Есть у меня одна выдающаяся подруга (ну ладно, что греха таить, не одна, но речь об одной). Построила с ноля в чужой стране успешный бизнес, знает и умеет примерно чуть больше чем всё про налоги, финансы, бухгалтерию и иже с ними.
Так вот. На днях встречались, разговаривали про разное. И по мотивам разговора подумалось:
Я наверное никогда за свою сознательную жизнь не сталкивался с тем, чтобы неспециалисты этак лихо советовали друг другу на темы налогообложения, или, например, в сложных случаях полагались на некую, как им представляется, общую логику или, боже упаси, чатгпт, вместо того, чтобы обратиться к консультанту, да еще не к каждому пойдут, переберут десяток-другой. А почему? Ну потому, что кажется общим местом: о, налоги это же очень сложно, а особенно трансграничные, это вообще сфера тайных знаний, подвластная лишь избранным. Да и риски же страшные, это же деньги!
А медицина? Да ради бога, два видео в тиктоке, и вперёд. Какой надо иметь склад ума и содержание, чтобы осознавать сложность и рискованность первого, но не второго? Удивительно. Видимо, математику в школе действительно преподают лучше, чем биологию)
(Сама-то подруга как раз крайне внимательно и осторожно подходит к медицинским решениям, но это неудивительно, см. первое предложение)
Так вот. На днях встречались, разговаривали про разное. И по мотивам разговора подумалось:
Я наверное никогда за свою сознательную жизнь не сталкивался с тем, чтобы неспециалисты этак лихо советовали друг другу на темы налогообложения, или, например, в сложных случаях полагались на некую, как им представляется, общую логику или, боже упаси, чатгпт, вместо того, чтобы обратиться к консультанту, да еще не к каждому пойдут, переберут десяток-другой. А почему? Ну потому, что кажется общим местом: о, налоги это же очень сложно, а особенно трансграничные, это вообще сфера тайных знаний, подвластная лишь избранным. Да и риски же страшные, это же деньги!
А медицина? Да ради бога, два видео в тиктоке, и вперёд. Какой надо иметь склад ума и содержание, чтобы осознавать сложность и рискованность первого, но не второго? Удивительно. Видимо, математику в школе действительно преподают лучше, чем биологию)
(Сама-то подруга как раз крайне внимательно и осторожно подходит к медицинским решениям, но это неудивительно, см. первое предложение)
Постоянно сталкиваюсь с чрезвычайно огорчительным и ложным представлением о том, что медицина то ли стагнирует, то ли вообще не достигла существенных успехов со времен изобретения антибиотиков. И особенная беда, конечно, с мифологией вокруг рака, причем часто даже среди врачей: приговор, гарантированная смерть, лучше уж сразу умереть чтобы не мучаться, и так далее.
Что ж, вот данные из свежего доклада "Рак в Норвегии":
с 1965 года пятилетняя выживаемость (т.е. шанс прожить 5 лет или более с момента диагноза) для всех видов рака в среднем выросла для мужчин с 30% до 80%, а для женщин с 40% до тех же 80%.
Надо признать, что часть вклада в эти цифры — это просто ранняя диагностика, но то, что прогноз для человека с раком сегодня и 40 лет назад отличается сильно — это факт.
Что ж, вот данные из свежего доклада "Рак в Норвегии":
с 1965 года пятилетняя выживаемость (т.е. шанс прожить 5 лет или более с момента диагноза) для всех видов рака в среднем выросла для мужчин с 30% до 80%, а для женщин с 40% до тех же 80%.
Надо признать, что часть вклада в эти цифры — это просто ранняя диагностика, но то, что прогноз для человека с раком сегодня и 40 лет назад отличается сильно — это факт.
#экономика #фармацевтика
В последние дни прошла (очередная) волна обсуждений ценообразования в фармацевтике. И я бы хотел подсветить два факта, совершенно безоценочно, безэмоционально и, как всегда, выражая исключительно личное мнение.
Много лет назад, ещё на 6-м курсе, мне повезло с возможностью временно подработать региональным представителем одного из мировых лидеров индустрии лекарств. Я работал с совершенно замечательными, грамотными, достойными людьми. Однажды, в ответ на мой тогда ещё наивный вопрос почему мы берём такие огромные деньги за жизнеспасающие лекарства, одна по сей день чрезвычайно уважаемая мной женщина сказала: “Юра, как называется место, в котором ты работаешь? Оно не называется ни благотворительной организацией, ни группой друзей, оно называется акционерным обществом. И оно обязано приносить прибыль людям, вложившим в него свои деньги”.
Любая фармацевтическая компания является в первую очередь именно компанией, т.е. группой людей, объединенных целью получения прибыли. Это её raison d'être. Иначе она будет называться не компанией, а чем-то совершенно другим, например благотворительным фондом, или клубом по интересам. И я бы хотел заострить слово “прибыль” и контекст “для акционеров”. Целью компании не является ситуация, в которой она просто окупает все свои расходы, включая расходы на разработку будущих лекарств. (Мы сейчас не рассматриваем экзотику not-for-profit). Целью ее является именно прибыль — и в этом как таковом нет ничего плохого. При этом именно объём этой прибыли, а не количество спасённых жизней, или количество сбережённых средств государства, страховщиков или налогоплательщиков, является ключевым фактором, определяющим бонусы и карьерный рост менеджмента.
Ну и второй момент. Тут уже не то чтобы факт, а скорее риторический вопрос, который каждый может задать себе сам и сам же на него ответить. Где пролегает на наш взгляд граница этически допустимого для условного топ-менеджера корпорации? А если от решения зависит возможность получить в свой личный карман для своей лично семьи бонус в миллион? А десять? Вот просто попробуйте честно приложить эту ситуацию к себе. Только честно. А теперь попробуйте посмотреть на весь наш опыт последних десятилетий, например с опиоидным кризисом, Purdue Pharma и их соратниками, и попробуйте обосновать, почему подобное исключено или хотя бы маловероятно в будущем. И это мы еще смотрим на вскрывшийся пример, запредельный в своей безобразности.
Как говорится в полюбившейся мне своей прямотой и честностью фразе, “деньги режут сталь”.
Ничто из написанного выше не умаляет ни достоинств людей, работающих в индустрии, ни пользы обществу, которую они и индустрия приносят. Это как с лекарствами: не бывает лекарств без “побочек”, для всех лекарств есть принципы применения с осторожностью. Поэтому действительно профессиональный разговор о лекарствах это всегда разговор о балансе пользы и риска, а не хвалебные оды. Так и тут: я не могу не впечатлиться результатами высокооплачиваемого труда специалистов по PR/GR, ткущих многие годы вуаль из красивых и умных слов, призванную прикрыть сухой и чем-то жестокий скелет любого бизнеса, но иногда эту вуаль неплохо было бы и отдернуть — для освежения чувств, так сказать.
В последние дни прошла (очередная) волна обсуждений ценообразования в фармацевтике. И я бы хотел подсветить два факта, совершенно безоценочно, безэмоционально и, как всегда, выражая исключительно личное мнение.
Много лет назад, ещё на 6-м курсе, мне повезло с возможностью временно подработать региональным представителем одного из мировых лидеров индустрии лекарств. Я работал с совершенно замечательными, грамотными, достойными людьми. Однажды, в ответ на мой тогда ещё наивный вопрос почему мы берём такие огромные деньги за жизнеспасающие лекарства, одна по сей день чрезвычайно уважаемая мной женщина сказала: “Юра, как называется место, в котором ты работаешь? Оно не называется ни благотворительной организацией, ни группой друзей, оно называется акционерным обществом. И оно обязано приносить прибыль людям, вложившим в него свои деньги”.
