах, а на деле. Именно им подчиняется экономическая и социальная политика, любое решение, любое действие властей.
3) Лидер глубоко привержен достижению этих целей.
Например, в случае Тайваня (Чан Кайши) – огромное личное желание построить образцовую экономику как модель для всего Китая, доказать свое превосходство, получить «второй шанс» после потери власти на материковом Китае в конце 1940-х гг.
4) Несовершенные институты. Отсутствие реальной защиты права собственности, независимого суда, независимой прессы. Расширенные силовые структуры. Монополия на власть одной идеологии, преследование инакомыслия.
Что есть – то есть. Так было.
5) Репрессивное право / правоприменение, исключающие любую децентрализацию, идущую «снизу». Например, в случае Тайваня, действие в течение трех десятилетий чрезвычайных законов, военного положения, введенных в конце 1940-х гг.
6) Власть технократии (группа наиболее способных и образованных специалистов + привлекаемые ими выдающиеся консультанты, инвесторы, менеджеры, имеющие иностранное гражданство, но «отечественные» корни). В случае Тайваня «привлекаемые» - американцы, имеющие китайское происхождение.
7) Авторы «экономического чуда», занимающие высшие позиции в истэблишменте, пользующиеся полной поддержкой тех, в чьих руках сосредоточена вся власть. Либо имеющие эту власть. Как правило, уникальные судьбы, характеры, таланты, образование.
😎 «Экономика развития» (development economics) как идеология хозяйственной жизни. Это – особенный раздел экономической теории и практики. К экономике «на бегу», находящуюся на стадии «быстрого роста» и модернизации, могут быть не применимы идеи и теории, которые используются для регулирования экономик, находящихся в стабилизированном состоянии, являющихся более зрелыми.
Проще говоря, нельзя находясь в Москве, Астане, Минске или Ташкенте, управлять экономикой так, как будто сидишь в Вашингтоне, Лондоне или Париже.
😎 «Государство развития». Государство, в котором вся политика, образ мышления, деятельность подчинены развитию. «Правительство развития», «центральный банк развития», «министерство финансов развития» и т.п.
9) «Экономика развития». Экономика, пронизанная стимулами, находящаяся на стадии быстрого роста («на бегу»). Максимум стимулов. Максимум поощрения инвестиций. Параметры такой экономики, пример «формулы быстрого роста» см. выше, в Части VI книги.
10) Администрация развития. Группа специалистов или обособленное ведомство, которое полностью сконцентрировано на задачах развития и пользуется особенной поддержкой и доверием у высшей власти. Рядом с правительством, перегруженным текущими функциями и часто не способным сосредоточиться на перспективах.
11) Смешанная экономика, в которой высокую роль играет государство (госсектор, бюджетные инвестиции, крупнейшие строительные проекты в отраслях и инфраструктуре за счет государства, регулирование всего и вся).
12) Взрыв позитивной, теплой энергии народа, среднего и малого бизнеса, его уверенность в будущем, в низких рисках, в том, что всё делается ради того, чтобы каждая семья могла строить для себя – год за годом – всё более лучшие условия жизни.
Есть и другие сценарии.
"Диктатура развития – общество / государство с высочайшей концентрацией власти, которая полностью (или во многом) подчинила свою деятельность задачам экономического и социального развития. «Из грязи в князи».
Примеры – СССР 1920-х, Испания 1960-х, Тайвань конца 1940-х – начала 1980-х, Южная Корея 1960-х – начала 1980-х, Сингапур, 1960-е – 1980-е, Китай конца 1970-х – 2020-е.
Характерные черты:
1) Сверхконцентрация власти, ограничения свобод. Политическая либерализация, как правило, начинается через несколько десятилетий. Жесткие вертикали. Например, в случае Тайваня – «один лидер – одна партия – одно государство».
2) Цели – сверхбыстрый рост, технологическая модернизация, рост ожидаемой продолжительности жизни, качество жизни. Плюс обороноспособность. Плюс конкурентоспособность в мире. Эти цели, действительно, являются главными, не на словах, а на деле. Именно им подчиняется экономическая и социальная политика, любое решение, любое действие властей.
3) Лидер глубоко привержен достижению этих целей.
Например, в случае Тайваня (Чан Кайши) – огромное личное желание построить образцовую экономику как модель для всего Китая, доказать свое превосходство, получить «второй шанс» после потери власти на материковом Китае в конце 1940-х гг.
4) Несовершенные институты. Отсутствие реальной защиты права собственности, независимого суда, независимой прессы. Расширенные силовые структуры. Монополия на власть одной идеологии, преследование инакомыслия.
Что есть – то есть. Так было.
5) Репрессивное право / правоприменение, исключающие любую децентрализацию, идущую «снизу». Например, в случае Тайваня, действие в течение трех десятилетий чрезвычайных законов, военного положения, введенных в конце 1940-х гг.
6) Власть технократии (группа наиболее способных и образованных специалистов + привлекаемые ими выдающиеся консультанты, инвесторы, менеджеры, имеющие иностранное гражданство, но «отечественные» корни). В случае Тайваня «привлекаемые» - американцы, имеющие китайское происхождение.
7) Авторы «экономического чуда», занимающие высшие позиции в истэблишменте, пользующиеся полной поддержкой тех, в чьих руках сосредоточена вся власть. Либо имеющие эту власть. Как правило, уникальные судьбы, характеры, таланты, образование.
😎 «Экономика развития» (development economics) как идеология хозяйственной жизни. Это – особенный раздел экономической теории и практики. К экономике «на бегу», находящуюся на стадии «быстрого роста» и модернизации, могут быть не применимы идеи и теории, которые используются для регулирования экономик, находящихся в стабилизированном состоянии, являющихся более зрелыми.
Проще говоря, нельзя находясь в Москве, Астане, Минске или Ташкенте, управлять экономикой так, как будто сидишь в Вашингтоне, Лондоне или Париже.
