tgoop.com/Lacanlikbez/69
Last Update:
По какой причине с "желанием аналитика" постоянно возникают сложности? Почему, в конце концов, это желание не может рассматриваться как частный случай желания в принципе? И если это так, то почему его рассмотрение представляет собой такую сложную задачу, отчего само его наименование является не определением, а лишь обозначением связанных с ним затруднений? Причина, очевидно, заключается в том, что желание аналитика представляет собой нечто такое, что относится к желанию не как его подвид, а, напротив, как его надстройка в альтюссерианском смысле – то есть, как образование на порядок более сложное и требующее большего количества теоретических шагов для его разбора.
В этой связи уместно вспомнить, что часто задают вопрос о том, существует ли «желание психотерапевта». Ответ на этот вопрос не является положительным, но не потому, что за психотерапией не стоит желание в принципе, а поскольку об этом желании невозможно говорить как о том, что желанию аналитика было бы симметрично и соразмерно. Желание психотерапевта, в отличие от желания аналитика, надстройкой не является – напротив, вопрос о нем должен быть поставлен точно так же, как и вопрос о том или ином частном желании, обнаруживающемся за позицией субъекта, производящего акт высказывания. За каждой психотерапевтической школой, модальностью или нарративом стоит свое, отдельное желание.
Увидеть его работу на конкретном примере можно в небольшой клинической и, одновременно, автобиографической заметке (ссылка внизу), написанной по мотивам стажировки в Париже, автор которой подробным образом описывает постигшую его неудачу в работе с нейроатипичным ребенком и вынесенные из этой неудачи уроки. Текст представляет собой хороший и внятный образец клинического и одновременно популярного изложения и сам по себе заслуживает внимания. Единственная его особенность, могущая сбить читателя с толку, состоит в заявленной в нем ориентации: специалист утверждает, что путеводной звездой для него – и в случае допущенной им ошибки и в ходе совершенной под влиянием руководителей дальнейшей переоценки собственной работы – выступала психоаналитическая этика.
При этом выбор средств изображения происходящего, стиль повествования, а также характер и описанная причина последовавшего за клиническим вмешательством раскаяния не дает обмануться – речь идет не о психоанализе, а о психотерапевтической установке, несущей, впрочем, на себе следы влияния как анализа объектных отношений, так и употребления лакановской терминологии – употребления скорее паллиативного и всегда готового переориентироваться под влиянием практической нужды. Сам характер выводов из этого случая, а также ниспосылаемые специалистом себе упреки прямо указывают, что за его практикой в этот момент находится не лакановский, а дольтианский клиницист.
Именно на Франсуазу Дольто указывают все расставленные в повествовании клинические и этические акценты, отчего изложение, не теряя убедительности и живости, приобретает привкус, соответствующий тому требованию, которое из работ Дольто, посвященных детству и отрочеству, исходит. Привкус этот вполне узнаваем, и, хотя большому количеству специалистов и читателей его морализаторский оттенок приходится по нраву, назвать стоящую за ним инстанцию «желанием аналитика» нельзя – в том числе потому, что речь здесь идет о наслаждении: например, наслаждении «быть кем-то» для ребенка – пусть даже этот кто-то является вполне оригинальным и к стандартным позиционностям не сводится.
Именно это на практике отличает желание психоаналитика в искомой Лаканом его форме от желания психотерапевта. С оной стороны, нелепо было бы утверждать, что психоаналитик не наслаждается. Тем не менее, его профессиональное высказывание и производимый им текст устроены так, что идентифицировать это наслаждение со стороны, в опоре на этот текст, так, как это можно проделать с психотерапевтическим подходом, дав ему интерпретацию, невозможно.
https://www.b17.ru/article/92596/
BY Lacan-likbez
Share with your friend now:
tgoop.com/Lacanlikbez/69