Любая фармацевтическая компания является в первую очередь именно компанией, т.е. группой людей, объединенных целью получения прибыли. Это её raison d'être. Иначе она будет называться не компанией, а чем-то совершенно другим, например благотворительным фондом, или клубом по интересам. И я бы хотел заострить слово “прибыль” и контекст “для акционеров”. Целью компании не является ситуация, в которой она просто окупает все свои расходы, включая расходы на разработку будущих лекарств. (Мы сейчас не рассматриваем экзотику not-for-profit). Целью ее является именно прибыль — и в этом как таковом нет ничего плохого. При этом именно объём этой прибыли, а не количество спасённых жизней, или количество сбережённых средств государства, страховщиков или налогоплательщиков, является ключевым фактором, определяющим бонусы и карьерный рост менеджмента.
Ну и второй момент. Тут уже не то чтобы факт, а скорее риторический вопрос, который каждый может задать себе сам и сам же на него ответить. Где пролегает на наш взгляд граница этически допустимого для условного топ-менеджера корпорации? А если от решения зависит возможность получить в свой личный карман для своей лично семьи бонус в миллион? А десять? Вот просто попробуйте честно приложить эту ситуацию к себе. Только честно. А теперь попробуйте посмотреть на весь наш опыт последних десятилетий, например с опиоидным кризисом, Purdue Pharma и их соратниками, и попробуйте обосновать, почему подобное исключено или хотя бы маловероятно в будущем. И это мы еще смотрим на вскрывшийся пример, запредельный в своей безобразности.
Как говорится в полюбившейся мне своей прямотой и честностью фразе, “деньги режут сталь”.
Ничто из написанного выше не умаляет ни достоинств людей, работающих в индустрии, ни пользы обществу, которую они и индустрия приносят. Это как с лекарствами: не бывает лекарств без “побочек”, для всех лекарств есть принципы применения с осторожностью. Поэтому действительно профессиональный разговор о лекарствах это всегда разговор о балансе пользы и риска, а не хвалебные оды. Так и тут: я не могу не впечатлиться результатами высокооплачиваемого труда специалистов по PR/GR, ткущих многие годы вуаль из красивых и умных слов, призванную прикрыть сухой и чем-то жестокий скелет любого бизнеса, но иногда эту вуаль неплохо было бы и отдернуть — для освежения чувств, так сказать.
#экономика #фармацевтика
В продолжение денежной темы, нельзя не признать специфики индустрии. Мало того, что разработка лекарств и генерация доказательной базы для лицензирования в принципе дороги и долги. А что уж говорить о сиротах…
Разумеется я имею в виду т.н. заболевания-сироты, за которыми в русском языке закрепилась неудачная, на мой взгляд, калька с английского - орфанные заболевания. К ним относятся по сути любые болезни с распространённостью не более 5 случаев на 10 000 человек. Поскольку таких болезней много, общее число пациентов с орфанными заболеваниями в странах ЕС оценивается в 30 миллионов человек. Почему их не называют попросту “редкими”? Акцент сделан на их сиротстве в смысле обделенности вниманием индустрии и общества.
Взять хотя бы для примера ультраредкую прогрессирующую оссифицирующую фибродисплазию, при которой происходит патологическое образование костной ткани в мягких тканях без очевидной причины. Среди мягких тканей - на конечностях, туловище, где угодно, без причины или от малейшего удара формируется костная ткань. Иллюстрации оказывать не буду, это очень невесело. Первые симптомы появляются в детстве; большинство пациентов теряют подвижность к 20–30 годам. Средняя продолжительность жизни около 40 лет, причина смерти — дыхательная недостаточность от скованной костными разрастаниями грудной клетки.
Всего таких пациентов вроде бы 1000 на всей планете. Ну кто будет заниматься специально для них разработкой лекарств? А орфанных заболеваний несколько тысяч. Так что волей-неволей надо придумывать механизмы стимулирования разработчиков. Один из них — 10 лет гарантированной государством монополии на рынке. Просто представьте: да, вложились, да, огромные риски, но на выходе производитель имеет ситуацию, в которой его и только его лекарство могут назначать при болезни N по всей стране, а цену выставляет он сам… И такая благодать 10 лет подряд.
Так что необходимость и, скажем так, здравость экономической мотивации признается всеми, и создаются инструменты для ее обеспечения, вопрос остается в балансе назначаемых производителями цен и способности и желания общества эти цены заплатить.
В продолжение денежной темы, нельзя не признать специфики индустрии. Мало того, что разработка лекарств и генерация доказательной базы для лицензирования в принципе дороги и долги. А что уж говорить о сиротах…
Разумеется я имею в виду т.н. заболевания-сироты, за которыми в русском языке закрепилась неудачная, на мой взгляд, калька с английского - орфанные заболевания. К ним относятся по сути любые болезни с распространённостью не более 5 случаев на 10 000 человек. Поскольку таких болезней много, общее число пациентов с орфанными заболеваниями в странах ЕС оценивается в 30 миллионов человек. Почему их не называют попросту “редкими”? Акцент сделан на их сиротстве в смысле обделенности вниманием индустрии и общества.
Взять хотя бы для примера ультраредкую прогрессирующую оссифицирующую фибродисплазию, при которой происходит патологическое образование костной ткани в мягких тканях без очевидной причины. Среди мягких тканей - на конечностях, туловище, где угодно, без причины или от малейшего удара формируется костная ткань. Иллюстрации оказывать не буду, это очень невесело. Первые симптомы появляются в детстве; большинство пациентов теряют подвижность к 20–30 годам. Средняя продолжительность жизни около 40 лет, причина смерти — дыхательная недостаточность от скованной костными разрастаниями грудной клетки.
Всего таких пациентов вроде бы 1000 на всей планете. Ну кто будет заниматься специально для них разработкой лекарств? А орфанных заболеваний несколько тысяч. Так что волей-неволей надо придумывать механизмы стимулирования разработчиков. Один из них — 10 лет гарантированной государством монополии на рынке. Просто представьте: да, вложились, да, огромные риски, но на выходе производитель имеет ситуацию, в которой его и только его лекарство могут назначать при болезни N по всей стране, а цену выставляет он сам… И такая благодать 10 лет подряд.
Так что необходимость и, скажем так, здравость экономической мотивации признается всеми, и создаются инструменты для ее обеспечения, вопрос остается в балансе назначаемых производителями цен и способности и желания общества эти цены заплатить.
#образовательное
Открыл сайт одного дорогого сердцу ВУЗа.
Узнал (вспомнил?) о существовании должности "проректор по воспитательной работе". Долго думал.
Закрыл сайт.
Открыл сайт одного дорогого сердцу ВУЗа.
Узнал (вспомнил?) о существовании должности "проректор по воспитательной работе". Долго думал.
Закрыл сайт.
К следующему посту подготовимся таким тестом: каковы шансы среднестатистического норвежца приобрести рак к 80-летнему возрасту?
Anonymous Poll
24%
5-10%
28%
25%
22%
40%
16%
70-80%
9%
Много цифр, я гуманитарий
#онкология
Продолжим бороться с онкофобией. По последним данным, шансы среднестатистического норвежца приобрести рак к 80-летнему возрасту составляют порядка 40%. Скажу сразу, это не от того, что редко ходят в церковь и вообще разбрасывают гендер где попало, а потому прокляты. Причина немного другая. Для прочих развитых стран цифры варьируют, где-то несколько меньше, но в целом порядок тот же. Насколько это страшно, страшно ли, и что это вообще означает?