😎 «Государство развития». Государство, в котором вся политика, образ мышления, деятельность подчинены развитию. «Правительство развития», «центральный банк развития», «министерство финансов развития» и т.п.
9) «Экономика развития». Экономика, пронизанная стимулами, находящаяся на стадии быстрого роста («на бегу»). Максимум стимулов. Максимум поощрения инвестиций. Параметры такой экономики, пример «формулы быстрого роста» см. выше, в Части VI книги.
10) Администрация развития. Группа специалистов или обособленное ведомство, которое полностью сконцентрировано на задачах развития и пользуется особенной поддержкой и доверием у высшей власти. Рядом с правительством, перегруженным текущими функциями и часто не способным сосредоточиться на перспективах.
11) Смешанная экономика, в которой высокую роль играет государство (госсектор, бюджетные инвестиции, крупнейшие строительные проекты в отраслях и инфраструктуре за счет государства, регулирование всего и вся).
12) Взрыв позитивной, теплой энергии народа, среднего и малого бизнеса, его уверенность в будущем, в низких рисках, в том, что всё делается ради того, чтобы каждая семья могла строить для себя – год за годом – всё более лучшие условия жизни.
13) Развитие при сохранении стабильности. Постепенная, очень осторожная экономическая либерализация (с уменьшением роли государства, сокращением регулятивной нагрузки, сбалансированным высвобождением рыночных сил). Она может длиться десятилетиями (пример – Тайвань). В опережение политической либерализации. Сначала высвобождение экономики при сохранении стабильности, потом на основе роста благосостояния и зрелости экономики – высвобождение в политической и социальной жизни.
Пример – на Тайване сначала три десятилетия экономической либерализации (1950-е – 1980-е), затем – политическая либерализация (с конца 1980-х гг.), которая началась после того, как Тайвань был признан «азиатским тигром», «новой индустриальной страной».
14) Международная поддержка (крайне желательна). Доступ к технологиям, оборудованию, открытые рынки для экспорта – импорта, привлечения капитала (по лозунгу «ласковый теленок всех маток сосет»). Перезагрузка отношений (при необходимости).
15) Разумный изоляционизм, не закрывая экономику (см. Часть VI). Политика здравого смысла (быть «в свою пользу»).
16) Все реформы – популярные. Каждое макроэкономическое решение просчитывается с точки зрения того, какое оно будет иметь влияние на ожидаемую продолжительность жизни в стране и качество жизни семей. Должно быть позитивным. Связки «реформа – отъем», «если реформа, то непопулярная» в массовом сознании не существует.
17) Нет – копированию. Нет – подражанию. Но – знание и учет международной практики создания сверхбыстрых экономик. Разогнать экономику до высоких скоростей – техническая, проектная задача. Есть известные технологии, как это сделать. Дело умелого макроэкономического инжиниринга. Но вместе с тем, должны полностью учитываться особенности страны: традиции, культура, модели массового поведения, что происходит с населением, состояние ресурсов, основной капитал, текущая экономическая и социальная ситуация, тренды, которые нужно переломить или поддержать.
18) Как и в любом антикризисном менеджменте, должны быть идеи – умные идеи, что делать, к чему стремиться в первую – десятую очередь, что дает наиболее высокие конкурентные преимущества – сейчас и потом, какой должна быть экономика страны – через 5, 10, 15 и т.п. лет, какими средствами это должно достигаться.
«Экономическое чудо» (его смогли совершить 15 – 20 стран после второй мировой войны) – это не только технологическая задача, но еще и искусство макроэкономического инжиниринга.
Торжество талантливых и умных спецов.
Пусть оно обязательно будет в России".
Из моей книги "Гуттаперчевый человек" (2-е, расширенное издание "Краткой истории российских стрессов")
Пример – на Тайване сначала три десятилетия экономической либерализации (1950-е – 1980-е), затем – политическая либерализация (с конца 1980-х гг.), которая началась после того, как Тайвань был признан «азиатским тигром», «новой индустриальной страной».
14) Международная поддержка (крайне желательна). Доступ к технологиям, оборудованию, открытые рынки для экспорта – импорта, привлечения капитала (по лозунгу «ласковый теленок всех маток сосет»). Перезагрузка отношений (при необходимости).
15) Разумный изоляционизм, не закрывая экономику (см. Часть VI). Политика здравого смысла (быть «в свою пользу»).
16) Все реформы – популярные. Каждое макроэкономическое решение просчитывается с точки зрения того, какое оно будет иметь влияние на ожидаемую продолжительность жизни в стране и качество жизни семей. Должно быть позитивным. Связки «реформа – отъем», «если реформа, то непопулярная» в массовом сознании не существует.
17) Нет – копированию. Нет – подражанию. Но – знание и учет международной практики создания сверхбыстрых экономик. Разогнать экономику до высоких скоростей – техническая, проектная задача. Есть известные технологии, как это сделать. Дело умелого макроэкономического инжиниринга. Но вместе с тем, должны полностью учитываться особенности страны: традиции, культура, модели массового поведения, что происходит с населением, состояние ресурсов, основной капитал, текущая экономическая и социальная ситуация, тренды, которые нужно переломить или поддержать.
18) Как и в любом антикризисном менеджменте, должны быть идеи – умные идеи, что делать, к чему стремиться в первую – десятую очередь, что дает наиболее высокие конкурентные преимущества – сейчас и потом, какой должна быть экономика страны – через 5, 10, 15 и т.п. лет, какими средствами это должно достигаться.
«Экономическое чудо» (его смогли совершить 15 – 20 стран после второй мировой войны) – это не только технологическая задача, но еще и искусство макроэкономического инжиниринга.
Торжество талантливых и умных спецов.
Пусть оно обязательно будет в России".
Из моей книги "Гуттаперчевый человек" (2-е, расширенное издание "Краткой истории российских стрессов")
За месяц до 24.02.2022 опубликовал в "Российской газете" статью об Иране, о том, что происходит за 15 - 20 лет с большой страной, когда ее отрезают от денег, ресурсов и технологий. Эта статья актуальна и сегодня.
