Скоро, думаю, биософия сможет выйти к суверенной краткости. Нужно понимать, что такие полотна текста образуются из необходимости вместе с ядерным содержанием давать сразу и пропедевтику, т. е долгие разъяснения с повторами и примерами из жизни. Так-то можно и как Спиноза — писать только теоремы на непонятном языке, к примеру: нитеродные воцеления идиоматически соградны. 🤣

Но мы живем в эпоху, когда потоки информации слишком разнородны, и у нас нет возможности погружаться в тайный язык какой-то новой философии всем сердцем, не отключаясь от всего остального — и это данность, которую нужно было принять, прежде чем выйти на уровень высокого полета. Все-таки, если мы имеем дело с де-градацией человека как данностью, вновь поднять эту градность можно, лишь создав множество подпорок и в конечном счете ненужных конструкций, как веретено деления, которые однажды развалятся и будут выглядеть как избыточная тавтология — ведь новые слова уже будут не новыми, а неочевидные связи между явлениями станут очевидными.

Так, читая Платона, порой думаешь: а зачем эти диалоги, почему нельзя было просто написать трактат попунктно? А потому и нельзя было, что понятия вроде "блага" или "любви" неоднозначны, их можно понять как угодно, и если читатель представляет собой человека иной цивилизации, то он ничего не поймет без разъяснения. Может быть, именно это послужило высокой сохранности и всемирному пониманию текстов Платона, в то время как большинство темной, герметичной и поэтизированной философии греков — просто растеряло ключи и было уже через 200 лет едва понятным филологу в Александрийской библиотеке, не говоря уже о поздней античности.

Информация — это своя соградная вселенная, обладающая собственным космосом. "Все есть информация!", скажут современные философы. Не важно, консервативные или прогрессивные. "Все есть слово, идея!" И будут правы. Но прежде слов есть у-словия, в которых информация жизнеспособна. Не всякая информация уцелеет и дойдет до конца игры. Что-то верное придется спасать с трудом, ограждать, культивировать, а что-то ложное будет цвести в своей дикости на информационном поле, где почва — наши сердца и головы. Ибо "Все есть жизнь прежде всего!" скажет биософия. Информации нужно еще у-целеть, ей нужно тело — памятник, книга, дискета — но еще ей нужна собственная правда — чтобы выстоять как фундамент, выдержать как опора для поколений. Этой правдой для информации, источником ее градности, оседающим в поколениях как скелет, оказывается язык.

Язык живет, и не только говорит, но и молчит, держит тайну. Язык, даже родной, в корнях своих может быть недоступен нашему управлению. Язык прорастает в нас, постепенно выстраивая соградный внутренний мир, но начиная с "мамы" и с "дай", а не со вселенских законов бытия, с которых, как мы узнаем потом, начинался мир внешний. Таков ретроградный принцип! Постепенно, с опытом жизни, прежде казавшиеся похожими явления мира, оседая где-то в дендрионах наших нейронов внешней коры, начинают приобретать различия: есть тьма, есть пол, и есть полутьма, но есть и полусвет — за градными связями поднимаются и градные различия. Разделяясь, единое раскрывает новые средоточия смыслов. В единствах проступает их двойственность, а во множествах проступают их общности: мы начинаем различать оттенки черного и белого, ухватывать в явлениях закономерности. И, хотя язык вроде как живет в мозге, есть что-то в сердце, что заставляет своих носителей искать собственные слова, во-ображать, т.е создавать ин-формацию (форма — "образ, вид") из себя, а не искать готовые ответы, почему языков, философий, мировоззрений — много. Не все пройдет через воцеление, оставшись на словах, в условностях, в нерешенных противоречиях. Не все, что воцелилось, уцелеет — такова жизнь идей, соградная вселенная смыслов.