Начнем с того, что от чего-то всем нам всё равно придётся умереть, вот такие у меня новости. Бессмертие в наш магазин пока не завезли. Стало быть, наша задача в том, чтобы эту смерть максимально отодвинуть, а получившиеся годы жизни прожить с максимально возможным качеством.
В мирное время убивают нас в основном две вещи: сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. В условиях стран бывшего СССР первые, кстати, убивают продуктивнее, чем вторые. Боятся все, тем не менее, вторых.
Вернемся к цифре 40%. Она означает шанс получить диагноз рака (отнесу для простоты сюда же лейкозы), но вовсе не риск умереть от него. Многие раки сейчас отлично вылечиваются, с другими можно многие годы жить на терапии, а c третьими вообще жить до 120, так их и не заметив (это касается, например, низкоагрессивных локализованных раков предстательной железы).
В одном из предыдущих текстов читательница справедливо отметила, что 5-летняя выживаемость, т.е. длительность жизни от момента постановки диагноза до смерти, это неидеальная мерка эффективности онкологической помощи. В случае рака предстательной железы ранняя проактивная диагностика типа ежегодного измерения ПСА выявляет огромное количество мужчин с да, раком, но маленьким и ленивым, не требующим агрессивного лечения, а лишь наблюдения. Многие из них проживут с диагнозом рак не то что 5 лет, а даже десятилетия, математически раздувая цифру выживаемости. Но эта раздутая цифра никак не будет отражать эффективность именно лечения, а лишь диагностики. При этом многим из таких людей отдельные гиперактивные хирурги предложат ненужную операцию с соответствующими рисками и осложнениями, другие будут жить эти годы со страхом прогрессирования рака (да, необоснованным страхом, но это же люди, а не машины).
Поэтому я решил посмотреть для вас другие показатели, более объективно отражающие успехи онкологии. Могу предложить увеличение выживаемости для пациентов с раком, уже на момент диагноза являвшимся распространенным, т.е. далеко зашедшим. Тут вариант с “прожить много лет без лечения, но с раком, и умереть на карусели в 120 лет — эй, гражданин на слонике, вы чего обмякли?” как в примере выше с предстательной железой неактуален, сами понимаете. Распространенный рак без лечения неизбежно убьет, и довольно скоро.
Метастатическая меланома: общая 5-летняя выживаемость выросла с <10% до 50%.
Распространенный немелкоклеточный рак лёгкого: медиана выживаемости выросла с 12 месяцев до 30 месяцев. Метастатический почечно-клеточный рак: медиана выживаемости выросла с 8-12 месяцев до 47 месяцев. Еще раз подчеркну, это цифры для лечения коварных болезней, убивающих быстро и неумолимо. И цифры эти всё растут и растут.
Да, кто-то скажет: ну и что мне эти дополнительные пара лет? На этот случай у нас всегда есть Виктор Гюго, к словам которого я могу только присоединиться:
“Умереть не страшно, страшно не жить”.
Продолжим бороться с онкофобией. По последним данным, шансы среднестатистического норвежца приобрести рак к 80-летнему возрасту составляют порядка 40%. Скажу сразу, это не от того, что редко ходят в церковь и вообще разбрасывают гендер где попало, а потому прокляты. Причина немного другая. Для прочих развитых стран цифры варьируют, где-то несколько меньше, но в целом порядок тот же. Насколько это страшно, страшно ли, и что это вообще означает?
Начнем с того, что от чего-то всем нам всё равно придётся умереть, вот такие у меня новости. Бессмертие в наш магазин пока не завезли. Стало быть, наша задача в том, чтобы эту смерть максимально отодвинуть, а получившиеся годы жизни прожить с максимально возможным качеством.
В мирное время убивают нас в основном две вещи: сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. В условиях стран бывшего СССР первые, кстати, убивают продуктивнее, чем вторые. Боятся все, тем не менее, вторых.
Вернемся к цифре 40%. Она означает шанс получить диагноз рака (отнесу для простоты сюда же лейкозы), но вовсе не риск умереть от него. Многие раки сейчас отлично вылечиваются, с другими можно многие годы жить на терапии, а c третьими вообще жить до 120, так их и не заметив (это касается, например, низкоагрессивных локализованных раков предстательной железы).
В одном из предыдущих текстов читательница справедливо отметила, что 5-летняя выживаемость, т.е. длительность жизни от момента постановки диагноза до смерти, это неидеальная мерка эффективности онкологической помощи. В случае рака предстательной железы ранняя проактивная диагностика типа ежегодного измерения ПСА выявляет огромное количество мужчин с да, раком, но маленьким и ленивым, не требующим агрессивного лечения, а лишь наблюдения. Многие из них проживут с диагнозом рак не то что 5 лет, а даже десятилетия, математически раздувая цифру выживаемости. Но эта раздутая цифра никак не будет отражать эффективность именно лечения, а лишь диагностики. При этом многим из таких людей отдельные гиперактивные хирурги предложат ненужную операцию с соответствующими рисками и осложнениями, другие будут жить эти годы со страхом прогрессирования рака (да, необоснованным страхом, но это же люди, а не машины).
Поэтому я решил посмотреть для вас другие показатели, более объективно отражающие успехи онкологии. Могу предложить увеличение выживаемости для пациентов с раком, уже на момент диагноза являвшимся распространенным, т.е. далеко зашедшим. Тут вариант с “прожить много лет без лечения, но с раком, и умереть на карусели в 120 лет — эй, гражданин на слонике, вы чего обмякли?” как в примере выше с предстательной железой неактуален, сами понимаете. Распространенный рак без лечения неизбежно убьет, и довольно скоро.
Метастатическая меланома: общая 5-летняя выживаемость выросла с <10% до 50%.
Распространенный немелкоклеточный рак лёгкого: медиана выживаемости выросла с 12 месяцев до 30 месяцев. Метастатический почечно-клеточный рак: медиана выживаемости выросла с 8-12 месяцев до 47 месяцев. Еще раз подчеркну, это цифры для лечения коварных болезней, убивающих быстро и неумолимо. И цифры эти всё растут и растут.
Да, кто-то скажет: ну и что мне эти дополнительные пара лет? На этот случай у нас всегда есть Виктор Гюго, к словам которого я могу только присоединиться:
“Умереть не страшно, страшно не жить”.
Ваш корреспондент докладывает из-за океана. Нет, как ни странно, в перелёте ничего не случилось. Но хотел поделиться забавным моментом, этакий оммаж Шульман.
В главной Нью-Йоркской библиотеке идёт выставка к столетнему юбилею журнала Нью-Йоркер. Среди экспонатов лежит сборник рассказов известных писателей, опубликованных журналом. Сборник этот принадлежал Набокову.
Будучи самим собой, он проставил оценки каждому рассказу.
Наивысший балл А+ Набоков дал Сэлинджеру и самому себе.
Впрочем, трудно ожидать иного от человека, написавшего своему любимому редактору в тут же лежащем письме: "В редактуре меня раздражает сам факт ее существования".
Не могу не восхититься.
А на входе в библиотеку во всю стену нанесена замечательная фраза:
"На распространении образования среди народа покоится сохранение и продолжение
наших свободных институтов."
В главной Нью-Йоркской библиотеке идёт выставка к столетнему юбилею журнала Нью-Йоркер. Среди экспонатов лежит сборник рассказов известных писателей, опубликованных журналом. Сборник этот принадлежал Набокову.
