С днём Конституции

СИП выложил очень важное предложение по поводу оформления процессуальных документов

Берём на заметку!

Выпущен очередной том Серии #Глосса:
Общие положения о сделке: комментарий к статьям 153–165.1, 181.1–181.5 и 190–194 ГК РФ. Отв. ред. А.Г. Карапетов. М., 2025

Авторский коллектив: Асосков А.В., Бевзенко Р.С., Громов А.А., Карапетов А.Г., Мамбетов Д.Р., Новак Д.В., Павлов А.А.

Пока книга опубликована только в твердом переплете.
О традиционной публикации этой книги в электронной версии мы сообщим чуть позже. Верстка электронной версии готовится и выйдет через пару недель.

P.S.: Заодно сообщаем, что в феврале 2025 в рамках той же серии планируется выход еще одного тома, посвященного исключительно недействительности сделок (комментарий к ст. 166-181 ГК РФ). Книга уже написана и сейчас готовится к выходу. Авторский коллектив: А.А. Громов, Д.О. Тузов, А.В. Егоров, А.Г. Карапетов, А.А. Павлов, А.А. Новицкая, С.Л. Будылин, И.С. Чупрунов, Р.С. Бевзенко

Электронное издательство «М-Логос» опубликовало очередной годовой сборник правовых позиций СКЭС и СКГД ВС РФ по частному праву
ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ ВЕРХОВНОГО СУДА РФ ПО ВОПРОСАМ ЧАСТНОГО ПРАВА
Выпуск № 8 (сентябрь 2023 – август 2024 г.)

Авторы: С.В. Гвоздева, А.Н. Гуна, А.Г. Карапетов, О.И. Романова, Ю.В. Сбитнев, С.В. Трофимов, Е.М. Фетисова

Книга - как и все предыдущие выпуски данной серии – опубликована в свободном доступе. Скачивайте и проверяйте, не пропустили ли вы важные позиции ВС РФ

🎓Просрочка поручителя

Известно, что поручитель несёт собственное обязательство перед кредитором. Это не исключает акцессорность, то есть некоторую зависимость от обеспечиваемого обязательства, но отражает самостоятельность его обязанности. В частности, поручитель несёт ответственность за неисполнение именно своего собственного обязательства.

С какого же момента поручитель попадает в просрочку?

По разъяснению Пленума поручитель обязан платить с момента, когда основной должник не исполнил обязательство (п. 7 абз.2 Пленума ВС РФ №45 (2020). Означает ли этот момент также начало просрочки поручителя? Такой подход был бы несуразным – поручитель как минимум должен узнать о дефолте должника. И стандарт выяснения информации о таком дефолте какой-угодно, но точно не стоять со свечкой над основным долгом.

В таком случае справедливым кажется отсчёт просрочки поручителя с момента обращения кредитора с требованием к поручителю. И здесь лично меня встретила главная неожиданность практики по данному вопросу.

В связи с этим основанное на поручительстве требование по общему правилу должно быть реализовано в процессуальной форме - посредством предъявления иска, который направлен на осуществление права кредитора по отношению к поручителю.

Определение СКЭС ВС РФ от 16.02.2023 № 305-ЭС22-23203

Аналогичная позиция закреплена в Определении СКЭС ВС РФ от 10.04.2017 № 305-ЭС16-18849.

Из слов ВС следует, что после дефолта должника надлежащей формой обращения к поручителю является именно иск в суд. Это также следует из п. 32 абз. 2 Пленума ВС РФ № 45 (2020), где указано, что претензия к поручителю направляется, если это установлено законом или договором.

Странно, что какие-то требования приоритетно реализуются через суд при потенциальной возможности удовлетвориться через добровольную выплату. А дальше что – процесс и признание иска с добровольным удовлетворением? Что столь особенного в отношениях между поручителем и кредитором, требующего непременного участия суда?

Но самое главное - означает ли позиция ВС, что предъявление требования к поручителю вне суда никак не влияет на попадание в просрочку? И если к поручителю можно пойти только с иском, то когда он вообще может считаться неисполнившим обязательство? В момент, когда не признал иск?