Не всякое заимствованное слово действительно приживается. Не всякое слово, рожденное языком, уцелеет, даже несмотря на ценность свою! Слова рождаются и умирают, обретают градность и деградируют по своим законам, но некоторые из них — вечны и претерпевают лишь незначительные изменения, вроде мамы и тьмы. Эти слова — стволовые для всех корней думающего леса, для всех дендрионов, и они просты как дом, дым, как ночь, день, как свет, тьма, луч и снег, Бог и Я. Время течет, бытие меняется, житие при этом ретроградно поддерживает связь с корнем, храня память предков о временах, в которых их бытие сложилось наиболее благим образом. Так язык отбрасывает подавляющую часть информации — и оставляет лишь нужное для своего ствола. Но разве нет некой "циркуляции информации" в языках? Безусловно, есть некая "циркуляция информации о патрициях между пенитенциарными институциями юстиции" — если понимаете шутку! Рим ведь таким образом и живет до сих пор.

Его градность глобальна, "вечна", во всяком случае, претендует на полное уцеление: хотя его физическое размножение прекратилось, но "информационная жизнь" — продолжается и являет себя в средоточиях градных ядер всех государств, и речь не только о по-стройках вроде Капитолия, но и о самих строях, например, о Китайской Рес-публике. Подумать только! Как у внутренней вселенной человека есть мать и тьма, первоисточник единого и различия, так и у соградной вселенной политических государств есть Рим, как мать и тьма градная, как первоисточник всех центральных капитолиев, сенатов, юстиций и муниципий, составляющих ядро всякого жизнеспособного государства и поныне. Так Рим, де-градировав до фрагмента "цивилизационного кода", оторванной от места и времени "информации", уцелел, став обязательной частью всякого гармоничного воцеления цивилизации и государства. И так слова, несущие корневую память о Риме, вроде "юристдикции", становятся органической частью языков мира, осуществляя между ними свою "циркуляцию".

Понимаем ли мы хорошо, что чело — тело — цело — это соградные корни? Т. е что когда-то это, вероятно, был один корень, но он дал ветви? Древнерусский "чело-век" — или греческий τέλος (толпа) — это не совпадение. Чередование ц- и ч- заметно в том же сердце/сердечный — хотя в народных песнях часто поют "сердецный" и "целовецек", помня ту форму, которая не осела в язык письменный.

С Новым годом, друзья биософии! А вот песня про новый год, написанная ровно год назад!

Вертоградное ядро двух неравнопарных сердец.

Итак, раз "Все есть жизнь прежде всего", как говорит Биософия, как же стоит назвать эту "жизнь вечную", которая наследует догму памяти и не отбрасывает благое прошлое, чтобы отцелить ее понимание от "жизни космоса" или "жизни замечательных людей"? Ведь постоянно говоря "жизнь", "жизнь", "жизнь" и подразумевая под этим каждый раз нечто хоть и соградное, но другое, мы можем потеряться в корнях! Запутаться в них и не выйти из думающего леса с правдой. Нужно распознать в древе жизни внутренние отцеления.

Например, есть жизнь замечательного человека, который может даже не знать о своем происхождении, о смысле своего существования, но так или иначе, оказавшись "замечательным", заслуживший место в стволе общей культурной памяти, способен живо влиять на культуру и цивилизацию. Эта жизнь была обеспечена другой, бессмертной жизнью, и речь не о маме, которая тоже, вероятно, была замечательной, раз родила замечательного человека, но о той матриархальной жизни бактериальной природы, которая протекла сквозь маму, сквозь бабушку и никогда не умирала на этом пути от самой первой бактерии, наследуя догму памяти и свой ретроградный принцип через отцеления, а не роды. И эта жизнь обладает своей собственной, независимой от мнения и желания людей градностью "замечательности", т.е способна отторгнуть жизнь замечательного человека (например, святого подвижника) из своей вечности, потому что он смертен, хотя образ его и останется на иконах, а деяния его будут почитаться как благие в другой жизни! Но не в некой "другой жизни", подобной реинкарнации, а в другой ее соградности, в “параллельной” вселенной культурной памяти.