Вот ссылка на нее: https://rg.ru/2022/01/25/mirkin-pod-sankciiami-iran-neizbezhno-prigoniaet-k-beregu-kitaia.html
В Телеграм: https://www.tgoop.com/ymirkin/1528
Вот ссылка на нее: https://rg.ru/2022/01/25/mirkin-pod-sankciiami-iran-neizbezhno-prigoniaet-k-beregu-kitaia.html
В Телеграм: https://www.tgoop.com/ymirkin/1528
Российская газета
Яков Миркин: Что происходит, когда страну отрезают от ресурсов, денег и технологий
Когда на государство обрушивают все виды санкций, как дышится его народу? Что происходит, когда страну отрезают от поставок нефти, которыми она живет, от ее собственных и чужих денег? Что если ее валюта становится неконвертируемой? Ответы на эти вопросы на…
В середине 1990-х годов мы снимали дачу под Прагой. Это было намного дешевле, чем под Москвой, визы были не нужны, молочные продукты и воздух для детей – чище, тем более, что чехи были рады вспомнить школьный русский и знакомства завязывались с полуслова.
Именно тогда я нашел одно из объяснений тому, почему реформы в Чехии прошли мягче, чем у нас. Не было таких ужасов, таких спадов, такой инфляции, такой убыли людей
Была – вместо этого – мирная страна, не без боли, но что-то там постукивающая, быстро латающая свои дыры.
Почему? Это были люди с собственностью. Они жили в своих каменных домах. Часто семья пролетария занимала наследственную виллу – именно виллу арт-деко – полученную в третьем – четвертом поколении.
Или огромные крестьянские каменные дома, с кирпичными амбарами, окруженные почти крепостными стенами. Там жили семьи в неизвестно каком поколении.
У них не отобрали дома. И не запрещали их строить в два этажа.
Им вернули землю, которую когда-то отобрали. На моих глазах сосед, просто старик, просто пенсионер, превратился в миллионера, поскольку этой своей наследственной землей он и его семья могли торговать еще десятки лет.
Мечта чеха или словака, или венгра, или поляка – иметь свой дом.
Мы – люди, вошедшие в 1990-е годы без собственности, без крупного имущества, накопленного в семьях многими поколениями. Его отбирали, раскулачивали, бомбили, убивали революциями и войнами.
Самое лучшее, что можно сделать, чтобы жизнь в России стала устойчивее и умнее, чтобы нас не бросало в самые дикие идеологические и властные повороты – это сделать всё, чтобы в каждой семье появилась собственность – дома, земля, финансовые активы, бизнес любого размера.
Больше собственности у среднего класса – жизнь тише, быстрее, лучше и даже, страшно сказать, инновационнее. Большой спрос на всё новенькое.
А это уже политика – дешевого кредита, низких налогов, выделения земли, дешевизны и легкости государственных услуг, любой помощи тому, кто строится и пытается найти себя, прежде всего в центральном ядре России. Там сегодня – все больше исчезающих деревень и уменьшающихся городов.
Переход к такой политике – лучшее средство от любого кризиса.
Строительство, помощь в отстраивании имущества семей, не времянок, спокойной жизни всех ради себя и всех – за 10 - 15 лет начала бы отстраиваться другая страна. Без надрыва, без кликушества, без внутренней агрессивности, которая стремительно нарастает. По хорошим стандартам качества. С другой риторикой, с другим ощущением рисков, с чувством нарастающей свободы.
Каждый, кто бывал в Нидерландах или Швеции, кожей чувствовал куски такой страны.
Те, ко там живут - им неплохо друг с другом.
Не без проблем, даже больших проблем, конечно.
А нам, судя по тому, что имеем в обществе и экономике, не слишком хорошо всем вместе.
Этого не будет никогда в России?
Никогда - так не бывает в обществах, они - изменчивы.
Главное - знать, что им нужно.
Рано ли поздно найдутся те, кто попытается это сделать, желательно - сверху вниз, без ужасов и переворотов.
Общество победившего среднего класса.
Смешно сказать, но всем это выгодно - и тем, кто наверху, и тем, кто пребывает в смятенном, или даже бедственном состоянии, где-то там, глубоко внизу.
Именно тогда я нашел одно из объяснений тому, почему реформы в Чехии прошли мягче, чем у нас. Не было таких ужасов, таких спадов, такой инфляции, такой убыли людей
Была – вместо этого – мирная страна, не без боли, но что-то там постукивающая, быстро латающая свои дыры.
Почему? Это были люди с собственностью. Они жили в своих каменных домах. Часто семья пролетария занимала наследственную виллу – именно виллу арт-деко – полученную в третьем – четвертом поколении.
Или огромные крестьянские каменные дома, с кирпичными амбарами, окруженные почти крепостными стенами. Там жили семьи в неизвестно каком поколении.
У них не отобрали дома. И не запрещали их строить в два этажа.
Им вернули землю, которую когда-то отобрали. На моих глазах сосед, просто старик, просто пенсионер, превратился в миллионера, поскольку этой своей наследственной землей он и его семья могли торговать еще десятки лет.
Мечта чеха или словака, или венгра, или поляка – иметь свой дом.
Мы – люди, вошедшие в 1990-е годы без собственности, без крупного имущества, накопленного в семьях многими поколениями. Его отбирали, раскулачивали, бомбили, убивали революциями и войнами.
Самое лучшее, что можно сделать, чтобы жизнь в России стала устойчивее и умнее, чтобы нас не бросало в самые дикие идеологические и властные повороты – это сделать всё, чтобы в каждой семье появилась собственность – дома, земля, финансовые активы, бизнес любого размера.
Больше собственности у среднего класса – жизнь тише, быстрее, лучше и даже, страшно сказать, инновационнее. Большой спрос на всё новенькое.
А это уже политика – дешевого кредита, низких налогов, выделения земли, дешевизны и легкости государственных услуг, любой помощи тому, кто строится и пытается найти себя, прежде всего в центральном ядре России. Там сегодня – все больше исчезающих деревень и уменьшающихся городов.