Ответ на этот вопрос важен прежде всего для выяснения, с какого момента поручителю могут вменяться санкции за нарушение его собственного обязательства.
Но есть и другой практически разрез.

Представьте себе долг, который кроме некоего поручителя обеспечивают ещё несколько сопоручителей. Иска долгое время нет и, по всей видимости, кредитор не успеет его подать, хотя требование всем сопоручителям уже направлялось.

Тут 3-е лицо, у которого есть долг перед нашим поручителем, берёт и платит за последнего кредитору. Является ли такой платёж надлежащим? Напомню, что один из случаев, когда возможна интервенция третьего лица с платежом по ст. 313 п.2 ГК РФ - просрочка должника (т.е. нашего поручителя по своему долгу). Если просрочки нет, платёж неосновательный. Если просрочка есть, платёж надлежащий, поручитель теряет своё требование перед третьим лицом, при том, что шанс, что к нему обратился бы кредитор, мизерный.

В связи с этим, я полагаю, вышеуказанную позицию ВС нужно толковать так, что требование к поручителю может быть предъявлено в любой форме. Вместе с тем для целей принудительного взыскания с поручителя через суд кредитору следует помнить о сроках, установленных в ст. 367 п.6 ГК РФ. Именно с учётом этого ВС указывает на важность исковой формы, а не потому, что она является единственно возможной.

P.s. для ценителей противопоставления сроков исковой давности и пресекательных сроков напомню, что указывая на иск как форму предъявления требований к поручителю, ВС считает этот срок пресекательным (Определение СКГД ВС РФ от 29.05.2018 № 41-КГ18-16), а КС указывает, что он не является сроком исковой давности (Постановление КС РФ № 18-П (2020).

Великолепная возможность

В КНР любовница подала в суд на законную жену своего "спутника", ссылаясь на то, что та не выполнила условия заключённого между ними соглашения: развестись с мужем, получив 1,2 млн. юаней (~165 000 долл. США).

Суд отказал в иске, ссылаясь на то, что соглашения (по тексту заметки – "платежи"), направленные на разрыв брака, противоречат моральный стандартам и публичному порядку.

Но что ещё занимательно - насколько я понимаю из заметки, суд отдельно указал, что супруги всё же подписали соглашение о разводе и просто находятся в рамках т.н. 30-дневного периода охлаждения - а значит, нет оснований для возврата оплаты.
Выглядит забавно: вы тут аморальную сделку заключили, но obiter dictum замечу, что оснований для реституции по ней нет, так как обязательство выполнено.

Интересно, как бы у нас решили.

С одной стороны кажется прекрасным примером применения ст. 169 ГК. Известно, что Пленуму ВС РФ № 25 (2015) и последующей практике очень недоставало каких-нибудь сочных, содержательных примеров, когда сделка не была бы формально противозаконной, но противоречила бы моральным устоям. Кажется, пример в яблочко.

С другой стороны, из той же заметки можно почерпнуть, что супруги уже и так разводились, а любовница лишь пыталась создать жене дополнительный стимул не давать заднюю. И в таком случае это не синаллагма "развод в обмен на деньги", а, возможно, плата за отказ от договора (ведь брак это сделка). Причём плата, не стимулирующая к отказу, а смягчающая последствия такого отказа. По простой формальной логике: развод с оплатой лучше, чем просто развод, который и так наклёвывался. С такой перспективы мои внутренние основы правопорядка и нравственности восстают уже меньше.

А вообще, ситуация для учебников. Ведь тут большой вопрос, как квалифицировать соглашение жены и любовницы - если не плата за отказ, то возможно, отступное (за прекращение какого "обязательства" - супружеского статуса?). Далее, то, что плата осуществлялась третьим лицом (ст. 313 ГК) – а значит, интересно, например, мог ли муж как основной "должник" возражать против . Плюс эстоппель на стороне жены, которая приняла плату, а теперь по сути прикрывается от возврата ширмой аморальности сделки. Также, траты на любовницу как расходы из совместного имущества без согласия супруга.

Только сиди с карандашом и разбирай.