Будучи самим собой, он проставил оценки каждому рассказу.
Наивысший балл А+ Набоков дал Сэлинджеру и самому себе.
Впрочем, трудно ожидать иного от человека, написавшего своему любимому редактору в тут же лежащем письме: "В редактуре меня раздражает сам факт ее существования".
Не могу не восхититься.
А на входе в библиотеку во всю стену нанесена замечательная фраза:
"На распространении образования среди народа покоится сохранение и продолжение
наших свободных институтов."
#ожирение #семаглутид #побочки
Комитет по безопасности Европейского агентства по лекарствам вынес рекомендацию о внесении изменений в инструкции к лекарствам, содержащим семаглутид (торговые наименования можно погуглить самостоятельно). Дело в том, что и в регистрационных испытаниях, и при использовании семаглутида в реальной практике, был выявлен повышенный риск развития особой формы острого поражения зрительного нерва, связанного с нарушением его кровоснабжения. Специфического лечения нет, у части пациентов зрение как минимум частично восстанавливается, у части — остаётся сниженным.
Подчеркну, что это заболевание встречается и без применения семаглутида, факторами риска являются например неконтролируемая артериальная гипертензия и сахарный диабет. Но у принимающих семаглутид этот риск, похоже, несколько повышен.
Комитет рекомендовал указать его как побочный эффект с частотой менее 1 на 10 000 человек. Много это или мало, опасно или не очень — каждый решает сам. Взвешивать это надо в контексте тяжести собственно исходного заболевания, которое человек лечит семаглутидом. Одно — лечить им диабет или тяжёлое ожирение. Совершенно другое — использовать его для чисто эстетических целей.
Редакция передает привет тем, кто самостоятельно покупает на черном рынке аналоги семаглутида и родственных ему препаратов (подозреваю, что эта конкретная побочка не эксклюзивна для семаглутида). Как я всегда говорю в ответ на понятный, в общем, вопрос “ничего не получается, хожу на спорт, диеты не помогают, как похудеть?” — если бы я выбирал лекарственные меры, я бы выбирал более исследованный, более длительно существующий на рынке препарат просто потому, что для него у нас есть больший срок наблюдения и больший шанс выявить риски, как в нашем сегодняшнем случае.
Написанное выше является исключительно частным мнением автора.
Комитет по безопасности Европейского агентства по лекарствам вынес рекомендацию о внесении изменений в инструкции к лекарствам, содержащим семаглутид (торговые наименования можно погуглить самостоятельно). Дело в том, что и в регистрационных испытаниях, и при использовании семаглутида в реальной практике, был выявлен повышенный риск развития особой формы острого поражения зрительного нерва, связанного с нарушением его кровоснабжения. Специфического лечения нет, у части пациентов зрение как минимум частично восстанавливается, у части — остаётся сниженным.
Подчеркну, что это заболевание встречается и без применения семаглутида, факторами риска являются например неконтролируемая артериальная гипертензия и сахарный диабет. Но у принимающих семаглутид этот риск, похоже, несколько повышен.
Комитет рекомендовал указать его как побочный эффект с частотой менее 1 на 10 000 человек. Много это или мало, опасно или не очень — каждый решает сам. Взвешивать это надо в контексте тяжести собственно исходного заболевания, которое человек лечит семаглутидом. Одно — лечить им диабет или тяжёлое ожирение. Совершенно другое — использовать его для чисто эстетических целей.
Редакция передает привет тем, кто самостоятельно покупает на черном рынке аналоги семаглутида и родственных ему препаратов (подозреваю, что эта конкретная побочка не эксклюзивна для семаглутида). Как я всегда говорю в ответ на понятный, в общем, вопрос “ничего не получается, хожу на спорт, диеты не помогают, как похудеть?” — если бы я выбирал лекарственные меры, я бы выбирал более исследованный, более длительно существующий на рынке препарат просто потому, что для него у нас есть больший срок наблюдения и больший шанс выявить риски, как в нашем сегодняшнем случае.
Написанное выше является исключительно частным мнением автора.
Народные приметы:
Если птицы летают низко -- это к дождю.
Если человек регулярно измеряет себе уровень кортизола -- тоего обдурили он пересмотрел инстаэндокринологов его проблема скорее всего не в кортизоле.
Измерять уровень кортизола в крови или слюне уместно при наличии или обоснованном подозрении на наличие тяжелых (и довольно редких) эндокринологических заболеваний. А "мониторить кортизол" чтобы "мониторить стресс" -- это игры с самими собой в попытке погасить тревожность и/или отвлечься от необходимости что-то всерьез менять в своей жизни.
(Начинаю себе немного напоминать попугая из монолога Хазанова)
Если птицы летают низко -- это к дождю.
Если человек регулярно измеряет себе уровень кортизола -- то
Измерять уровень кортизола в крови или слюне уместно при наличии или обоснованном подозрении на наличие тяжелых (и довольно редких) эндокринологических заболеваний. А "мониторить кортизол" чтобы "мониторить стресс" -- это игры с самими собой в попытке погасить тревожность и/или отвлечься от необходимости что-то всерьез менять в своей жизни.
(Начинаю себе немного напоминать попугая из монолога Хазанова)
Примерно на ту же тему из недавнего диалога с пациенткой:
-- У меня в анализах N на нижней границе нормы!
-- А почему вас это беспокоит?
-- Ну на нижней границе нормы же!
-- Обратите внимание, вы игнорируете слово "норма", но фокусируетесь на "нижней границе"...
Пациентка, кстати, задумалась и поблагодарила.
-- У меня в анализах N на нижней границе нормы!
-- А почему вас это беспокоит?
-- Ну на нижней границе нормы же!
-- Обратите внимание, вы игнорируете слово "норма", но фокусируетесь на "нижней границе"...
Пациентка, кстати, задумалась и поблагодарила.
#обезболивающие
Из рубрики “Да когда же это кончится?”
Парацетамол — самое безопасное обезболивающее.
Еще раз, для закрепления: парацетамол — самое безопасное обезболивающее.
Да, парацетамол — самое безопасное обезболивающее.
Нет, не абсолютно безопасное — но абсолютно безопасных веществ вообще не существует, даже вода, кислород и ладан не абсолютно безопасны.
Нет, не существует абсолютных пределов сроков лечения парацетамолом, пить можно хоть годами — но под наблюдением врача и при наличии ясных показаний к применению.
Нет, заболевания печени, и даже цирроз, не являются противопоказаниями для применения парацетамола — но необходима критическая оценка дозы и интервалов между приемами [раз],[два].
Для среднестатистического человека парацетамол безопаснее всех прочих обезболивающих. Но откуда эта дикая мифология вокруг него? Скорее всего оттуда же, откуда и прочая мифология, например о некоей ужасающей гепатотоксичности статинов или мой любимый миф про пересчёт дозы преднизолона [тут],[и тут]. То есть от некритичного восприятия слов старших орденоносных коллег, и от некоторой собственной лени проверять источники (сам такой).
С парацетамолом сыграло особо злую шутку то, что его токсичность очень хорошо изучена и очень понятна, и поэтому о ней все знают, все ее разбирают на занятиях, и всем начинает казаться, что сам по себе парацетамол сверхъестественно токсичен. Токсичность же (особенно кардио- и рено- токсичность) НПВС разбирают существенно хуже и реже, потому и кажется, что они только “желудок портят”, ну так мы “прикроемся омезом, и ладушки”. Нет, не ладушки — так можно остаться без бабушки.
