Один из приемов, который Кафка использует регулярно в «Процессе» – это эффект случайной власти, эффект резкого изменения отношений личностного превосходства или же мгновенное уничтожение ощущения независимости от других. Структурно он устроен так: сначала Кафка дает ряд событий или описаний, которые позволяют прочувствовать личностное преимущество Йозефа К. над теми или другими людьми, либо же его независимость от них (стоит сказать, что Йозеф К. очень часто превосходит других в силу своего острого ума, да и в целом Йозеф — персонаж очень сильный). Однако в какой-то момент выясняется, что эти люди в действительности имеют возможную власть над судьбой Йозефа, но не сами по себе, а только лишь в силу своей причастности процессу. Они, например, могут оказать какое-то влияние на процесс, что-то выяснить о процессе, они вращаются в кругах, связанных с процессом и пр. Все это резко переворачивает органику отношений, которые Кафка выстраивает поначалу, и дает это знаменитое ощущение, которое уже закрепилось в понятии «абсурда».
Сам процесс — это гигантское и уродливое тело абсолютной власти, обитающее в кабинетах и на чердаках, устройство которого не способен понять ни один человек. Решения процесса для людей непроницаемы и случайны, но они же абсолютно логичны с точки зрения его самого. Процесс не подконтролен никому конкретному, но в силу непостижимости его устройства нельзя оценить и возможности воздействия на него. Вот какой-то человек вращается в нужных кругах: может ли он повлиять на исход дела? Кажется, что не может, ведь этого не может никто. А что если именно этот человек в силу каких-то, например, случайных причин, способен что-то о процессе выяснить или как-то воздействовать на него, этого ведь тоже нельзя исключить? И вот эта параноидальная надежда как раз и является основой отказа от своей свободы, независимости от других.
Получается, что теперь каждый человек, к процессу причастный, является той ниточкой, за которую нужно пробовать зацепиться для своего спасения. Как следствие, эти люди обретают над тобою власть и теперь нужно пытаться угадывать их желания и даже случайные капризы. Гигантизм и непроницаемость процесса вынуждает подстраиваться под всех, кто к нему причастен, и люди, у которых процесс длится уже много лет, становятся профессионалами в пресмыкательстве. Парадокс Йозефа, который так его изматывает – это попытка сохранить свою независимость в условиях, в которых это заведомо невозможно сделать. Я, кстати, не согласен с доминирующей интерпретацией концовки, что процесс ломает Йозефа. Пусть он и проигрывает процессу, мне все же кажется очевидным, что он сохранил свое достоинство, пусть уже отчаявшийся и истощенный.
Моя самая любимая сцена в книге — это встреча Йозефа К. с художником Титорелли. Во-первых, тут просто превосходная техника работы с пространством, которую я сейчас не буду анализировать. Во-вторых, общение К. и Титорелли открывает очень многое о философской сути процесса, даже больше, чем сцена в соборе и притча о привратнике. Ну и в-третьих, тут наиболее отчетливым образом как раз фигурирует один из основных приемов — эффект случайной власти, о котором я писал в начале.
Когда Йозеф приходит к Титорелли, его на лестнице встречают дети, от которых он стремится избавиться, потому что ему нужно как можно быстрее перейти к сути дела. Однако вскоре выясняется, что дети тоже имеют «непосредственное отношение к процессу», что оказывает невероятное воздействие на читателя: это и страшно, и смешно. К этому моменту мы уже впитали в себя устройство этого мира, и поэтому в нас запускается рефлексия, точно отражающая безумие происходящего: а не слишком ли грубо К. повел себя с детьми? А может быть не стоило говорить или делать то-то и то-то? А может теперь нужно пойти и поиграть с ними? Оказывается, что какие-то дети, которые вообще не имели никакого значения в представлении К., внезапно обретают потенциальную власть над ним и его судьбой.