Переход к такой политике – лучшее средство от любого кризиса.
Строительство, помощь в отстраивании имущества семей, не времянок, спокойной жизни всех ради себя и всех – за 10 - 15 лет начала бы отстраиваться другая страна. Без надрыва, без кликушества, без внутренней агрессивности, которая стремительно нарастает. По хорошим стандартам качества. С другой риторикой, с другим ощущением рисков, с чувством нарастающей свободы.
Каждый, кто бывал в Нидерландах или Швеции, кожей чувствовал куски такой страны.
Те, ко там живут - им неплохо друг с другом.
Не без проблем, даже больших проблем, конечно.
А нам, судя по тому, что имеем в обществе и экономике, не слишком хорошо всем вместе.
Этого не будет никогда в России?
Никогда - так не бывает в обществах, они - изменчивы.
Главное - знать, что им нужно.
Рано ли поздно найдутся те, кто попытается это сделать, желательно - сверху вниз, без ужасов и переворотов.
Общество победившего среднего класса.
Смешно сказать, но всем это выгодно - и тем, кто наверху, и тем, кто пребывает в смятенном, или даже бедственном состоянии, где-то там, глубоко внизу.
"Отличная, очень полезная и интересная книга". "Имеющий уши - да слышит. Умеющий думать - поймёт. Не для всех". Это отзывы о моей новой книге "Потрясенные общества.".
Читательский рейтинг - высший, 5. Это - счастье.
Цена - очень, 428 руб.
Книгу хвалят как подарок, за полиграфию
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
Читательский рейтинг - высший, 5. Это - счастье.
Цена - очень, 428 руб.
Книгу хвалят как подарок, за полиграфию
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
OZON
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич купить на OZON по низкой цене (1855684877)
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич – покупайте на OZON по выгодным ценам! Быстрая и бесплатная доставка, большой ассортимент, бонусы, рассрочка и кэшбэк. Распродажи, скидки и акции. Реальные отзывы покупателей. (1855684877)
Свои идеи. Для плохих времен
1) Иррациональность – за дверь. Мистицизм, тайные правительства, мировые заговоры – туда же.
«Все – виноваты, но не мы, все не правы, но – не мы, все на нас – но не мы».
«Вся вина – на них» (внешние силы, обстоятельства).
Всё это – в корзину.
Обратиться к самим себе.
Главное – в том, что думаем и делаем мы сами. Ошибки, слабости, неверные решения, если они есть – прежде всего, наши, от нас самих.
Вина – прежде всего, своя.
Только так думая – можно всё исправить.
2) Не бросаться в крайности.
Не — в анархию, но и не — в подчинение, не в служение по вертикали.
Не — до предела в частный интерес, но и не — растворяться в общем.
3) Быть в «золотой середине». Найти ее между свободой и принуждением, между своим и общим, между «индивидуализмом» и «коллективизмом».
Ясный, рациональный человек «золотой середины», всё понимающий.
4) Иметь трезвое мышление и эрудицию, позволяющую ясно оценивать все, что происходит, ситуацию любой сложности, ее причинно-следственные связи.
5) Взгляд на общество, которому принадлежим, на его цели.
Величие и сила – в том, как люди живут.
Простые цели: жизнь 80+ для всех, благосостояние семей, рост, технологическая модернизация, свободное дыхание.
6) Конкурировать со всеми, с любой страной мира – а не воевать.
Еще раз: конкурировать! А не воевать.
Желать быть первым, побеждая в идеях, в конструкциях, в качестве жизни, влиянии, в жизни на опережение.
7) Любить все новенькое. Любить мобильность. Любить делание. Любить движение во всем. Любить нормальность. Любить открытость. Просто — любить.
8) «Не делай и не желай другому того, что не желаешь, чтобы сделали тебе».
Если можешь. Если обстоятельства жизни в «потрясенном» обществе позволяют это сделать.
Это – универсальный принцип человеческого бытия. И не только – еще и государств, обществ.
«Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними»» (Мф. 7:12).
Это – стена защитная, без которой выжить все равно нельзя, что бы с нами ни происходило в физических обстоятельствах.
Любой удар можно выдержать, если любишь – людей.
Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен"
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
1) Иррациональность – за дверь. Мистицизм, тайные правительства, мировые заговоры – туда же.
«Все – виноваты, но не мы, все не правы, но – не мы, все на нас – но не мы».
«Вся вина – на них» (внешние силы, обстоятельства).
Всё это – в корзину.
Обратиться к самим себе.
Главное – в том, что думаем и делаем мы сами. Ошибки, слабости, неверные решения, если они есть – прежде всего, наши, от нас самих.
Вина – прежде всего, своя.
Только так думая – можно всё исправить.
2) Не бросаться в крайности.
Не — в анархию, но и не — в подчинение, не в служение по вертикали.
Не — до предела в частный интерес, но и не — растворяться в общем.
3) Быть в «золотой середине». Найти ее между свободой и принуждением, между своим и общим, между «индивидуализмом» и «коллективизмом».
Ясный, рациональный человек «золотой середины», всё понимающий.
4) Иметь трезвое мышление и эрудицию, позволяющую ясно оценивать все, что происходит, ситуацию любой сложности, ее причинно-следственные связи.
5) Взгляд на общество, которому принадлежим, на его цели.
Величие и сила – в том, как люди живут.
Простые цели: жизнь 80+ для всех, благосостояние семей, рост, технологическая модернизация, свободное дыхание.
6) Конкурировать со всеми, с любой страной мира – а не воевать.
Еще раз: конкурировать! А не воевать.
Желать быть первым, побеждая в идеях, в конструкциях, в качестве жизни, влиянии, в жизни на опережение.
7) Любить все новенькое. Любить мобильность. Любить делание. Любить движение во всем. Любить нормальность. Любить открытость. Просто — любить.
8) «Не делай и не желай другому того, что не желаешь, чтобы сделали тебе».