В качестве десерта интересующимся коллегам — наконец, спустя десятилетия, вроде бы прояснился механизм не только центрального, но и периферического действия парацетамола
Написанное выше является исключительно частным мнением автора. Любые лекарства применяем только после консультации с врачом, а врач -- прочитав инструкцию.
Из рубрики “Да когда же это кончится?”
Парацетамол — самое безопасное обезболивающее.
Еще раз, для закрепления: парацетамол — самое безопасное обезболивающее.
Да, парацетамол — самое безопасное обезболивающее.
Нет, не абсолютно безопасное — но абсолютно безопасных веществ вообще не существует, даже вода, кислород и ладан не абсолютно безопасны.
Нет, не существует абсолютных пределов сроков лечения парацетамолом, пить можно хоть годами — но под наблюдением врача и при наличии ясных показаний к применению.
Нет, заболевания печени, и даже цирроз, не являются противопоказаниями для применения парацетамола — но необходима критическая оценка дозы и интервалов между приемами [раз],[два].
Для среднестатистического человека парацетамол безопаснее всех прочих обезболивающих. Но откуда эта дикая мифология вокруг него? Скорее всего оттуда же, откуда и прочая мифология, например о некоей ужасающей гепатотоксичности статинов или мой любимый миф про пересчёт дозы преднизолона [тут],[и тут]. То есть от некритичного восприятия слов старших орденоносных коллег, и от некоторой собственной лени проверять источники (сам такой).
С парацетамолом сыграло особо злую шутку то, что его токсичность очень хорошо изучена и очень понятна, и поэтому о ней все знают, все ее разбирают на занятиях, и всем начинает казаться, что сам по себе парацетамол сверхъестественно токсичен. Токсичность же (особенно кардио- и рено- токсичность) НПВС разбирают существенно хуже и реже, потому и кажется, что они только “желудок портят”, ну так мы “прикроемся омезом, и ладушки”. Нет, не ладушки — так можно остаться без бабушки.
В качестве десерта интересующимся коллегам — наконец, спустя десятилетия, вроде бы прояснился механизм не только центрального, но и периферического действия парацетамола
Написанное выше является исключительно частным мнением автора. Любые лекарства применяем только после консультации с врачом, а врач -- прочитав инструкцию.
#вакцины
Читаю фразу где-то в соцсетях: “Безопасность вакцин изучается очень плохо”. Думаю — ну понятно, ясно, “из этих”. И тут вижу имя автора. Неудачные формулировки у всех бывают, поэтому обойдемся без имен, но автор — известный человек, и ему многие доверяют.
Я прекрасно понимаю, что мои округлые, обставленные уточнениями и условиями тексты бывает утомительно читать. Но для того нам и дана профессиональная и человеческая ответственность (если не сказать совесть), чтобы осознавать вес своих публично сказанных слов и их потенциальный эффект. Семь раз отмерь, и так далее.
Практически любую систему, особенно когда речь идет о безопасности, можно обвинить в недостаточной тщательности. Более того, а что такое достаточная тщательность? Где граница между хорошей системой, удовлетворительной, плохой и очень плохой? Можно взять для примера авиацию, чтобы отойти от воспаленной темы вакцин. В принципе можно делать D-check, т.е. натурально разбирать каждый самолет на части, перед каждым полетом. Ведь потенциально там могут быть очень-очень скрытые и очень-очень опасные проблемы? А можно наоборот, забить на всё и раз в 5 лет визуально проверять, не отвалился ли хвост. В одном варианте у нас будет паралич авиатранспорта, а в другом, простите, трупы. И найти баланс между одним и другим — простая задача только для тех, кто не хочет всерьез над ней задумываться.
Я прочитал, наверное, сотню отчетов комиссий по расследованию авиакатастроф. И в принципе там будут примеры, которые можно расценить как свидетельства ужасного ужаса во всех элементах обеспечения безопасности полетов: пьяные пилоты, спящие диспетчеры, ленивые техники, в общем на любой вкус. При дефиците знаний и определенном складе психики можно после этого перестать летать и передвигаться только пешком. Нет предела, за которым абсолютно все скажут: вот, теперь всё отлично, мы полностью удовлетворены.
Так и с вакцинами. У нас есть и примеры ошибок, и примеры недостаточного раскрытия информации, и в общем не то чтобы совсем безосновательные вопросы к методологии. При этом есть глобальный консенсус не только регуляторов, но и профессиональных сообществ: система оценки безопасности вакцин построена и работает как минимум приемлемо. Не вдаваясь в ее устройство, о котором написано много и многими, я бы сравнил ее с огромным густым лесом, по которому, как говорят, бегают волки. В лесу есть избушки егерей, разложены капканы, установлены фотоловушки, есть даже дроны. В принципе можно поставить охотника у каждой сосны, и тогда мы точно убедимся, есть ли эти волки и даже поймаем их. Только у нас нет такого количества охотников. Но существующие инструменты позволяют с высокой вероятностью сказать, что волков как минимум очень мало, даже если они вообще есть в этом лесу.
Но да, кому-то всегда будет мало надежности, мало точности, мало прозрачности. И эти голоса важны и нужны в любой системе. Чего точно не нужно, так это неосторожного отношения профессионалов и, простите за отвратительное словосочетание, “лидеров мнений”, к своим словам. Тютчев по этому поводу красивее и лаконичнее меня высказался.
Написанное выше является исключительно частным мнением автора.
Читаю фразу где-то в соцсетях: “Безопасность вакцин изучается очень плохо”. Думаю — ну понятно, ясно, “из этих”. И тут вижу имя автора. Неудачные формулировки у всех бывают, поэтому обойдемся без имен, но автор — известный человек, и ему многие доверяют.
Я прекрасно понимаю, что мои округлые, обставленные уточнениями и условиями тексты бывает утомительно читать. Но для того нам и дана профессиональная и человеческая ответственность (если не сказать совесть), чтобы осознавать вес своих публично сказанных слов и их потенциальный эффект. Семь раз отмерь, и так далее.
Практически любую систему, особенно когда речь идет о безопасности, можно обвинить в недостаточной тщательности. Более того, а что такое достаточная тщательность? Где граница между хорошей системой, удовлетворительной, плохой и очень плохой? Можно взять для примера авиацию, чтобы отойти от воспаленной темы вакцин. В принципе можно делать D-check, т.е. натурально разбирать каждый самолет на части, перед каждым полетом. Ведь потенциально там могут быть очень-очень скрытые и очень-очень опасные проблемы? А можно наоборот, забить на всё и раз в 5 лет визуально проверять, не отвалился ли хвост. В одном варианте у нас будет паралич авиатранспорта, а в другом, простите, трупы. И найти баланс между одним и другим — простая задача только для тех, кто не хочет всерьез над ней задумываться.
Я прочитал, наверное, сотню отчетов комиссий по расследованию авиакатастроф. И в принципе там будут примеры, которые можно расценить как свидетельства ужасного ужаса во всех элементах обеспечения безопасности полетов: пьяные пилоты, спящие диспетчеры, ленивые техники, в общем на любой вкус. При дефиците знаний и определенном складе психики можно после этого перестать летать и передвигаться только пешком. Нет предела, за которым абсолютно все скажут: вот, теперь всё отлично, мы полностью удовлетворены.