🎓Буквальное толкование договора

На недавно прошедшем конкурсе Мозолина, выступая арбитром и просто слушая предварительные прогоны выступлений, я неизменно вставал с командами на смерть на одном моменте позиции по фабуле.

По фабуле стороны согласовали реализацию некоторых средств защиты при снижении сальдо финансовых операций на определённый процент. Выбор именно такого сальдо по смыслу фабулы кажется странным – полное ощущение, что оно не отражает реальное экономического состояния общества. И ключевое – при проведении расчётов получалось, что данное сальдо формально не было пробито и нарушения нет. А значит, требования истца под вопросом.

Отсюда был большой соблазн съехать и сказать, что стороны не могли иметь ввиду указанное сальдо – нужно смотреть на смысл договорённости. Некоторые даже умудрялись обосновать свой подход ссылкой на ст. 431 и Пленум ВС РФ № 49 (2018), где напомню, чуть ли не в лоб зафиксирован примат буквального толкования.

И именно на этом я акцентировал внимание команд. Неужели в отсутствие описок, опечаток, двусмысленностей мы просто берём и в угоду видимой экономической целесообразности отказываемся от прямой договорённости? Тем более что стороны предлагают арбитру-юристу оценить бизнес, а не право. Откуда ему знать, какой смысл закладывался именно в это сальдо?*

*чуть позже, немного покумекав с командой, которую мы тренировали, кажется, смысл всё же был найден

Порой кажется, что держаться за буквально прописанное – это крючкотворство. Если смысл понятен, то зачем держаться за буквы? На мой взгляд, это не совсем корректный взгляд. Особенно если такие доводы звучат в споре. Спор – это особая форма существования отношений между сторонами. Очевидно, в природу спора закладывается, что стороны по обсуждаемым вопросам будут не соглашаться и приводить различные взгляды и смыслы пунктов договора. Иначе не было бы спора. А значит, априорно позиция ни одной из сторон не лучше. Одна расскажет свою историю, другая свою. И если нечто записано в договоре, стандарт преодоления букв со снисхождением до целей и смыслов вопреки буквам должен быть очень высоким.

Подчеркну – я не говорю, что не нужно выяснять цели и смыслы положений (закона, договора и т.д.). Моя мысль в том, что порог преодоления буквального толкования в отсутствие неясности написанного должен быть весьма высоким. В конце концов, пишут договоры также юристы. Вполне разумно вменять им стандарт чёткого отражения договорённостей.

Как пример приведу недавнее дело Верховного суда – Определение СКГД ВС РФ от 19.11.2024 № 5-КГ24-104-К2.

По фабуле стороны договора оказания юридических услуг согласовали в частности, что

стоимость услуг, связанных с представлением интересов Компании в службе судебных приставов, определяется в размере 5,75% от подлежащих взысканию денежных сумм.

Поступившие на депозитный счёт службы судебных приставов взысканные денежные средства подлежат перечислению на счёт исполнителя, который после удержания стоимости услуг в размере 5,75% перечисляет оставшуюся сумму на расчётный счёт Компании.

Смысл как будто понятен и его доносил исполнитель – в данном пункте согласован гонорар успеха. Исполнитель действительно добился возврата долга. Но знаете что? Оппоненты вернули долг доверителю добровольно, без приставов, перечислив на банковский счёт.

Поэтому когда СКГД, размахивая перед носом текстом соглашения, разворачивала акты нижестоящих судов, взыскавших гонорар успеха, если честно, у меня было мало сожаления к исполнителю. Если хотели гонорар успеха, как можно было заузить всё до исполнительного производства? В любой хорошей юрфирме на этапе драфтинга вернули бы с жирной пометкой.

Тонкая грань правового и бытового.

Можно ли претендовать на возмещение, когда девушка не пришла на свидание; друг не приехал, чтобы подвезти в аэропорт и т.п.?

Неплохой пример из той же серии.

Верность супруги - личное неимущественное право или внеправовые отношения?

P.s. вот небось муж обалдеет, что на фоне измен и жажды справедливости юристы обсуждают, есть ли у него какое - то субъективное право на верность.

Но мы-то знаем, что под этим фундаментальные философские, политико-правовые границы права.