Если можешь. Если обстоятельства жизни в «потрясенном» обществе позволяют это сделать.
Это – универсальный принцип человеческого бытия. И не только – еще и государств, обществ.
«Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними»» (Мф. 7:12).
Это – стена защитная, без которой выжить все равно нельзя, что бы с нами ни происходило в физических обстоятельствах.
Любой удар можно выдержать, если любишь – людей.
Из моей новой книги "Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен"
https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
OZON
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич купить на OZON по низкой цене (1855684877)
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич – покупайте на OZON по выгодным ценам! Быстрая и бесплатная доставка, большой ассортимент, бонусы, рассрочка и кэшбэк. Распродажи, скидки и акции. Реальные отзывы покупателей. (1855684877)
"Имеющий уши - да слышит. Умеющий думать - поймёт. Не для всех". Это отзыв о моей новой книге "Потрясенные общества.".
Читательский рейтинг - высший, 5. Ее берут в море. Это - счастье
Цена - очень, 428 руб.
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
Читательский рейтинг - высший, 5. Ее берут в море. Это - счастье
Цена - очень, 428 руб.
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
Записные книжки князя Петра Вяземского 1813–1848 годов. Свободолюбив и современен. «Утро заставало меня с пером, с желанием писать». Многообещающий поэт. Князь.
Либерал.
В 1819 году – в двадцать семь лет – участвовал в проекте первой русской конституции, составленной по просьбе царя. Докладывал ему проект. Получил одобрение. «Предоставляю судить, какими семенами должны были подобные слова оплодотворить сердце, уже раскрытое к политическим надеждам, которые с того времени освятились для меня самою державною властию».
Переворот в мнении царя. Всеобщий антилиберализм. Вяземский упорствует. «С моей (стороны), признаюсь охотно, обнаруживался, может быть, излишний фанатизм страдальчества за гонимое исповедование».
Надзор полиции, люстрация писем. Не явился за приказаниями к начальству – «к великому князю» – при отъезде из Варшавы. Попал в опалу. Разорвал со службой. «Сим закончилось мое служебное поприще и началось мое опальное». «Бедственная известность моему имени, когда друзья мои говорят в пользу моим сановникам, знающим меня по одному слуху».
Оправдывался.
«Могу по крайней мере сказать решительно, что в поведении моем… не было ни одного поступка предосудительного; в связях моих ничего враждебного и возмутительного против правительства и начальства».
Это – донос на самого себя. «Записка о князе Вяземском, им самим составленная».
«Признаюсь… иногда в письмах своих дозволял себе и умышленную неосторожность. В припадках патриотической желчи, при мерах правительства, не согласных, по моему мнению, ни с государственною пользою, ни с достоинством русской нации, при назначении на важные места людей, которые не могли поддерживать высокого и тяжкого бремени, на них возложенного, я часто нарочно передавал сгоряча письмам моим животрепещущее соболезнование моего сердца; я писал часто в надежде, что правительство наше, лишенное независимых органов общественного мнения, узнает, перехвачивая мои письма, что посреди глубокого молчания, господствующего на равнине нашего общежития, есть голос бескорыстный, укорительный представитель мнения общего».
Собрался эмигрировать.
Сломался.
«Для устранения всякого подозрения обо мне, для изъявления готовности моей совершенно себя очистить во мнении я готов принять всякое назначение по службе, которым правительство меня удостоит».
Был принят на службу чиновником особых поручений при министре финансов.
Ненавидел все это.
«Я сбился с числами. Вчера утром в департаменте читал проекты положения маклерам. Если я мог бы со стороны увидеть себя в этой зале, одного за столом, читающего то, что не понимаю и понимать не хочу, куда показался бы я себе смешным и жалким. Но это называется служба, быть порядочным человеком, полезным отечеству, а пуще всего верным верноподданным. – Почему же нет…»
Сделал карьеру, награжден орденами. Вице-директор департамента внешней торговли. Управляющий Главного Заемного банка. Член Совета при Министерстве финансов.
Ненавидел все это.
«Странная моя участь: из мытаря делаюсь ростовщиком, из вице-директора департамента внешней торговли становлюсь управляющим в Государственный Заемный банк. Что в этих должностях, в сфере этих действий есть общего, сочувственного со мною? Ровно ничего. Все это противоестественно, а именно поэтому так быть и должно, по русскому обычаю и порядку».
Не мог удержаться. Записи для себя.
«У нас запретительная система господствует… во всем. Сущность почти каждого указа есть воспрещение чего-нибудь. Разрешайте же, даруйте иногда хоть ничтожные права и малозначительные выгоды…»
«Вся государственная процедура заключается у нас в двух приемах: в рукоположении и в рукоприкладстве. Власть положит руки на Ивана, на Петра и говорит одному: ты будь министр внутренних дел, другому – ты будь правитель таких-то областей, а Иван и Петр подписывают имена свои под исходящими бумагами. Власть видит, что бумажная мельница в ходу, что миллионы нумеров вылетают из нее безостановочно, и остается в спокойном убеждении, что она совершенно права перед богом и людьми».
Либерал.
В 1819 году – в двадцать семь лет – участвовал в проекте первой русской конституции, составленной по просьбе царя. Докладывал ему проект. Получил одобрение. «Предоставляю судить, какими семенами должны были подобные слова оплодотворить сердце, уже раскрытое к политическим надеждам, которые с того времени освятились для меня самою державною властию».
Переворот в мнении царя. Всеобщий антилиберализм. Вяземский упорствует. «С моей (стороны), признаюсь охотно, обнаруживался, может быть, излишний фанатизм страдальчества за гонимое исповедование».
Надзор полиции, люстрация писем. Не явился за приказаниями к начальству – «к великому князю» – при отъезде из Варшавы. Попал в опалу. Разорвал со службой. «Сим закончилось мое служебное поприще и началось мое опальное». «Бедственная известность моему имени, когда друзья мои говорят в пользу моим сановникам, знающим меня по одному слуху».