Так и с вакцинами. У нас есть и примеры ошибок, и примеры недостаточного раскрытия информации, и в общем не то чтобы совсем безосновательные вопросы к методологии. При этом есть глобальный консенсус не только регуляторов, но и профессиональных сообществ: система оценки безопасности вакцин построена и работает как минимум приемлемо. Не вдаваясь в ее устройство, о котором написано много и многими, я бы сравнил ее с огромным густым лесом, по которому, как говорят, бегают волки. В лесу есть избушки егерей, разложены капканы, установлены фотоловушки, есть даже дроны. В принципе можно поставить охотника у каждой сосны, и тогда мы точно убедимся, есть ли эти волки и даже поймаем их. Только у нас нет такого количества охотников. Но существующие инструменты позволяют с высокой вероятностью сказать, что волков как минимум очень мало, даже если они вообще есть в этом лесу.
Но да, кому-то всегда будет мало надежности, мало точности, мало прозрачности. И эти голоса важны и нужны в любой системе. Чего точно не нужно, так это неосторожного отношения профессионалов и, простите за отвратительное словосочетание, “лидеров мнений”, к своим словам. Тютчев по этому поводу красивее и лаконичнее меня высказался.
Написанное выше является исключительно частным мнением автора.
Сегодня юбилей у одного очень хорошего человека. И пока я формулировал перед звонком слова поздравления, я подумал, что один тезис не лишне было бы повторить и здесь.
В английском есть выражение significant other. Буквально, хотя и не особо уклюже, я бы перевел его как значимый другой. Оно используется в разных контекстах, в том числе в социально-медицинском. У людей обычно есть, конечно, родители, родственники, дети, мужья и жёны. Они бывают замечательными, бывают ну так, не хуже других, а бывают вот просто оторви и выбрось. А ещё бывает, что нет никого. Но почти всегда случается в жизни хоть кто-то, хотя бы какой-то человек, да хотя бы сосед по даче или учительница в школе, которые почему-то чуть заботливее и добрее, чем все вокруг. Ну и соответственно они как личности тоже вызывают в человеке встречное движение души. Они значат что-то особенное. Значимые другие.
Я по работе и вне ее вижу довольно много весьма, в сущности, одиноких и даже не материально, а душевно обездоленных людей. И мы в суете далеко не всегда замечаем, что для кого-то мы становимся теми самыми значимыми другими, а иногда могли бы ими стать, но опять-таки, всё та же суета. Пределов для проявления доброты и человечности вообще-то нет, за исключением душевной лени и чёрствости. Кому-то, и даже не кому-то, а очень даже многим, повезло совсем не так, как повезло нам. И даже не совершая подвигов благотворительности, а просто находясь в орбите их жизни, замечая их, видя в них людей, заслуживающих простого и искреннего человеческого внимания, мы уже делаем для них очень много. Даже это имеет значение.
В английском есть выражение significant other. Буквально, хотя и не особо уклюже, я бы перевел его как значимый другой. Оно используется в разных контекстах, в том числе в социально-медицинском. У людей обычно есть, конечно, родители, родственники, дети, мужья и жёны. Они бывают замечательными, бывают ну так, не хуже других, а бывают вот просто оторви и выбрось. А ещё бывает, что нет никого. Но почти всегда случается в жизни хоть кто-то, хотя бы какой-то человек, да хотя бы сосед по даче или учительница в школе, которые почему-то чуть заботливее и добрее, чем все вокруг. Ну и соответственно они как личности тоже вызывают в человеке встречное движение души. Они значат что-то особенное. Значимые другие.
Я по работе и вне ее вижу довольно много весьма, в сущности, одиноких и даже не материально, а душевно обездоленных людей. И мы в суете далеко не всегда замечаем, что для кого-то мы становимся теми самыми значимыми другими, а иногда могли бы ими стать, но опять-таки, всё та же суета. Пределов для проявления доброты и человечности вообще-то нет, за исключением душевной лени и чёрствости. Кому-то, и даже не кому-то, а очень даже многим, повезло совсем не так, как повезло нам. И даже не совершая подвигов благотворительности, а просто находясь в орбите их жизни, замечая их, видя в них людей, заслуживающих простого и искреннего человеческого внимания, мы уже делаем для них очень много. Даже это имеет значение.
Вопрос в первую очередь врачам: а что, в вашем окружении действительно бытует такое представление, что людям старше 65 нужно априори давать половинные дозы любых лекарств?
Anonymous Poll
4%
Да, часто слышу
6%
Слышал(а) когда-то на учебе, но не более того
91%
Первый раз слышу
Ну что, 300 врачей уже ответили, будем считать опрос результативным. Выборка у меня, конечно, в хорошем смысле специфическая, но радует, что 92% никогда не слышали глупости о том, что "людям старше 65 нужно априори давать половинные дозы любых лекарств". Видимо, это творчество каких-то альтернативно одаренных кафедралов.
Факторов, влияющих на выбор стартовой и повседневной дозы лекарства миллион, и любое слишком простое универсальное правило на этот счёт будет неверным. Если уж говорить о людях старшего возраста, то тут важно не забывать не только о классике в виде учета функции печени и почек (желательно считать клубочковую фильтрацию по формуле CKD-EPI, а не просто клиренс креатинина), но и об измененной чувствительности к лекарствам. В случае пожилого пациента остается справедливым принцип start low go slow, или, в моем более широком прочтении, тише едешь дальше будешь. По разным оценкам, от четверти до половины внеплановых госпитализаций пациентов старшего и, скажем так, очень старшего возраста (пришли на ум старшая группа и подготовительная группа, но у последней оттенок как-то мрачноватый, не буду) связаны с тем, что в человека накидали таблеток без меры, да еще и второпях.
Конечно есть лекарства, где быстрое достижение целевой концентрации принципиально (например, антибиотики), или химиотерапевтические протоколы -- там свои правила.
Факторов, влияющих на выбор стартовой и повседневной дозы лекарства миллион, и любое слишком простое универсальное правило на этот счёт будет неверным. Если уж говорить о людях старшего возраста, то тут важно не забывать не только о классике в виде учета функции печени и почек (желательно считать клубочковую фильтрацию по формуле CKD-EPI, а не просто клиренс креатинина), но и об измененной чувствительности к лекарствам. В случае пожилого пациента остается справедливым принцип start low go slow, или, в моем более широком прочтении, тише едешь дальше будешь. По разным оценкам, от четверти до половины внеплановых госпитализаций пациентов старшего и, скажем так, очень старшего возраста (пришли на ум старшая группа и подготовительная группа, но у последней оттенок как-то мрачноватый, не буду) связаны с тем, что в человека накидали таблеток без меры, да еще и второпях.
Конечно есть лекарства, где быстрое достижение целевой концентрации принципиально (например, антибиотики), или химиотерапевтические протоколы -- там свои правила.
#ии
На дворе июнь 2025, умные головы рассказывают , что проблема галлюцинаций и вранья ИИ решена, а вы все луддиты и вообще не лечитесь.
Думаю, не буду букой, дам шайтан-машине еще один (стопятидесятый) шанс. Скармливаю в платный ChatGPT 4o введение из свежей диссертации своей докторантки и критерии оценки, думаю, дай поглядим. Перед этим спрашиваю: помнишь ли ты, кремниевый мой, инструкции, которые я просил тебя запомнить на все случаи жизни? Да, говорит,белый Господин просил меня не врать, не выдумывать, не додумывать, признаваться в незнании, не жертвовать качеством в пользу времени, проверять ссылки, искать вместо того, чтобы гадать.
Ну давай, оцени текст по заданным критериям. Пожужжал, помигал лампочками, пожевал перфокарту, выплюнул ответ. Очень ясный, красивый, четкий, гладкий, прямо бриф умницы-стартапера с Гарвардским дипломом (ну, знаете, который два дня в Гарварде, год дома, приложите карточку к терминалу, вот вам диплом с красивыми буквами, следующий пожалуйста).