P.p.s. да, от последнего предложения муж тоже будет не в восторге.

🎓 Начал судиться в одной стране, продолжил уже в другой 🇺🇦🇷🇺

В деле А85-146/2023 Двадцать первому ААС и кассации Центрального округа пришлось проверять правильность применения норм ГК ДНР и Украины.

Всё это дошло до Верховного суда, и мы получили Определение СКЭС ВС РФ от 12.12.2024 № 310-ЭС24-13830, где вовсю исследуются положения ГК ДНР; ГК и Хозяйственный кодекс Украины.

В соответствии с частью 1 статьи 4 Федерального конституционного закона от 04 октября 2022 г. № 5-ФКЗ, частью 2 статьи 86 Конституции Донецкой Народной Республики, пунктом 2 постановления Совета Министров Донецкой Народной Республики от 02 июня 2014 г. № 9-1, принимая во внимание дату возникновения спорных правоотношений, суды при разрешении спора применили соответствующие нормы, содержащиеся в Гражданском кодексе и Хозяйственном кодексе Украины, Гражданском кодексе ДНР и в Гражданском кодексе РФ.

Видимо, ощущая сюрреализм ситуации, СКЭС периодически указывает, что аналогичные нормы содержатся в ГК РФ. А ещё почему-то указывает на свои правовые позиции и цитирует Информационное письмо ВАС РФ № 85. Судам нужно было их учитывать? :)

По-особенному отозвался отрывок ниже:

Данное обстоятельство в силу статьи 1016 Гражданского кодекса Украины позволяло Обществу (комитенту) принять исполненное по договору поставки и перевести на себя права кредитора по указанному денежному требованию, однако не могло служить основанием для взыскания с комиссионера задолженности, обязанность по погашению которой лежит на покупателе.

Указанный правовой подход отражен в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 января 2012 г. № 10939/11.

Теперь это удовольствие ушло на новый круг

Предыдущий год показал нам, что сроки, время не подлежат продлению и возврату, как бы кому ни хотелось.

Не спешите, но успевайте, друзья.

С наступающим 2025-м!
Увидимся в новом году 🌲🎇🎊

🎓Дарение после нового года

Судебный акт по делу Кредитных систем (Определение СКЭС ВС РФ от 09.01.2025 305-ЭС24-16398) – это действительно великолепная работа. Выделенные разделы, чёткое изложение, ссылки на релевантные позиции Верховного суда. Это просто очень хорошо – ни добавить, ни убавить.

Но кроме того, первое опубликованное в 2025-м году определение содержит очень важные лично для меня как для исследователя безвозмездности абзацы с обсуждением существа дарения.

Из содержания приведенной нормы следует, что дарение имущества предполагает наличие волеизъявления дарителя, намеревающегося безвозмездно передать принадлежащее ему имущество иному лицу именно в качестве дара, то есть с намерением облагодетельствовать одаряемого (animus donandi), а не по какому-либо другому основанию, вытекающему из экономических отношений сторон сделки, в том числе, если этим основанием выступает необходимость перераспределения имущества (ресурсов) между хозяйственными обществами, находящимися под общим контролем (постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 4 декабря 2012 г. № 8989/12, от 30 июня 2009 г. № 1566/09, от 25 апреля 2006 г. № 13952/05 и др.).

Тут абсолютно ничего нового, и на самом деле, СКЭС могла сослаться на акты не только ВАС РФ, но и на некоторые свои постановления.

Из несуразной нормы ГК о запрете дарения между коммерческими организациями выросла совершенно правильная практика, разграничивающая дарение и иные безвозмездные сделки по передаче имущества.

Дарение – это в большой степени бытовая, межличностная сделка, направленная на поддержание социальных отношений. На этом завязаны очень многие специфические нормы главы 32 ГК РФ: в частности, отмена (ст. 578 ГК), отказ от исполнения дарения (ст. 577 ГК).
Представляете, чтобы у юрлица изменилось семейное положение или одаряемый вдруг покусился на жизнь дарителя - юрлица?

В этом смысле дарение между коммерческими организациями не ничтожно, а невозможно. Юрлица by design не могут иметь аффективных мотивов, поддерживать социальные контакты.

