Россия не Европа

Forwarded from Ватфор | Автострадный think tank (Sergei Poletaev)

На фоне буксующего контрнаступа вновь пошли разговоры про перемирие.

Чтобы разрешить конфликт и прийти к прочному долгосрочному соглашению, либо одна из сторон должна разгромить другую на поле боя, либо обе стороны должны более-менее синхронно выдохнуться.

Украинский конфликт похож на маятник: одна сторона совершает стратегическую ошибку, противник пользуется этой ошибкой, бьет, получает преимущество, почивает на лаврах. Первая сторона делает работу над ошибками, наносит ответный удар (также недостаточный для полного разгрома), почивает на лаврах — цикл повторяется.

Мы прошли полтора таких цикла: первый этап СВО и отступление доброй воли, после которого Запад и Украина подготовили и провели операции под Херсоном и Харьковом. Затем — наша работа над ошибками: мобилизация, строительство линии обороны, срыв контрнаступа (допустим, он уже окончательно сорван).

Чтобы получить шанс разгромить Россию на поле боя, противнику нужно кратно повышать преимущество над ВС РФ. Для этого придется вдвое, втрое нарастить военные поставки, вдвое, втрое увеличить численность ВСУ, поставить сотни новейших самолетов с новейшим вооружением (а не десятки устаревших), и так далее.

Во-первых, это займет минимум несколько месяцев, даже если допустить, что Россия станет безучастно смотреть и не станет готовить ответ. Во-вторых, пока Запад вообще не горит желанием: нынешние поставки обеспечивают восполнение потерь ВСУ и способность держать оборону при нынешних масштабах боевых действий: минимум, чтобы не сдохнуть.

По мере сдувания контрнаступа ход на поле боя перейдет к России. Готовит ли наш Генштаб в этом году свое крупное наступление или предпочтет и дальше играть от обороны? В пользу первого говорят крупные резервы, не задействованные в летних боях, в пользу второго — линия обороны, выстроенная по всей длине статичной с прошлой осени линии фронта, покидать которую — значит, лишать себя преимущества.

Так будем бить или нет? Представляется, что наступать имеет смысл только с решительными целями: нужен стратегический разгром ВСУ, что позволит навязать противнику свою волю. Для этого и нам нужно двух-трехкратное преимущество над противником, которого, похоже, сейчас тоже нет.

В России набрала ход военная промышленность, наша армия сейчас усиливается быстрее, чем противник. Идет подготовка к новой мобилизации. Предположим следующее. Если противник проявит пассивность, если Запад не станет кратно усиливать ВСУ, не станет вписываться сам (или руками условных поляков), то мы останемся в стратегической обороне до тех пор, пока не наберем тот самый кратный перевес и не получим условия для генерального наступления — скажем, до будущего года.

Если же станет ясно, что Запад выбрал новый виток эскалации, мы попробуем ударить тем, что есть — как можно скорее, пока противник не успел усилиться.

Пока признаков этого нет, наоборот, если не будет сюрпризов вроде внезапно набравшего обороты наступа, Запад может проявить в этом году интерес к содержательным переговорам. Общественное мнение нужно готовить, так что маркером станет рост накала зрады в западных медиа относительно провалов ВСУ.

Поначалу такие переговоры ни к чему не приведут: во-первых, кажется, Россия еще не выдохлась, во-вторых, никуда не делись фундаментальные задачи, с которыми Россия начала СВО и с которыми Запад почти наверняка еще не готов согласиться.

России по-прежнему нужна демилитаризация Украины (радикальное сокращение армии), нейтральный статус (и механизм контроля за ним), признание в той или иной форме территориальных изменений (последнее, кстати, юридически будет самым сложным, ради легитимности возможны иезуитские формы типа аренды на 99 лет — но мы сильно забегаем вперед).

В общем, начало переговоров не будет означать окончания конфликта. Вероятно, они будут идти долго, возможно, годы, на фоне боевых действий той или иной интенсивности. Глубина противоречий такова, что единственный способ их разрешить, а главное, обеспечить исполнение договоренностей — навязать противнику свою волю посредством военного разгрома.

Все как завещал товарищ Боррель в апреле 22 года.

Telegram

Ватфор | Автострадный think tank

— Эта война должна быть выиграна на поле боя, — глава евродипломатии Жозеп Боррель.