Оправдывался.
«Могу по крайней мере сказать решительно, что в поведении моем… не было ни одного поступка предосудительного; в связях моих ничего враждебного и возмутительного против правительства и начальства».
Это – донос на самого себя. «Записка о князе Вяземском, им самим составленная».
«Признаюсь… иногда в письмах своих дозволял себе и умышленную неосторожность. В припадках патриотической желчи, при мерах правительства, не согласных, по моему мнению, ни с государственною пользою, ни с достоинством русской нации, при назначении на важные места людей, которые не могли поддерживать высокого и тяжкого бремени, на них возложенного, я часто нарочно передавал сгоряча письмам моим животрепещущее соболезнование моего сердца; я писал часто в надежде, что правительство наше, лишенное независимых органов общественного мнения, узнает, перехвачивая мои письма, что посреди глубокого молчания, господствующего на равнине нашего общежития, есть голос бескорыстный, укорительный представитель мнения общего».
Собрался эмигрировать.
Сломался.
«Для устранения всякого подозрения обо мне, для изъявления готовности моей совершенно себя очистить во мнении я готов принять всякое назначение по службе, которым правительство меня удостоит».
Был принят на службу чиновником особых поручений при министре финансов.
Ненавидел все это.
«Я сбился с числами. Вчера утром в департаменте читал проекты положения маклерам. Если я мог бы со стороны увидеть себя в этой зале, одного за столом, читающего то, что не понимаю и понимать не хочу, куда показался бы я себе смешным и жалким. Но это называется служба, быть порядочным человеком, полезным отечеству, а пуще всего верным верноподданным. – Почему же нет…»
Сделал карьеру, награжден орденами. Вице-директор департамента внешней торговли. Управляющий Главного Заемного банка. Член Совета при Министерстве финансов.
Ненавидел все это.
«Странная моя участь: из мытаря делаюсь ростовщиком, из вице-директора департамента внешней торговли становлюсь управляющим в Государственный Заемный банк. Что в этих должностях, в сфере этих действий есть общего, сочувственного со мною? Ровно ничего. Все это противоестественно, а именно поэтому так быть и должно, по русскому обычаю и порядку».
Не мог удержаться. Записи для себя.
«У нас запретительная система господствует… во всем. Сущность почти каждого указа есть воспрещение чего-нибудь. Разрешайте же, даруйте иногда хоть ничтожные права и малозначительные выгоды…»
«Вся государственная процедура заключается у нас в двух приемах: в рукоположении и в рукоприкладстве. Власть положит руки на Ивана, на Петра и говорит одному: ты будь министр внутренних дел, другому – ты будь правитель таких-то областей, а Иван и Петр подписывают имена свои под исходящими бумагами. Власть видит, что бумажная мельница в ходу, что миллионы нумеров вылетают из нее безостановочно, и остается в спокойном убеждении, что она совершенно права перед богом и людьми».
Перемолотый, смятый системой человек.
Обычная история. Знакомая история.
История, повторяемая бесконечно, от века к веку.
Но какой необыкновенный, тщательного вкуса русский язык, на котором хочется думать, чисто говорить и писать много и с удовольствием неизъяснимым!
Обычная история. Знакомая история.
История, повторяемая бесконечно, от века к веку.
Но какой необыкновенный, тщательного вкуса русский язык, на котором хочется думать, чисто говорить и писать много и с удовольствием неизъяснимым!
Мир перевернулся. Самоощущения
1) Я - в лавине неуправляемых событий.
2) Все сошли с ума
3) Чувство бессилия (сделать ничего нельзя).
4) Обычная, «нормальная» жизнь перечеркнута.
5) Перечеркнуты ее смыслы, всё, чем жил всю жизнь.
6) Чувство моральной неправоты (не согласен с обществом, которому принадлежит).
7) Ненависть (к тем, кто виноват), злоба («выше крыши»).
8) Нелюбовь к самому себе (почему заранее не предусмотрел, почему ничего не сделал).
9) Чувство нарастающей опасности.
10) Стал «счетной единицей (война, революция).
11) Им распоряжаются.
12) Нет свободы (или ее гораздо меньше). Всё перечеркнуто ограничениями.
13) Нужно еще выжить – вместе со своей семьей.
14) Он дезориентирован – все врут.
15) Разорение гнезда. Потеря доступа к обычным источникам существования.
16) Они прерываются. Их нужно искать заново.
17) Все реки, доставляющие тепло и пропитание, мелеют.
18) Чувство утраты времени (почему он, свое золотое, свое единственное время должны на все это тратить).
19) Люди вокруг – уже другие люди. Это люди эпохи великих потрясений, и от них можно ждать чего угодно.
20) Утрата большой части ближнего и дальнего круга, в котором существовал.
21) Проклятия, которые виснут отовсюду.
22) Судьба зависит от точки зрения властей на человека: ценный, так себе, не нужен, вредоносен.
23) Что должен?
24) Выжить – или утонуть.
25) Понимать, что происходит – или убиться в мифах.
26) Ответить на каждый вызов – или поминай, как звали.
27) «Управлять собой», быть «психологически устойчивым», «уметь это делать» – или потерять рассудок.
28) Нужно справиться с темнотой, ощущением тьмы, высвободившейся со всей силой и ставшей частью жизни. Как будто перед пропастью.
29) Чувство того, что ничто не повернешь назад, что то, что было – невозвратимо, его больше нет.
30) Невозможность отключиться от всего этого.
31) Такова жизнь.
32) Никто не знает, что с ним будет. Как собой ни управляй.
33) Это – пытка неизвестностью.
34) Все вместе – чувство ловушки.
Из моей новой книги "Потрясенные общества"
Главное в ней - что делать? Правила жизни в эпоху перемен
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
1) Я - в лавине неуправляемых событий.
2) Все сошли с ума
3) Чувство бессилия (сделать ничего нельзя).
4) Обычная, «нормальная» жизнь перечеркнута.
5) Перечеркнуты ее смыслы, всё, чем жил всю жизнь.