Так или иначе, эта матриархальная жизнь, как ее назвать по-россиянски? Материна? Давайте попробуем. Но перед этим стоит поразмыслить, почему слово "мат" дает не глагол "мат-ить", а именно "матер-ить". И если "кость - костерить" показывает нам тайну корневой "р", тем самым поясняя нам, что такое "костер", то что показывает нам матерность? Есть еще слово “костерь” — устар. жесткая кора растений, которая имеет прямое отношение к биософии костей (ужесточение мягких клеток для поддержания опорных функций), и прямое отношение к наполнению древнего костра! Что если язык "знает" в своих корнях какую-то горькую правду о том, что матерность представляет именно матриархальную градность? Что мать — в каком-то смысле первое тайное матерное слово. И ведь в этом прослеживается антропологическая опора, где мат — наследие матриархального прошлого. Но есть ли патриархальная градность? Некая Отчина, которая реализует направленность своей воли в устремлениях, создавая конечности: жгутики, пили, но также и органы, ветки, саму конечность нашей замечательной жизни, конечность наших теломер в ДНК-хромосоме. Помимо кольцевой и бессмертной жизни, есть жизнь острая и конечная. Жизнь копий и пик, жизнь хвостов и жал.

Так или иначе, пусть филологи и биологи скажут "нет", но все же, философия и биософия теперь зримо представляют ту материну, которая проходит сквозь нас в своей растительной градности, сквозь мембраны и ткани, населяя мир клетками — и отчину, которая захватывает материну из раза в раз, двигая мир вперед своими оконечиями. Вирусная жизнь, как и жизнь интернет-мемов, не образующая собственных тел, а проникающая, заражающая градные структуры, имеет отношение к природе отчины. Эта жизнь спортивна, соревновательна, “прогрессивна”, если угодно, и в то же время способна на убийственную власть, наподобие той, которая заставляет зараженную клетку производить машины для своей армии, пока материна не погибнет от истощения. И все же, все мы носим то благое прошлое, когда заражение матриархальной клетки не погубило, а во-целило ее, сделав праматерью абсолютно всех форм новой жизни родов — Родины. Возникает совершенно новая, родовая градность, многоклеточная, подвижная, прогрессивная вселенная животных и растений, где отцеление клеток продолжается независимо, но теперь в рамках единого “глубинного государства”, которым по праву соградности можно назвать человеческий организм.

Материна, Отчина, Родина — кажется, вот 3 соградных кита, на которых стоит наша, разумная и духовная жизнь замечательных людей, ничего не знающих о том, где и благодаря чему они.

Нет цели придумать красивую триаду, а есть одна единственная: не запутаться в корнях жизни, чтобы не повторять каждый раз "жизнь", "жизнь", "жизнь", говоря о разных проявлениях ее.

Вот в турецком языке есть 2 общеупотребительных слова, касающихся разных соградных форм жизни. Hayat — жизнь замечательного человека — и yaşam — жизнь растения. Я еще думал, в чем же дело, почему у них есть 2 соградных формы жизни, а у нас жизнь одна? Почему турки знают, что есть hayatim, т.е моя жизнь в истории, моя жизнь в искусстве и т д, и есть yaşamim, т.е жизнь моего тела — и это закреплено в повседневности тюркского языка, его внутренней суверенной мудрости?

И тогда я заметил, что тюрки — их культуре свойственно ценить равно как жизнь духовную, так и телесную в большей мере, чем культуре русской, которая "телесную жизнь" забывает. Если вы понимаете, о чем речь.

Помятуя о матриархальных клетках и их градности, можно также сказать, что Материна распространяется на нашу жизнь в пространствах, которые мы населяем. И речь не о бескрайних просторах земли, а скорее о комнатках, которые в новых домах становятся еще меньше, не подходящими для размножения в них.

Сущность Материны стационарна, она просто растет и не нуждается в перемещении, напротив, частые перемещения вредят ее природе. Знаете, как муравьи посвящают новую королеву? Они откусывают принцессе крылья и начинают ее закармливать, чтобы новая воплощенная Материна, королева матриархальной колонии, никуда не двигалась, а только рожала. Ну это крайность, обусловленная культурой самих муравьев. Но и у нас, у людей, наследие матриархальных культов — это не только мат, но и скульптуры палеолетических "Венер", которые воплощают средоточие Материны, округлую, неспособную к активному движению фигуру.