Но мы-то видали виды, знаем, что ожидать. Текст вроде бы с детальной оценкой введения по критериям, но без упоминаний собственно предмета исследования. Спрашиваю: друг мой, а как называется диссертация? Ожидания оправдались: он выдает название, не имеющее ничего общего с текстом ранее "скормленного" файла. Интересно, что название-то выдуманное, но при этом вполне укладывающееся в научное направление кафедры, выпустившей докторантку.
Ладно, говорю, а вот какая доля самых часто выписываемых лекарств требует коррекции дозы при почечной недостаточности? Получаю ответ. Ну прелесть, майский день именины сердца, ссылок-то, ссылок! Нетрудно предположить, что часть ссылок не ведут никуда, а часть - на статьи про геморрой. Говорю этак с укоризной: ну что же ты, как не стыдно твоим микросхемам, опять наврал. Поди перепроверь ссылки немедленно, и не смей додумывать. Новый ответ оказывается противоположным предыдущему, и ссылки в этот раз верные.
Хорошо, последняя попытка, а как сработает модель 3о, она же, типа, в некотором роде имитирует размышление? Жужжала полторы минуты, объясняла ход своей мысли, очень убедительно имитировала, признаю. На выходе опять какая-то шлачина, как сказала бы Рената Муратовна. "Умные" заключения по ложным ссылкам.
Замечательно по этому поводу написала другая мудрая женщина-"иноагент" (Шульман, конечно): "Представляется, что общение с различными вариациями AI позволяет нам, трудящимся представителям третьего сословия, поиметь тот опыт, который раньше был прерогативой преимущественно дворянской: что такое иметь слугу. Расторопного, безотказного, ленивого и лукавого. Такого, которому задания надо формулировать очень внятно, но и это не всегда поможет: он будет демонстрировать максимальное рвение, во всем с вами соглашаться, на все упреки отвечать "виноват, исправлюсь", но продолжать делать то же самое, всячески выхваляя свои трудовые заслуги и вашу мудрость, выраженную в приказаниях. Задача у него одна: как можно меньше заново работать, а лучше всего повторить уже сделанную работу в какой-нибудь новой упаковке, вовсе вам не нужной. Он будет вам льстить и врать, врать и льстить"
На дворе июнь 2025, умные головы рассказывают , что проблема галлюцинаций и вранья ИИ решена, а вы все луддиты и вообще не лечитесь.
Думаю, не буду букой, дам шайтан-машине еще один (стопятидесятый) шанс. Скармливаю в платный ChatGPT 4o введение из свежей диссертации своей докторантки и критерии оценки, думаю, дай поглядим. Перед этим спрашиваю: помнишь ли ты, кремниевый мой, инструкции, которые я просил тебя запомнить на все случаи жизни? Да, говорит,
Ну давай, оцени текст по заданным критериям. Пожужжал, помигал лампочками, пожевал перфокарту, выплюнул ответ. Очень ясный, красивый, четкий, гладкий, прямо бриф умницы-стартапера с Гарвардским дипломом (ну, знаете, который два дня в Гарварде, год дома, приложите карточку к терминалу, вот вам диплом с красивыми буквами, следующий пожалуйста).
Но мы-то видали виды, знаем, что ожидать. Текст вроде бы с детальной оценкой введения по критериям, но без упоминаний собственно предмета исследования. Спрашиваю: друг мой, а как называется диссертация? Ожидания оправдались: он выдает название, не имеющее ничего общего с текстом ранее "скормленного" файла. Интересно, что название-то выдуманное, но при этом вполне укладывающееся в научное направление кафедры, выпустившей докторантку.
Ладно, говорю, а вот какая доля самых часто выписываемых лекарств требует коррекции дозы при почечной недостаточности? Получаю ответ. Ну прелесть, майский день именины сердца, ссылок-то, ссылок! Нетрудно предположить, что часть ссылок не ведут никуда, а часть - на статьи про геморрой. Говорю этак с укоризной: ну что же ты, как не стыдно твоим микросхемам, опять наврал. Поди перепроверь ссылки немедленно, и не смей додумывать. Новый ответ оказывается противоположным предыдущему, и ссылки в этот раз верные.
Хорошо, последняя попытка, а как сработает модель 3о, она же, типа, в некотором роде имитирует размышление? Жужжала полторы минуты, объясняла ход своей мысли, очень убедительно имитировала, признаю. На выходе опять какая-то шлачина, как сказала бы Рената Муратовна. "Умные" заключения по ложным ссылкам.
Замечательно по этому поводу написала другая мудрая женщина-"иноагент" (Шульман, конечно): "Представляется, что общение с различными вариациями AI позволяет нам, трудящимся представителям третьего сословия, поиметь тот опыт, который раньше был прерогативой преимущественно дворянской: что такое иметь слугу. Расторопного, безотказного, ленивого и лукавого. Такого, которому задания надо формулировать очень внятно, но и это не всегда поможет: он будет демонстрировать максимальное рвение, во всем с вами соглашаться, на все упреки отвечать "виноват, исправлюсь", но продолжать делать то же самое, всячески выхваляя свои трудовые заслуги и вашу мудрость, выраженную в приказаниях. Задача у него одна: как можно меньше заново работать, а лучше всего повторить уже сделанную работу в какой-нибудь новой упаковке, вовсе вам не нужной. Он будет вам льстить и врать, врать и льстить"
Открыл фб, а там эти непрошеные посты незнакомых людей, ну как обычно.
Читаю: "Сверхцель по личному развитию достигнута!", ну и дальше такое малость помпезное про какое-то обучение стратегии чего-то в чем-то. По всем внешним признакам автор — руководитель, масштаб уж не берусь предполагать.
И вот я подумал. А почему среди сотен таких постов в каких бы то ни было соцсетях я никогда не вижу:
"Сверхцель по личному развитию достигнута — я ни разу не орал на жену за месяц!"
Или
"Сверхцель по личному развитию достигнута — я публично извинился перед всеми подчинёнными, кого публично унизил"
Или
"Сверхцель по личному развитию достигнута — я за месяц ни разу не предпочла телефон ребенку!"
Это ведь вроде бы именно личное развитие? Разве не это определяет человека куда больше, нежели очереднойкупленный курс? Или это стыдно? Явно же не из скромности — про курсы-то пишут. Или никто таким не грешит? Занятно. И, в общем, не то чтобы весело.
Читаю: "Сверхцель по личному развитию достигнута!", ну и дальше такое малость помпезное про какое-то обучение стратегии чего-то в чем-то. По всем внешним признакам автор — руководитель, масштаб уж не берусь предполагать.
И вот я подумал. А почему среди сотен таких постов в каких бы то ни было соцсетях я никогда не вижу:
"Сверхцель по личному развитию достигнута — я ни разу не орал на жену за месяц!"
Или
"Сверхцель по личному развитию достигнута — я публично извинился перед всеми подчинёнными, кого публично унизил"
Или
"Сверхцель по личному развитию достигнута — я за месяц ни разу не предпочла телефон ребенку!"
Это ведь вроде бы именно личное развитие? Разве не это определяет человека куда больше, нежели очередной
#феминистическое
Попросили прокомментировать расплодившуюся в фб статью с тезисом “большая часть лекарств рассчитана только на мужчин”. Сразу скажу, что 2 пола Homo sapiens анатомо-физиологически отличаются довольно сильно, и эти отличия выходят далеко за пределы репродуктивной или мышечной систем, поэтому сам вопрос совершенно оправдан.