6) Чувство моральной неправоты (не согласен с обществом, которому принадлежит).
7) Ненависть (к тем, кто виноват), злоба («выше крыши»).
8) Нелюбовь к самому себе (почему заранее не предусмотрел, почему ничего не сделал).
9) Чувство нарастающей опасности.
10) Стал «счетной единицей (война, революция).
11) Им распоряжаются.
12) Нет свободы (или ее гораздо меньше). Всё перечеркнуто ограничениями.
13) Нужно еще выжить – вместе со своей семьей.
14) Он дезориентирован – все врут.
15) Разорение гнезда. Потеря доступа к обычным источникам существования.
16) Они прерываются. Их нужно искать заново.
17) Все реки, доставляющие тепло и пропитание, мелеют.
18) Чувство утраты времени (почему он, свое золотое, свое единственное время должны на все это тратить).
19) Люди вокруг – уже другие люди. Это люди эпохи великих потрясений, и от них можно ждать чего угодно.
20) Утрата большой части ближнего и дальнего круга, в котором существовал.
21) Проклятия, которые виснут отовсюду.
22) Судьба зависит от точки зрения властей на человека: ценный, так себе, не нужен, вредоносен.
23) Что должен?
24) Выжить – или утонуть.
25) Понимать, что происходит – или убиться в мифах.
26) Ответить на каждый вызов – или поминай, как звали.
27) «Управлять собой», быть «психологически устойчивым», «уметь это делать» – или потерять рассудок.
28) Нужно справиться с темнотой, ощущением тьмы, высвободившейся со всей силой и ставшей частью жизни. Как будто перед пропастью.
29) Чувство того, что ничто не повернешь назад, что то, что было – невозвратимо, его больше нет.
30) Невозможность отключиться от всего этого.
31) Такова жизнь.
32) Никто не знает, что с ним будет. Как собой ни управляй.
33) Это – пытка неизвестностью.
34) Все вместе – чувство ловушки.
Из моей новой книги "Потрясенные общества"
Главное в ней - что делать? Правила жизни в эпоху перемен
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
OZON
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич купить на OZON по низкой цене (1855684877)
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич – покупайте на OZON по выгодным ценам! Быстрая и бесплатная доставка, большой ассортимент, бонусы, рассрочка и кэшбэк. Распродажи, скидки и акции. Реальные отзывы покупателей. (1855684877)
Кажется, что идиоты множатся. И в этом суть нашего времени.
Отличительные признаки идиотов
1) Они = крик.
2) Они = то, что вы бы придумать не смогли, даже если съесть суп из мухоморов.
3) Их тянет к звездам. Они мечтают продолбить луну. Грандиозе сальто-мортале.
4) Им кажется, что тайные правительства хотят их съесть. Врагов пора громить, вскрывая их тайники.
5) Все – в вертикаль. Всё – в единый кулак! Мы - земля героев, исполнить 100+, надзор с вышки, если что – на…
6) Расстрелять – всех тех. Распотрошить – за то, что. Взорвать – всех там.
7) Изобретательны в том, чтобы достать вас так глубоко, чтобы вы закричали: «Мама!»
8) Левой рукой правое ухо. Как способ земного существования.
9) Когда вы их слышите, вас тянет зарыться в песок. Вы зачарованно смотрите по сторонам и спрашиваете: «Кто это? Как это может быть? Как я сюда попал?»
10) Они непотопляемы. В них влюблены режимы. Они усыпаны звездами. У них карманы кенгуру.
11) Даже если вы перемрете, они будут считать, что одержали победу.
12) Вам будет полный конец, когда они набегут кучей.
13) Они долго и хорошо живут, со вкусом питаясь.
14) Нет ничего, что бы не смогли совершить идиоты, питаясь собственным воображением.
Какое же счастье, что есть те, с кем можно тихо и спокойно говорить, и смотреть в их ясные глаза, и они - все понимают, стараясь избегать темноты
Из моей новой книги "Потрясенные общества"
Главное в ней - что делать? Правила жизни в эпоху перемен
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
Отличительные признаки идиотов
1) Они = крик.
2) Они = то, что вы бы придумать не смогли, даже если съесть суп из мухоморов.
3) Их тянет к звездам. Они мечтают продолбить луну. Грандиозе сальто-мортале.
4) Им кажется, что тайные правительства хотят их съесть. Врагов пора громить, вскрывая их тайники.
5) Все – в вертикаль. Всё – в единый кулак! Мы - земля героев, исполнить 100+, надзор с вышки, если что – на…
6) Расстрелять – всех тех. Распотрошить – за то, что. Взорвать – всех там.
7) Изобретательны в том, чтобы достать вас так глубоко, чтобы вы закричали: «Мама!»
8) Левой рукой правое ухо. Как способ земного существования.
9) Когда вы их слышите, вас тянет зарыться в песок. Вы зачарованно смотрите по сторонам и спрашиваете: «Кто это? Как это может быть? Как я сюда попал?»
10) Они непотопляемы. В них влюблены режимы. Они усыпаны звездами. У них карманы кенгуру.
11) Даже если вы перемрете, они будут считать, что одержали победу.
12) Вам будет полный конец, когда они набегут кучей.
13) Они долго и хорошо живут, со вкусом питаясь.
14) Нет ничего, что бы не смогли совершить идиоты, питаясь собственным воображением.
Какое же счастье, что есть те, с кем можно тихо и спокойно говорить, и смотреть в их ясные глаза, и они - все понимают, стараясь избегать темноты
Из моей новой книги "Потрясенные общества"
Главное в ней - что делать? Правила жизни в эпоху перемен
Озон https://www.ozon.ru/product/potryasennye-obshchestva-pravila-zhizni-v-epohu-peremen-mirkin-yakov-moiseevich-1855684877/
OZON
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич купить на OZON по низкой цене (1855684877)
Потрясенные общества. Правила жизни в эпоху перемен | Миркин Яков Моисеевич – покупайте на OZON по выгодным ценам! Быстрая и бесплатная доставка, большой ассортимент, бонусы, рассрочка и кэшбэк. Распродажи, скидки и акции. Реальные отзывы покупателей. (1855684877)
Чтобы впасть в отчаяние, достаточно быть великой княгиней, распродававшей драгоценности по дешевке (Париж в 1920-х был переполнен русскими камнями) с тем, чтобы вложить деньги в неудачные предприятия (вина мужа, конечно) и бесповоротно потерять их.