— Украина должна победить, в частности на Донбассе. И после этого Украина получит более существенную переговорную позицию, с которой может диктовать определенные условия.…

www.tgoop.com/RossiyaNeEvropa/28425

923 viewsAug 4, 2023 at 05:22

На фоне буксующего контрнаступа вновь пошли разговоры про перемирие.

Чтобы разрешить конфликт и прийти к прочному долгосрочному соглашению, либо одна из сторон должна разгромить другую на поле боя, либо обе стороны должны более-менее синхронно выдохнуться.

Украинский конфликт похож на маятник: одна сторона совершает стратегическую ошибку, противник пользуется этой ошибкой, бьет, получает преимущество, почивает на лаврах. Первая сторона делает работу над ошибками, наносит ответный удар (также недостаточный для полного разгрома), почивает на лаврах — цикл повторяется.

Мы прошли полтора таких цикла: первый этап СВО и отступление доброй воли, после которого Запад и Украина подготовили и провели операции под Херсоном и Харьковом. Затем — наша работа над ошибками: мобилизация, строительство линии обороны, срыв контрнаступа (допустим, он уже окончательно сорван).

Чтобы получить шанс разгромить Россию на поле боя, противнику нужно кратно повышать преимущество над ВС РФ. Для этого придется вдвое, втрое нарастить военные поставки, вдвое, втрое увеличить численность ВСУ, поставить сотни новейших самолетов с новейшим вооружением (а не десятки устаревших), и так далее.

Во-первых, это займет минимум несколько месяцев, даже если допустить, что Россия станет безучастно смотреть и не станет готовить ответ. Во-вторых, пока Запад вообще не горит желанием: нынешние поставки обеспечивают восполнение потерь ВСУ и способность держать оборону при нынешних масштабах боевых действий: минимум, чтобы не сдохнуть.

По мере сдувания контрнаступа ход на поле боя перейдет к России. Готовит ли наш Генштаб в этом году свое крупное наступление или предпочтет и дальше играть от обороны? В пользу первого говорят крупные резервы, не задействованные в летних боях, в пользу второго — линия обороны, выстроенная по всей длине статичной с прошлой осени линии фронта, покидать которую — значит, лишать себя преимущества.

Так будем бить или нет? Представляется, что наступать имеет смысл только с решительными целями: нужен стратегический разгром ВСУ, что позволит навязать противнику свою волю. Для этого и нам нужно двух-трехкратное преимущество над противником, которого, похоже, сейчас тоже нет.

В России набрала ход военная промышленность, наша армия сейчас усиливается быстрее, чем противник. Идет подготовка к новой мобилизации. Предположим следующее. Если противник проявит пассивность, если Запад не станет кратно усиливать ВСУ, не станет вписываться сам (или руками условных поляков), то мы останемся в стратегической обороне до тех пор, пока не наберем тот самый кратный перевес и не получим условия для генерального наступления — скажем, до будущего года.

Если же станет ясно, что Запад выбрал новый виток эскалации, мы попробуем ударить тем, что есть — как можно скорее, пока противник не успел усилиться.

Пока признаков этого нет, наоборот, если не будет сюрпризов вроде внезапно набравшего обороты наступа, Запад может проявить в этом году интерес к содержательным переговорам. Общественное мнение нужно готовить, так что маркером станет рост накала зрады в западных медиа относительно провалов ВСУ.

Поначалу такие переговоры ни к чему не приведут: во-первых, кажется, Россия еще не выдохлась, во-вторых, никуда не делись фундаментальные задачи, с которыми Россия начала СВО и с которыми Запад почти наверняка еще не готов согласиться.

России по-прежнему нужна демилитаризация Украины (радикальное сокращение армии), нейтральный статус (и механизм контроля за ним), признание в той или иной форме территориальных изменений (последнее, кстати, юридически будет самым сложным, ради легитимности возможны иезуитские формы типа аренды на 99 лет — но мы сильно забегаем вперед).

В общем, начало переговоров не будет означать окончания конфликта. Вероятно, они будут идти долго, возможно, годы, на фоне боевых действий той или иной интенсивности. Глубина противоречий такова, что единственный способ их разрешить, а главное, обеспечить исполнение договоренностей — навязать противнику свою волю посредством военного разгрома.

Все как завещал товарищ Боррель в апреле 22 года.

BY Россия не Европа