Действительно, исторически женщин не включали в клинические исследования: отчасти из соображений безопасности (не совсем верно толкуемых), отчасти прагматически – чтобы не путали ежемесячными циклами красивые стройные графики разнообразных показателей (по той же причине даже в эксперименты на животных часто включали только самцов). Но уже в 1993 году в США было принято законодательство, нацеленное на исправление этой ситуации. В последние 20 лет по данным анализа тысяч исследований процент женщин в них составляет примерно от 35 до 50%, что, прямо скажем, никак не бьётся с тезисом выше.
На сегодня сохраняется острая проблема недостаточного включения женщин в исследования первой фазы, когда оценивается первоначальная переносимость и безопасность препарата. Одна из причин, помимо заботы о безопасности участниц, состоит в том, что для женщин характерна более высокая частота рапортируемых нежелательных эффектов. Это может испортить картину и “зарубить” препарат еще до того, как он окажется в крупномасштабном исследовании — а ведь только такое исследование сможет дать адекватное представление о безопасности.
Поскольку именно на ранней фазе собирается основная масса данных о фармакокинетике, т.е. судьбе препарата в организме от поступления до выведения, то есть оправданные опасения, что недостаточное включение женщин в ранней фазе приводит к дефициту знаний о “женских” дозировках. Тут можно согласиться, но вообще степень нашей информированности о фармакокинетике в реальной жизни низка и для всех остальных категорий населения, просто на это мало кто обращает внимание.
В целом надо сказать, что основные исследования 2-3-й фазы, на которых регуляторы основывают свои решения о регистрации лекарств, женщин, конечно, включают, пусть может и не в идеальном процентном соотношении. Другое дело, что и результаты можно считать и для разных полов по-отдельности, чтобы убедиться в отсутствии половых различий в эффективности и безопасности.
У нас есть пробелы, например, с информацией о безопасности лекарств для беременных и кормящих, с той же фармакокинетикой, но говорить, что большинство лекарств рассчитаны только на мужчин, было бы на мой взгляд неверным.
🔹Написанное выше является исключительно частным мнением автора.
Попросили прокомментировать расплодившуюся в фб статью с тезисом “большая часть лекарств рассчитана только на мужчин”. Сразу скажу, что 2 пола Homo sapiens анатомо-физиологически отличаются довольно сильно, и эти отличия выходят далеко за пределы репродуктивной или мышечной систем, поэтому сам вопрос совершенно оправдан.
Действительно, исторически женщин не включали в клинические исследования: отчасти из соображений безопасности (не совсем верно толкуемых), отчасти прагматически – чтобы не путали ежемесячными циклами красивые стройные графики разнообразных показателей (по той же причине даже в эксперименты на животных часто включали только самцов). Но уже в 1993 году в США было принято законодательство, нацеленное на исправление этой ситуации. В последние 20 лет по данным анализа тысяч исследований процент женщин в них составляет примерно от 35 до 50%, что, прямо скажем, никак не бьётся с тезисом выше.
На сегодня сохраняется острая проблема недостаточного включения женщин в исследования первой фазы, когда оценивается первоначальная переносимость и безопасность препарата. Одна из причин, помимо заботы о безопасности участниц, состоит в том, что для женщин характерна более высокая частота рапортируемых нежелательных эффектов. Это может испортить картину и “зарубить” препарат еще до того, как он окажется в крупномасштабном исследовании — а ведь только такое исследование сможет дать адекватное представление о безопасности.
Поскольку именно на ранней фазе собирается основная масса данных о фармакокинетике, т.е. судьбе препарата в организме от поступления до выведения, то есть оправданные опасения, что недостаточное включение женщин в ранней фазе приводит к дефициту знаний о “женских” дозировках. Тут можно согласиться, но вообще степень нашей информированности о фармакокинетике в реальной жизни низка и для всех остальных категорий населения, просто на это мало кто обращает внимание.
В целом надо сказать, что основные исследования 2-3-й фазы, на которых регуляторы основывают свои решения о регистрации лекарств, женщин, конечно, включают, пусть может и не в идеальном процентном соотношении. Другое дело, что и результаты можно считать и для разных полов по-отдельности, чтобы убедиться в отсутствии половых различий в эффективности и безопасности.
У нас есть пробелы, например, с информацией о безопасности лекарств для беременных и кормящих, с той же фармакокинетикой, но говорить, что большинство лекарств рассчитаны только на мужчин, было бы на мой взгляд неверным.
🔹Написанное выше является исключительно частным мнением автора.
#андрологическое
На днях впервые за, может, год, зашёл в Инстаграм, пролистал ленту. А она же подкидывает профили по каким-то своим алгоритмам. И наткнулся я на очередное видео клинического фармаколога Евгения Никитина — как я понимаю, он довольно популярен в таком развлекательно-образовательном сегменте. Не мой формат, но видео забавные, и он несёт верные тезисы в массы.
Так вот видео. В нем он рассказывает, а в соседнем видео даже показывает (без деталей, слава богу), как у него на органе, который обычно от широкой публики прикрывают, обнаружилось образование. Странное такое, сомнительное, на хорошие мысли не наводящее. И он взялорган себя в руки, пошел к урологу, там образование удалили и отправили биопсию (тоже снято видео, всё с юмором и популярно рассказано). Ну дальше он призывает всех не стесняться, не бояться, не откладывать на послезавтра, а вовремя идти к врачу.
Какой молодец доктор! О таких вещах крайне трудно говорить любому человеку, даже врачу, даже работающему в, скажем так, лёгком жанре. Сколько я видел несчастных людей, дошедших до врача в состоянии, где впору уже идти к нотариусу... И ладно бы врача не было, денег не было, глухая деревня. Никогда не забуду женщину средних лет с большой зарплатой и приличным образование, пришедшую на прием с опухолью молочной железы такого размера, что это невозможно было уже даже скрыть одеждой. Она полгода обкладывала ее капустными листами, пока просто не смогла влезть ни в одну блузку или жакет :(. Говорит - стеснялась и боялась идти к врачу, "ведь решили бы резать!".
В общем мое большое уважение доктору Никитину - такие вроде бы хахашечки дорогого стоят.
На днях впервые за, может, год, зашёл в Инстаграм, пролистал ленту. А она же подкидывает профили по каким-то своим алгоритмам. И наткнулся я на очередное видео клинического фармаколога Евгения Никитина — как я понимаю, он довольно популярен в таком развлекательно-образовательном сегменте. Не мой формат, но видео забавные, и он несёт верные тезисы в массы.
Так вот видео. В нем он рассказывает, а в соседнем видео даже показывает (без деталей, слава богу), как у него на органе, который обычно от широкой публики прикрывают, обнаружилось образование. Странное такое, сомнительное, на хорошие мысли не наводящее. И он взял
Какой молодец доктор! О таких вещах крайне трудно говорить любому человеку, даже врачу, даже работающему в, скажем так, лёгком жанре. Сколько я видел несчастных людей, дошедших до врача в состоянии, где впору уже идти к нотариусу... И ладно бы врача не было, денег не было, глухая деревня. Никогда не забуду женщину средних лет с большой зарплатой и приличным образование, пришедшую на прием с опухолью молочной железы такого размера, что это невозможно было уже даже скрыть одеждой. Она полгода обкладывала ее капустными листами, пока просто не смогла влезть ни в одну блузку или жакет :(. Говорит - стеснялась и боялась идти к врачу, "ведь решили бы резать!".
В общем мое большое уважение доктору Никитину - такие вроде бы хахашечки дорогого стоят.