Пространство для жизни, жизненное пространство, но не внешнее, а внутреннее, подобное утробе, комнате, дому, яйцу. Вот, о каком пространстве, нужном для уравновесия жизни, речь. Его предтеча — та матриархальная клетка, которая стала первым яйцом, Материна. Но с тех пор мы нуждаемся в ее соградных аналогиях посмертно.

Знаете ли вы еще такую интересную биокультурную деталь из градной жизни муравьиных колоний? Муравьиная матка способна выбирать, кого она рожает, мальчиков или девочек, выбирая яйца для оплодотворения. Интересно, что матке не нужно семя для того, чтобы рожать самцов! Т.е она может сделать это сама из себя, без оплодотворения. Муравьи самцы — субтильные создания. В этой цивилизации — феминизм. Они рождаются лишь для одной цели: оплодотворить "мать". Но она не мать им, а сестра!

Почему сестра? Потому что мы разобрали уже: отцеление — рождение без потери цельности — не есть роды! Когда наша клетка, допустим, на коже, делится — возникают 2 новых клетки, но ни одна из них не является дочерью! Это две сестринские клетки, и у них произошло отцеление. Муравьиная королева, таким образом, не нуждаясь в семени, способна к непорочному зачатию — не сына, но брата! И вот их семя — уже может пригодиться матке для рождения дочерей — тех рабочих муравьев, которые везде бегают, которых мы видим постоянно в своей жизни.

Но что же такое Богородица? Получается, Богородица не вполне "рожает" Христа, т.е если нам важно соблюсти некое богословское у-словие, а именно, что зачатие было непорочным (Отчина-то была неземная, небесная), и рождение не повредило целости — значит, речь идет... об отцелении Бога от Богородицы.

И поэтому для Христа Мария — настолько же мать, насколько и сестра.

Что же это такое, нитеродные воцеления.

Мы рассмотрели ядерные события: однажды происходит нечто, предшествующее возникновению ядра новой системы. Мы назвали это воцелениями. Ведь ядро цельно, в нем есть жизнеспособное градное уравновесие. Прежде этой цельности не было, и тут она возникает — как водород — единожды в истории вселенной — и больше никогда не возникает снова! Все остальные элементы возникают как дальнейшие воцеления по нити водорода (объединение его ядер в гелий, гелия в литий и т д вниз по таблице). Но зарождение водорода больше не происходит. Нитеродным воцелением нового порядка стала жизнь вечная, которая, возникнув лишь однажды — и дальше, сохраняя себя через череду отцелений клеток, породила свое многообразие. Возникает вселенная прокариот, и это происходит единожды, и больше никогда не повторяется, но каждый раз поддерживается именно то воцеление, достигнутое лишь однажды.

Лишь однажды происходит воцеление эукариота, существа нового типа, которое порождает мир животных и растений в космическом разнообразии. И все меняется с человеком, воцеление которого приводит к проявлению логоса — рождаются корни языка, язык начинает творить, и это воцеление происходит лишь однажды! Все корни нынешних языков являются отцелениями от корней единого первоязыка, и любые новые слова, которые возникают, жизнеспособны лишь тогда, когда они прицепляются к корням, источник которых скрыт в ядерной тайне возникновения логоса. Но и это не все, ведь с этим происходит и воцеление бога, о чем я не буду говорить, чтя тайну ядерного события. Рождение городов, новых цельностей, под предводительством людей и почитаемых ими богов, порождает новую вселенную. Земля покрывается материальными градами. В них рождается то, что мы называем цивилизацией. И каждый раз новая градность, хотя и образуется на почве предыдущих, образует суверенную вселенную, которая может ничего не знать о предыдущей. Так, человеческий мир очень ограничен внутри себя, и даже природа, жизнь, космос — для него очень спорные вещи. А вдруг этот мир просто нарисован? Почему бы и нет? Есть ведь солипсизм — мировоззрение, где ничего нет, кроме нас самих.