Кормиться то на что?
«Я почувствовала себя маленькой и беззащитной. Надо было выходить из этого пейзажа и по-новому строить себя». Так написала в своих «Воспоминаниях» великая княгиня Мария Павловна, внучка Александра II.
Лучшее имущество – мозги? Новые идеи в самый разгар кризиса? Она устроила вышивальную мастерскую на 50 человек, будучи хорошо знакомой с Шанель и получая от нее поток заказов. Но не просто так. Сначала всё изучила «с самых низов». Под чужим именем устроилась в вышивальную мастерскую, начав с самых простых операций, последовательно пройдя весь путь к «Марье - искуснице».
Ее учили вышивке в детстве. «Пальцы изнывали по делу. Я предвкушала муки и радости творчества». «Под вымышленным именем, в старом платье и новехоньком рабочем халате, благоразумно оставив дома драгоценности, я с утра пришла на фабрику». «Много дней я горбатилась над машиной, неустанно давя ногою педаль; окон в мастерской не было, освещение тусклое, в воздухе – взвесь пыли и масла».
Благословенный Зингер! За месяц она овладела машиной. «Я часами совещалась с Шанель, объяснявшей, что ей требуется, и дававшей указания. Ей предлагались рисунки на бумаге, потом они переводились в материал и снова показывались ей».
«Первые узоры были составлены, шелка подобраны». «Кроили у Шанель, остальное была наша работа». «Дрожа, как в лихорадке, мы проделали все, что от нас требовалось». Самые сложные вышивки княгиня делала сама. И, вот – ура! Она увидела – в первый раз - свою работу в «Ритце», одном из лучших отелей в Париже, «на даме за соседним столом.
Признаюсь, мне стоило огромного труда не глазеть на даму и удержать руки, рвавшиеся ощупать знакомый рисунок».
Великая княгиня, всё потерявшая («все, что мы оставили в России, пошло прахом»), с «поверженными идеалами»? Нет, молодая женщина чуть за 30, которая «безоглядно, до смешного верила в будущее. Не имея никакого опыта в делах, я ни на минуту не задумалась об ожидавших меня трудностях; а задумайся я, и при всей моей жажде деятельности я вряд ли решилась бы продолжать. А так мне кружили голову азарт и отвага молодого генерала накануне решающего сражения» (Великая княгиня Мария Павловна. «Воспоминания»).
Так победим! Победим и мы, как это делали миллионы старших, придумывая, строя, выкармливая свои семьи в самых непредвиденных обстоятельствах. Будем верить в будущее, будем делать себя в сто раз дороже, будем находить в себе умения, о которых мы и помыслить не могли. Живой деятельный ум, полный энергии, всегда справится с тем, что подкидывает ему жизнь, пусть даже она заваливает нас булыжниками.
Кормиться то на что?
«Я почувствовала себя маленькой и беззащитной. Надо было выходить из этого пейзажа и по-новому строить себя». Так написала в своих «Воспоминаниях» великая княгиня Мария Павловна, внучка Александра II.
Лучшее имущество – мозги? Новые идеи в самый разгар кризиса? Она устроила вышивальную мастерскую на 50 человек, будучи хорошо знакомой с Шанель и получая от нее поток заказов. Но не просто так. Сначала всё изучила «с самых низов». Под чужим именем устроилась в вышивальную мастерскую, начав с самых простых операций, последовательно пройдя весь путь к «Марье - искуснице».
Ее учили вышивке в детстве. «Пальцы изнывали по делу. Я предвкушала муки и радости творчества». «Под вымышленным именем, в старом платье и новехоньком рабочем халате, благоразумно оставив дома драгоценности, я с утра пришла на фабрику». «Много дней я горбатилась над машиной, неустанно давя ногою педаль; окон в мастерской не было, освещение тусклое, в воздухе – взвесь пыли и масла».
Благословенный Зингер! За месяц она овладела машиной. «Я часами совещалась с Шанель, объяснявшей, что ей требуется, и дававшей указания. Ей предлагались рисунки на бумаге, потом они переводились в материал и снова показывались ей».
«Первые узоры были составлены, шелка подобраны». «Кроили у Шанель, остальное была наша работа». «Дрожа, как в лихорадке, мы проделали все, что от нас требовалось». Самые сложные вышивки княгиня делала сама. И, вот – ура! Она увидела – в первый раз - свою работу в «Ритце», одном из лучших отелей в Париже, «на даме за соседним столом.
Признаюсь, мне стоило огромного труда не глазеть на даму и удержать руки, рвавшиеся ощупать знакомый рисунок».
Великая княгиня, всё потерявшая («все, что мы оставили в России, пошло прахом»), с «поверженными идеалами»? Нет, молодая женщина чуть за 30, которая «безоглядно, до смешного верила в будущее. Не имея никакого опыта в делах, я ни на минуту не задумалась об ожидавших меня трудностях; а задумайся я, и при всей моей жажде деятельности я вряд ли решилась бы продолжать. А так мне кружили голову азарт и отвага молодого генерала накануне решающего сражения» (Великая княгиня Мария Павловна. «Воспоминания»).
Так победим! Победим и мы, как это делали миллионы старших, придумывая, строя, выкармливая свои семьи в самых непредвиденных обстоятельствах. Будем верить в будущее, будем делать себя в сто раз дороже, будем находить в себе умения, о которых мы и помыслить не могли. Живой деятельный ум, полный энергии, всегда справится с тем, что подкидывает ему жизнь, пусть даже она заваливает нас булыжниками.