ЮЛИЯ МЕНЬШОВА

«В детстве я часто оставалась одна дома. Когда болела.
Мама и папа работали врачами, и не могли надолго оставлять пациентов.

И зимой быстро становилось темно.
И страшно одной в пустой квартире.
И на горле - колючий шарфик, для прогревания.
Но можно было смотреть в окно - там светил ярко фонарь.
И падал крупными хлопьями снег. Подбородком упрешься в подоконник - и кажется, что не страшно совсем. Пустынная улица, тихий вечер, месяц на небе.
И в другом окне - мальчик в пижаме. Худенький, с челочкой и тоже - с шарфиком. Тоже болеет. Помашешь ему рукой - он машет в ответ.
Или показывает машинку - он играет машинкой.
Но ему не очень удобно махать - он на костылях.
Так проходит вечер в тихой игре, а потом повернется ключ в дверях - мама пришла! Или - папа!
И страхи забыты, и мальчик, - я снова в своей квартире, дома, где светло и не страшно.

И так проходил день за днем, а потом настала весна, и можно стало гулять во дворе, а в окно и смотреть незачем - весна на улице.
Но я мальчика все равно помнила и мне жалко было его - что он на костылях.
И я все ждала, что, может, он выйдет гулять - но никак не могла понять, в каком доме он живет
. И найти его окно - весною все окна одинаковы.
Наверное, он в своем дворе гуляет - я сходила и посмотрела. Но мальчика не было там.

И прошло очень много лет. Скажем, тридцать. И мы разговаривали с моим близким другом зимним вечером.
Он тяжело болел и жить ему оставалось недолго.
И он полюбил длинные тихие разговоры вечерами, хотя раньше был суровый и сильный человек, молчаливый и замкнутый.
Жизнь суровая была - не до сантиментов. И не больно он любил всякие "телячьи нежности" и беседы о детстве.

А потом - полюбил. Когда многое понял. Страдание некоторых людей очень меняет. Мы много лет дружили уже во взрослой жизни - сразу ужасно понравились друг другу.
С первого взгляда.
И продружили до последнего его дня.

И он все чаще вспоминал детство. Он в деревне жил, далеко в глуши. И очень болел, ходил на костылях. И его клали в больницу, где он лежал один в палате - больница-то была деревенская.

А родители работали. И он зимним вечером боялся один.
И подходил к окну. Там, за окном, светил фонарь. И снег шел крупными хлопьями.
И светилось ярко окно, а в окне - девочка стоит. И машет рукой. И он махал - машинкой.
Так проходил вечер. И, когда его мама забрала из больницы, он все хотел найти девочку - но вокруг и домов-то не было. Вокруг больницы было белое снежное поле, башкирская степь. Но девочка точно была!

Была, конечно. И окно было, и девочка,
и фонарь, и снег. И жизнь.
А, когда пройдет эта жизнь, мы снова будем вместе - расстояние ничего не значит.
И время - всего лишь свойство сознания. Вот оно - окно.
И иногда я вижу своего друга, таким, как когда-то - с челочкой.
Мальчика в окне».

Анна Кирьянова

www.tgoop.com/JuliaMenshovaJulia/7367

131.0K viewsDec 3 at 16:15

«В детстве я часто оставалась одна дома. Когда болела.
Мама и папа работали врачами, и не могли надолго оставлять пациентов.

И зимой быстро становилось темно.
И страшно одной в пустой квартире.
И на горле - колючий шарфик, для прогревания.
Но можно было смотреть в окно - там светил ярко фонарь.
И падал крупными хлопьями снег. Подбородком упрешься в подоконник - и кажется, что не страшно совсем. Пустынная улица, тихий вечер, месяц на небе.
И в другом окне - мальчик в пижаме. Худенький, с челочкой и тоже - с шарфиком. Тоже болеет. Помашешь ему рукой - он машет в ответ.
Или показывает машинку - он играет машинкой.
Но ему не очень удобно махать - он на костылях.
Так проходит вечер в тихой игре, а потом повернется ключ в дверях - мама пришла! Или - папа!
И страхи забыты, и мальчик, - я снова в своей квартире, дома, где светло и не страшно.

И так проходил день за днем, а потом настала весна, и можно стало гулять во дворе, а в окно и смотреть незачем - весна на улице.
Но я мальчика все равно помнила и мне жалко было его - что он на костылях.
И я все ждала, что, может, он выйдет гулять - но никак не могла понять, в каком доме он живет
. И найти его окно - весною все окна одинаковы.
Наверное, он в своем дворе гуляет - я сходила и посмотрела. Но мальчика не было там.

И прошло очень много лет. Скажем, тридцать. И мы разговаривали с моим близким другом зимним вечером.
Он тяжело болел и жить ему оставалось недолго.
И он полюбил длинные тихие разговоры вечерами, хотя раньше был суровый и сильный человек, молчаливый и замкнутый.
Жизнь суровая была - не до сантиментов. И не больно он любил всякие "телячьи нежности" и беседы о детстве.

А потом - полюбил. Когда многое понял. Страдание некоторых людей очень меняет. Мы много лет дружили уже во взрослой жизни - сразу ужасно понравились друг другу.
С первого взгляда.
И продружили до последнего его дня.

И он все чаще вспоминал детство. Он в деревне жил, далеко в глуши. И очень болел, ходил на костылях. И его клали в больницу, где он лежал один в палате - больница-то была деревенская.

А родители работали. И он зимним вечером боялся один.
И подходил к окну. Там, за окном, светил фонарь. И снег шел крупными хлопьями.
И светилось ярко окно, а в окне - девочка стоит. И машет рукой. И он махал - машинкой.
Так проходил вечер. И, когда его мама забрала из больницы, он все хотел найти девочку - но вокруг и домов-то не было. Вокруг больницы было белое снежное поле, башкирская степь. Но девочка точно была!

Была, конечно. И окно было, и девочка,
и фонарь, и снег. И жизнь.
А, когда пройдет эта жизнь, мы снова будем вместе - расстояние ничего не значит.
И время - всего лишь свойство сознания. Вот оно - окно.
И иногда я вижу своего друга, таким, как когда-то - с челочкой.
Мальчика в окне».

Анна Кирьянова

BY ЮЛИЯ МЕНЬШОВА