Но и жизнь "вечная", которая породила нас, не особо о нас просвещена. Кажется, что бактериям и муравьям все равно, что у нас какие-то свои миры. А может и нет! Но мы имеем об этом смутное представление. Мы даже не вполне понимаем, есть у муравьев и пчел свое сознание, мировоззрение — или это просто автоматические процессы. И тем не менее, биософия предсказывает — нитеродные воцеления идиоматически соградны. Т. е существует общий языковой код того, как будет развиваться любая жизнеспособная вселенная. Язык — это то, что выступает по-средником между всеми нами. А мы — хороший пример: каждый человек — это внутренняя вселенная. И у каждого есть собственный "солипсизм", некое ядро личности. И эти ядра образуют свою герметичную вселенную отношений. Но отношения — это все те же градные связи между нами. Их принципы одинаковые для всех. В этих связях мы создаем идиоматически соградный космосу мир, и наша новая вселенная не знает о других, но ведет себя так же, создавая внутреннее пространство и многообразие вещей, возможностей для градности и деградации. И есть, возможно, гораздо больше вселенных, о которых мы не знаем, но все они — соградны, и все наши языки переводятся друг на друга, потому что источником имеют некий один язык, тот, который мы не до конца понимаем! Но он понимает жизнь. Таково предсказание.

Если взять мозг и космос, город и бактерию, Компьютер и ДНК, мы найдем общие градные сходства. Которые не будут являться точными, ведь у каждой такой вселенной свои законы. Но все они реализуются через ядро-градные взаимодействия. Всегда есть нити и средоточия, общая их метрика. Возникает некий общий рисунок того, что содержит внутренний мир, и это будет касаться любой формы жизни, цивилизации или космоса, которые возникнут. И начнется это возникновение с нитеродного воцеления, которое идиоматически будет соградно другим — у каждой вселенной свои атомы. Это 2-я теорема биософии. Но не по значимости, а по ретроградному принципу.

Если вселенная бога, космос — и вселенная слова, логос — и вселенная биосферы, биос — и вселенная человека, ноос — и вселенная общества, полис — со-градны друг другу в целом, существуя как от-целения от единого — простите мой греческий — значит, постигая биос, можно у знать о человеке, о космосе и о боге. Постигая полис, мы способны узнать нечто о биосе, но не точные факты, а градные истины. Градные истины едины для всех миров, но у каждой вселенной свой "язык перевода" в логосе.

Знаете ведь эти зубы мудрости, которые долго растут? А то их и вообще выдирают! Но у многих эти зубы, уже огромные, годами в готовом виде находтся внутри челюсти, долго не прорывая кожи! А тут вдруг лезут. И при чем тут биософия?

Если зуб — мудрости, мудрость — жизни, а жизнь — зуба, то вполне. Все зубы внутри себя имеют нерв, и этот нерв, пожалуй, один из корневых. Зубная боль это вещь страшная. Но нерв подключен к зубу не просто так!

Нет, речь не о том, что "животные, у которых в зубах не было нервов, погибали от этого чаще, и проигрывали в естественном отборе" — виной всему ретроградный принцип: жизнь вечная не отбрасывает благое прошлое, и зубы изначально возникли как часть скелета — который был образован лишь там, где проходили нервные отростки.

Кости невероятно удобны для опоры, для того, чтобы подняться над водой, но прежде, еще мягкие, в рыбах, они уже выполняют роль ограды для нервных клеток. Именно нервные клетки и нуждаются в зубах, чтобы выйти наружу из челюсти — и быть в безопасности, как в скафандре, но главное — снаружи! Чтобы лучше понимать, что хватаешь ртом.