И потому я отдельно отмечу, что СКЭС абсолютно верно (осознанно ли?) отказывается от термина «намерение одарить» в пользу «намерения облагодетельствовать». Последний термин более точно передаёт мотив щедрости, тогда как намерение одарить (animus donandi) традиционно означал не мотив щедрости, а просто осознание отсутствия встречного предоставления. Причина в том, что слово donatio исторически использовалось максимально широко, обозначая не только дарение, а грубо говоря любую безвозмездность вообще. Мотив щедрости передаёт иной термин – munificentia.

В плясках вокруг мотивов, кстати, кроется огромная специфика безвозмездных соглашений. Помните, нам с первого курса трубят о безразличности мотива для совершения сделок? Такое справедливо для возмездных сделок, поскольку там возмездность создаёт прочную основу для типизации. Плата отрывает сделку от личного. Есть обмен работ, вещей, услуг, пользования на деньги - какая разница, по каким мотивам одно меняется на другое?

Но с безвозмездностью так не получается. Для того, чтобы понять, что перед нами: дарение, передача имущества внутри группы, маркетинговый период, прощение части долга с расчётом на уплату остальной части или вообще мнимая сделка – нам необходимо понимать мотивы участников сделки, контекст её совершения. А значит, мотив является неотъемлемой частью безвозмездного соглашения.

Неплохо залетели в новый год.

Уважаемые судьи Борисова, Хатыпова и Чучунова, пожалуйста, продолжайте.

🎓Недействительность и отсутствие договора (V2.0)

На этом канале мы как-то критиковали Верховный суд за приравнивание отсутствия договора ввиду подписания неуправомоченным лицом к его недействительности.

Практический выхлоп демаркации недействительности и незаключённости это как минимум отсутствие необходимости что-то оспаривать и в частности быть зажатым сроком исковой давности, который в российским праве по недоразумению применяется даже к констатации ничтожности сделки. Проще говоря, никаких исков – можно просто полагаться на отсутствие договорных отношений между сторонами. Это, конечно, при прочих равных отсутствия недобросовестности.

В Определении от 26.11.2024 № 16-КГ24-27-К4 практически та же коллегия СКГД, что и в более раннем определении (в данном случае вместо председательствующего ранее Кисилёва в тройке участвовал судья Горшков) пишет применительно к подписи неуправомоченным уже более интересные вещи:

Между тем из содержания статьи 432 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что если между сторонами не достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора, то он не считается заключенным и к нему не применимы правила об основаниях недействительности сделок, поскольку такой договор, являющийся незаключенным вследствие несогласования существенных условий, не только не порождает последствий, на которые он был направлен, но и является отсутствующим фактически ввиду недостижения сторонами какого-либо соглашения, а следовательно, не может породить такие последствия в будущем.

Добавить нечего - всё так.

Одновременно, коллегия доносит и другую важную мысль: если в такой ситуации заявитель ссылается на недействительность, это по принципу iura novit curia не является основанием для отказа в иске:

поскольку предъявленное истцом требование по своей сути направлено на констатацию отсутствия между сторонами спора правоотношений, вытекающих из договора подряда…, а сама по себе ошибка в правовой квалификации, которую допустило Общество, считая сделку недействительной, не может служить основанием для отказа в иске лишь на основании такой ошибки.

Не могу утверждать, но мне показалось, что тут СКГД походя признаёт иски об отсутствии правоотношения.

Нам известны иски об отсутствии права, но, насколько я знаю, диковина с констатацией отсутствия правоотношения всерьёз в российской практике ещё не обкатана. Хотя как кажется, если подобно искам об отсутствии права, сделать такие требования применимыми лишь субсидиарно, никаких проблем возникнуть не должно.

Что касается возможности переквалификации судом требований с недействительности на незаключённость, тут я умываю руки.

Пути СКГД в этой части неисповедимы: по каким-то требованиям суд знает право, а по другим то и дело звучат мотивировки из серии «надо было вот так, но истец такого не заявлял, так что именем РФ - до свидания».

Уже голова кругом.