Один из приемов, который Кафка использует регулярно в «Процессе» – это эффект случайной власти, эффект резкого изменения отношений личностного превосходства или же мгновенное уничтожение ощущения независимости от других. Структурно он устроен так: сначала Кафка дает ряд событий или описаний, которые позволяют прочувствовать личностное преимущество Йозефа К. над теми или другими людьми, либо же его независимость от них (стоит сказать, что Йозеф К. очень часто превосходит других в силу своего острого ума, да и в целом Йозеф — персонаж очень сильный). Однако в какой-то момент выясняется, что эти люди в действительности имеют возможную власть над судьбой Йозефа, но не сами по себе, а только лишь в силу своей причастности процессу. Они, например, могут оказать какое-то влияние на процесс, что-то выяснить о процессе, они вращаются в кругах, связанных с процессом и пр. Все это резко переворачивает органику отношений, которые Кафка выстраивает поначалу, и дает это знаменитое ощущение, которое уже закрепилось в понятии «абсурда».
Сам процесс — это гигантское и уродливое тело абсолютной власти, обитающее в кабинетах и на чердаках, устройство которого не способен понять ни один человек. Решения процесса для людей непроницаемы и случайны, но они же абсолютно логичны с точки зрения его самого. Процесс не подконтролен никому конкретному, но в силу непостижимости его устройства нельзя оценить и возможности воздействия на него. Вот какой-то человек вращается в нужных кругах: может ли он повлиять на исход дела? Кажется, что не может, ведь этого не может никто. А что если именно этот человек в силу каких-то, например, случайных причин, способен что-то о процессе выяснить или как-то воздействовать на него, этого ведь тоже нельзя исключить? И вот эта параноидальная надежда как раз и является основой отказа от своей свободы, независимости от других.
Получается, что теперь каждый человек, к процессу причастный, является той ниточкой, за которую нужно пробовать зацепиться для своего спасения. Как следствие, эти люди обретают над тобою власть и теперь нужно пытаться угадывать их желания и даже случайные капризы. Гигантизм и непроницаемость процесса вынуждает подстраиваться под всех, кто к нему причастен, и люди, у которых процесс длится уже много лет, становятся профессионалами в пресмыкательстве. Парадокс Йозефа, который так его изматывает – это попытка сохранить свою независимость в условиях, в которых это заведомо невозможно сделать. Я, кстати, не согласен с доминирующей интерпретацией концовки, что процесс ломает Йозефа. Пусть он и проигрывает процессу, мне все же кажется очевидным, что он сохранил свое достоинство, пусть уже отчаявшийся и истощенный.
Моя самая любимая сцена в книге — это встреча Йозефа К. с художником Титорелли. Во-первых, тут просто превосходная техника работы с пространством, которую я сейчас не буду анализировать. Во-вторых, общение К. и Титорелли открывает очень многое о философской сути процесса, даже больше, чем сцена в соборе и притча о привратнике. Ну и в-третьих, тут наиболее отчетливым образом как раз фигурирует один из основных приемов — эффект случайной власти, о котором я писал в начале.
Когда Йозеф приходит к Титорелли, его на лестнице встречают дети, от которых он стремится избавиться, потому что ему нужно как можно быстрее перейти к сути дела. Однако вскоре выясняется, что дети тоже имеют «непосредственное отношение к процессу», что оказывает невероятное воздействие на читателя: это и страшно, и смешно. К этому моменту мы уже впитали в себя устройство этого мира, и поэтому в нас запускается рефлексия, точно отражающая безумие происходящего: а не слишком ли грубо К. повел себя с детьми? А может быть не стоило говорить или делать то-то и то-то? А может теперь нужно пойти и поиграть с ними? Оказывается, что какие-то дети, которые вообще не имели никакого значения в представлении К., внезапно обретают потенциальную власть над ним и его судьбой.
Select “New Channel” The public channel had more than 109,000 subscribers, Judge Hui said. Ng had the power to remove or amend the messages in the channel, but he “allowed them to exist.” “Hey degen, are you stressed? Just let it all out,” he wrote, along with a link to join the group. Over 33,000 people sent out over 1,000 doxxing messages in the group. Although the administrators tried to delete all of the messages, the posting speed was far too much for them to keep up. The visual aspect of channels is very critical. In fact, design is the first thing that a potential subscriber pays attention to, even though unconsciously.
from us