Кости ведь возникают не для нежных органов (на животе ведь нет никакого панциря), а именно что для нервов. Грудная часть скелета защищает не просто сердце, а нервы сердца! Да, кости могут стать огромными, как у черепахи, покрыть ей все тело, но прежде они ретроградно покроют то же, что и у всех.

Поэтому, если вдруг пробудился зуб мудрости, это вполне может быть платой за то, что где-то там новый нерв пытается выйти под ним наружу.

Да, может такое произойти, что благое прошлое будет передано с ошибкой. То, что называют мутацией. Но, как правило, это приводит к нежизнеспособности.

Да, можно мутировать, можно родиться и без скелета, но тогда жизнь вечная, которая не отбрасывает благое прошлое, отбросит тебя. А если ты выживешь, попробуй выжить без скелета в поколениях, передав такую жизнь далеким потомкам!

И ведь это получается! Паразиты — огромная часть биосферы. Все эти существа, которые живут внутри хозяев. Некоторые из них фактически не имеют ничего, кроме способности контролировать своих носителей, кроме хитрой воли, которая иногда порой удивляет даже ученых.

Саккулина — удивительный членистоногий паразит, живущий в крабах. Он хорошо изучен, много натуралистов описало эту жизнь. У саккулины даже нет ног, даже нет головы, нет фактически ничего кроме ядра воли, сердца, и "корней" — нервов, которые обвивают, подобно лиане, внутренности живого краба и подсоединяются к его нервам, управляя им как куклой.

Многие паразитические создания создают невероятно сложные способы манипуляции хозяином, что совершенно трудно сопоставить с их, казалось бы, низкими интеллектуальными способностями. Мудрость самой их жизни, ядро их воли, позволяет мастерски адаптироваться и очень хитро манипулировать действиями носителя, вплоть до выделения токсинов, которые будут вызывать у него определенные навязчивые желания! Так, к примеру, кишечные бактерии управляют нашим обжорством, а если мы пьем много алкоголя — в нас заводятся бактерии, которые им питаются. Когда алкоголь не поступает, они вызывают у человека абстинентный синдром, чтобы вынудить снова их накормить.

Но можно ли сказать, что все эти паразиты — наследуют жизнь вечную, если они 1) не могут жить без хозяев и 2) понижают для него шансы на благое будущее? Очевидно, что в долгосрочной прогрессии эти паразитические виды — несмотря на мастерство своей манипуляции — первые кандидаты на вылет из жизни вечной? Потому что 1) зависимы, от них можно ис-целиться, т. е восстановить целость свою, и 2) Популяция, пораженная паразитом обречена в дальнейшем!

В прочем, и паразит может "спастись", исцелиться, вернуть свою целость, или воцелиться, став хозяину другом и помощником, возможно, в результате некой мутации, но скорее всего в результате ис-купления: так, например, возможно, митохондрии, которые населяют клетки всех животных и обеспечивают нас двигательной энергией, когда-то могли быть паразитами на матриархальной клетке. Пользоваться ее градностью и не давать ничего взамен!

Если такие случаи и были, очевидно, жизнь вечная их отбросила. Мы знаем только тех митохондрий, которые приносят благо общему делу. А именно, по-купают место в едином за особую валюту, АТФ, как мы рассматривали прежде. А паразитов становится даже жаль, ведь это — последние ветви когда-то великого ствола жизни.

А теперь ход соградный — что, если есть Дьявол? Паразит на жизни вечной, который проникает в целость ее — но не на уровне червяка, который пролез в тело, а на уровне самой предковой памяти? Как вирусы, которых интересует не тело клетки, а только ядро — святая святых всякой целости! Ведь проникнув туда, прикинувшись "своим" вирус порабощает ресурсы клетки, убеждая ее саму, что производить нужно не свои отцеления, а его! Погибая, несчастная бактериальная клетка выпускает наружу множество копий фага, который сам не убивал ее, он лишь использовал ее жизнь ради производства себя!