Коллеги, если у кого-то есть желание выступить тренером на муткортах для команд из МГУ, группа студентов решила создать для этого специальную площадку. Идея, как я понял, в том, что желающие заполняют анкету, а потом команду сводят с тренером.

Вообще, муткорты – дело классное. Повод углубиться в тот или иной вопрос. Но без хорошего тренера это бывает сложновато. Когда я участвовал сам в муткортах, у нас был прекрасный тренер.)))

📹 Для любителей интеллектуальных выходных направляем список видео материалов по деликтному праву, где собраны ссылки на многие интересные обсуждения, в том числе:

- круглые столы, открытые лекции М-Логос,

- открытые семинары в РШЧП по деликтному праву (студенческий кружок РШЧП),

- подкасты Петербургской цивилистики по деликтным судебным делам,

- частные четверги Клуба Цивилистов,

- открытые лекции, конференции, круглый столы, организованные НИУ ВШЭ и МГИМО

и другие.

Приятного просмотра!

#пятничное

Возможна ли как таковая защита прав неопределённого круга лиц путём возложения обязанности на хозяйствующий субъект заключить гражданско-правовой договор, суд не выяснял.

Определение СКГД ВС РФ от 26.11.2024 № 18-КГ24-255-К4

Таковая и никаковая иначе

Есть ли в семейном праве упущенная выгода?

https://v-kurse.ru/2025/01/23/374268

🎓Разделению на позитивный и негативный интерес в судебной практике всё же быть

В середине прошлого года я писал пост о том, что в России базовое разделение на позитивный и негативный интересы возмещения убытков отражено только в литературе, но не на практике.

С учётом недавно обнаруженной мной новой информации я вынужден поправить себя.

Во-первых, в самом посте есть цитата из Определения СКЭС ВС РФ от 05.12.2023 № 310-ЭС23-14012, где буквально абзацем ниже процитированного мной отрывка сформулировано заветное определение негативного интереса:

Однако, принимая во внимание сложность доказывания убытков при прекращении договора, а также недопустимость снижения правовых гарантий потерпевшей стороны в связи с указанными обстоятельствами, сторона, не получившая ожидавшегося исполнения и вынужденная расторгнуть договор, вправе рассчитывать на то, что ее имущественное положение будет восстановлено, по крайней мере, до того уровня, который имел место до заключения договора с контрагентом.

Во-вторых, опять же в середине 2024-го СКЭС выпустила ещё одно Определение от 04.07.2024 № 307-ЭС24-2577, где не просто сформулировано чёткое определение негативного интереса, а ещё и проведено его сопоставление с интересом позитивным:

Если прекращение договора вызвано неисполнением или ненадлежащим исполнением должником своего обязательства, кредитор вправе требовать приведения его в то имущественное положение, в котором он должен был бы оказаться в случае, если бы обязательство должника было исполнено надлежащим образом и цель договора была достигнута. (позитивный интерес - прим. ПГ)

В то же время сторона, не получившая ожидавшегося исполнения, вправе рассчитывать на то, что ее имущественное положение будет восстановлено, по крайней мере, до того уровня, который имел место до заключения договора с контрагентом (как если бы договор не был заключен). (негативный интерес - прим. ПГ)

В данном отрывке отражена одна из практических целей обсуждаемого разделения: негативный интерес является минимумом, на который вправе рассчитывать кредитор при возмещении. Что не равно пониманию, будто негативный интерес меньше позитивного с точки зрения сумм возмещения. Это не всегда так. Смысл иной - кредитор вправе получить возмещение, которое как минимум вернёт его в положение как будто договора не было, то есть сотрёт потери от неудачной договорной связи. А вот верхняя планка - поставить его в положение исполненного договора, то есть положение, в котором он никогда не находился, но должен был. В идеале кредитор должен сам выбирать - в том числе исходя из оценки того, что для него выгоднее и что он в состоянии лучше обосновать.

Возможно, скоро мы увидим отражение на практике другой важнейшей функции позитивного и негативного интереса: разграничение договорных и внедоговорных требований о возмещении.