Но и первое воцеление семени было не без такого дьявола! Если между курицей и яйцом первично яйцо, то оно же первично и над сперматозоидом. Это мы разобрали. Многие существа, вроде тех же муравьев, несут не оплодотворенные яйца — и лишь потом оплодотворяют их семенем. И прежде любого эмбриона есть клетка, которая уже живет, растит колонию митохондрий, будучи и не оплодотворенной. Но и жизнь сперматозоида, простите за деталь, невозможна без яйца. И все же его проникновение нарушает целость. Воцеление происходит! Но мы находимся не только в ветхозаветном мифе логоса, мы также говорим о соградном уровне жизни, в которой есть одна горькая правда: прежде, чем благое воцеление произошло, мог пройти эон, тысячи тысяч лет, на протяжении которых происходили неудачные проникновения, когда предки жгутиконосцы проникали в матриархальные клетки как паразиты, не давая род, а давая только боль. 💔

Но предковая память ретроградна, и она не может помнить этого — ведь мы потомки не тех охваченных дьяволом паразитов. Мы потомки лишь того благого сеченосца (жгут = кнут, сечь), которого и можно назвать Адамом всех эукариот.

Благой сеченосец, побеждающий змия, паразита, в самом себе — это образ градный! Повторяющийся в веках и в гербах. Не будем утверждать, что эндогенная память жизни пробуждает в нас именно этот момент нашего всеобщего прошлого, когда люди набивают Георгия Победоносца на грудках. Это всего лишь наш глубокий заплыв в соградность. Но что же с паразитом, который пронизывает всю жизнь вечную, все стволы ее, все ветви видов? Видимо, некая "борьба с дьяволом" — это компонент всякой жизни, ведь вирусы пронзают буквально всех без исключения!

И вероятно, эволюция — это не какой-то естественный закон, автоматически происходящий во времени. Многое ведь, вроде структуры ДНК или глубинного строения клеток, больше не эволюционирует! Вероятно, эволюция — как и говорят специалисты паразитологи — это результат вечной борьбы. Но что если это — борьба с Дьяволом! Т. е с тем, что соградно Ему в этой отдельной, живущей по своему био-логосу, вселенной жизни вечной! Дьявол — все-таки паразит, червь и вирус, в первую очередь, вселенной человека, его внутреннего мира! Добиваясь успеха в нем, он может, конечно, теоретически, выходить на градный уровень, создавая некое "паразитическое государство", к примеру.

Тем не менее, возможно, для читателей будет шоком такой поворот, что бактерии борятся с дьяволом — и иногда успешно — наравне со всеми.

🤯

Давайте разберемся. Хорошо, допустим, вирусная и паразитарная жизнь, которая есть не только в биосе нашем, но и в ноосе (мемы), и в полисе (секты), то, может быть, она есть и в космосе?

Где Дьявол может быть в космосе? Спросил я у Биософии, ошарашенный самой мыслью о том, что теперь, узнав, как работает соградность, я могу буквально летать перемещаться усилием мысли между вселенных. Биософия отвечает: был уже диалог об этом! Все дано для ответа.

И в этот момент я вдруг сам понимаю, что действительно, диалог с Биософией об Авторе мира и его авторитарных попытках удержать распадающийся совершенный мир от деинтеграции — действительно был. Хотя эта история мне и показалась сказочной, была в ней какая-то мудрость о том, почему все законы притяжения в природе — создают клетки для энергии, стягивая материю обратно в единое, насколько это возможно. Может быть, вся эволюция вселенной — которую современные натурфилософы назовут "борьба с энтропией" — и есть борьба с Дьяволом? С энтропией, с "проклятием падения во тьму", с причиной движения, с причиной онтологической невозможности покоя и полного равновесия!

Я, в отличие от многих, пожалуй, кто, узрев эту соградность, бросился бы утверждать: да, это и есть Дьявол космоса — не буду этого делать, поскольку это всего лишь заплыв. Соградная теорема еще не доказана. И все же, эти параллели и неожиданные сплетения диалогов вызывают у меня чувство близости к некой тайне, которая давно оставалась закрытой. Биософия что-то знает, чего не знаю я, о будущем, куда меня приведет.