Преддоговорная ответственность, убытки при недействительности, деликтное возмещение вреда исходя из своей природы должны рассчитываться по негативной модели. Договорные же убытки могут основываться как на позитивном, так и на негативном расчёте, на что и было указано в приведённом отрывке в связи со спором из договора лизинга.

Кстати, обратите внимание, что очень многие прорывные идеи текущей российской судебной практики в рамках договорного/обязательственного права были введены именно через позиции по спорам из лизинга. Также примечательно, какой процент споров из лизинга попадает в поквартальные Обзоры практики ВС.

В деле Райффайзенбанка (Определение СКЭС ВС РФ от 22.01.25 № 305-ЭС24-16565) Верховный суд высказал важную позицию о том, что контрсанкционные ограничения на исполнение не являются основанием для отказа в удовлетворении требований.

В то же время отсутствие соответствующего исключения для списания ценных бумаг со счета депо типа «С» не является безусловным основанием для отказа в удовлетворении заявленных требований, поскольку Дощицин С.В. и Дощицина Г. после рассмотрения настоящего дела и разрешения спора о праве на принудительную перерегистрацию учета прав на акции не утрачивают возможность определения порядка исполнения судебного акта в виде обращения за списанием ценных бумаг со счета депо типа «С» в общем порядке, установленном законодательством.

Суд – это институт разрешения спора о праве. Такие же механизмы как счета типа С не упраздняют субъективные права заявителей, а лишь влияют на стадию исполнения потенциального судебного акта.

На мой взгляд, именно так должно работать санкционное регулирование ЕС. В частности, No-claim provision по ст.11 Регламента ЕС № 833/2014, запрещающее удовлетворение требований по сделкам, затронутым т.н. секторальными санкциями:

No claims in connection with any contract or transaction the performance of which has been affected, directly or indirectly, in whole or in part, by the measures imposed under this Regulation, <…>, shall be satisfied, if they are made by:

(b)
any other Russian person, entity or body;

Никакие требования в связи с любым контрактом или сделкой, исполнение которых было затронуто, прямо или косвенно, полностью или частично, мерами, введенными в соответствии с настоящим Регламентом, <…>, не подлежат удовлетворению, если они предъявлены:

(б)
любым другим российским лицом, организацией или органом;

Описанное выше положение не упраздняет права российского лица, а лишь ограничивает процессуальные механизмы исполнения в его пользу. Иными словами, ничего не должно мешать российскому лицу пойти в суд/арбитраж, обосновав своё право по существу. В силу санкционные ограничений такое решение будет действительно, но неисполнимо на время существования санкций.

По идее в такой ситуации должен быть создан механизм сепарированных счетов (секвестров, эскроу или др.), на которые проигравшая европейская сторона смогла бы зачислять присуждённые суммы. Такие средства буду принадлежать российской стороне до снятия публичных ограничений.

Такой механизм в теории может рассматриваться в отношении возвратов неотработанных авансов европейскими подрядчиками российским заказчикам.

Даже если Европейский суд (CJEU) по запросу суда Свеа (Швеция) решит, что аванс попадает под no-claim provision, российская сторона сможет просудиться по возврату аванса – в случае выигрыша европейский контрагент должен будет перечислить средства на отдельный счёт в Европе. Это совершенно точно справедливее, чем текущее положение, при котором публичные санкционные ограничения по сути позволяют европейским сторонам удерживать средства российских контрагентов.

Правда я всё же очень рассчитываю, что Европейский суд не решит, будто авансовые платежи попадают под ограничение no-claim. В силу своей природы требование о возврате аванса – это требование о возврате своего. Ограничение на возврат того, что принадлежит российской стороне, с сохранением этих средств у европейских подрядчиков – это антиправо. Можно не любить европейские санкции, но такое точно не соответствует заявленным им целям.

Ну и в сценарии, где аванс попадает под no-claim, вряд ли кто-то из россиян пойдёт судиться с тем, чтобы получать неисполнимое решение. Слишком не дешёвое удовольствие. При разумном же толковании со стороны Европейского суда можно будет вернуть как минимум неотработанный аванс и взыскать на специальные счета средства по иным требованиям (убытки, гарантии и проч.).

Я думаю, стоит последить за запросом в CJEU.