ЭМИГРАЦИЯ
У всего эмиграционного мусора общая канва растерянности. Эмиграция даёт впечатления, это аттракцион с билетом в один конец. "Ты кочевник", – говорил мне друг, когда я перемещался из одной съёмной квартиры в другую. "Тебе нравится блуждать и не иметь дома". Книга интерпретирует ощущения автора, рефлексирует о конфликте возраста. Смена континента, этот личный опыт, работает на чувствительных нюансах, когда собственный панцирь уже не может протиснуться в контекст новой среды. "Забавно, как я тут оказалась?", – словно бы говорит сложенная вчетверо Алиса в стране Чудес.
Интернациональная среда Нью-Йорка делает магию, будто жизнь поддается другой расшифровке. Новые запахи. Усложнённые люди, среди которых можно добывать таких, которых не существует в повседневной жизни на родине. Романтика неизвестности. Глубина и недоступность чужого языка. Многие десятилетиями живут в этом, почти не разочаровываясь и не сходя с мертвой точки иллюзии ни на дюйм. Я спрашивал отца: "Почему ты не эмигрировал в семидесятые? Почему не сбежал в трюме корабля? Не пробрался по снежной тропе на волю?"
"Я знал, что там всё то же самое"
Ганс думал, что на краю земли мир другой. Он приоткрывал ларчик любопытства, и его надежда тлела.
Нужно тренировать заблуждения и надежды. Художнику необходимо заблуждаться – это строительный материал.
Книга об эмиграции "Это, я Эдичка!" не до конца проинтерпретирована англоязычной средой, и отвлекает на якобы сексуальный подтекст. Так как Лимонов издал её в семидесятые, он ещё успел прокатиться на чистом поезде литературы.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ
В книге я много работал над формой, в отрыве от истории и других контекстов. Мне интересно синтезировать новый язык, который бы раздражал читателя. "Там писать нельзя".
Наше технологичное время работает против нас, можно попросту утонуть и остаться незамеченным в потоке терабайтов.
Книга была написана также, чтобы проиллюстрировать фотографический проект с тем же названием, который мы делали с фотографом Аджуан Сонг. Мне хотелось сделать подобие литературных комиксов: если литература умерла, то надо хлопать в ладоши, петь, танцевать. Фотографии притянут внимание к тексту в долгосрочной перспективе, некое инвестирование в мире пуританизма.
ЛИЧНАЯ ЛИНИЯ
Личность заблуждается не менее чем общество. Кому не интересно заглянуть хорошему человеку под юбку? Тем более, если этот человек – неудачник? Субъективное и слабое притягивает и раздражает нас похлеще самого сладкого мёда.
Наивности "Лишь бы долететь до Токио" нет предела, её кич нервирует глаз литературных критиков, они не хотят читать домохозяек и комментировать идиотов. История написана пятилетним ребёнком, который уверен, что умеет быть писателем. Повторяемость, лиричность, чувственность, непосредственность – все плохие слова собраны в кучу, чтобы сказать - вот вам! Ну-ка, критики, научите нас художников, как делать искусство, ублюдки!
И это экзальтированное состояние Юного Вертера, страдание мальчика, чья оптика воспалена, а инфантильность доведена до абсурда. Разве не это чистая история над которой вашему умудрённому любопытству хочется посмеяться?
Кузьма Востриков
11.09.2018
Нью-Йорк
КУПИТЬ РОМАН-ПЕРФОМАНС "ЛИШЬ БЫ ДОЛЕТЕТЬ ДО ТОКИО" на ОЗОНЕ и в ТГ-магазине издательства.
500 страниц, плотная глянцевая бумага, редкий подарок для всех ценителей современного искусства.
У всего эмиграционного мусора общая канва растерянности. Эмиграция даёт впечатления, это аттракцион с билетом в один конец. "Ты кочевник", – говорил мне друг, когда я перемещался из одной съёмной квартиры в другую. "Тебе нравится блуждать и не иметь дома". Книга интерпретирует ощущения автора, рефлексирует о конфликте возраста. Смена континента, этот личный опыт, работает на чувствительных нюансах, когда собственный панцирь уже не может протиснуться в контекст новой среды. "Забавно, как я тут оказалась?", – словно бы говорит сложенная вчетверо Алиса в стране Чудес.
Интернациональная среда Нью-Йорка делает магию, будто жизнь поддается другой расшифровке. Новые запахи. Усложнённые люди, среди которых можно добывать таких, которых не существует в повседневной жизни на родине. Романтика неизвестности. Глубина и недоступность чужого языка. Многие десятилетиями живут в этом, почти не разочаровываясь и не сходя с мертвой точки иллюзии ни на дюйм. Я спрашивал отца: "Почему ты не эмигрировал в семидесятые? Почему не сбежал в трюме корабля? Не пробрался по снежной тропе на волю?"
"Я знал, что там всё то же самое"
Ганс думал, что на краю земли мир другой. Он приоткрывал ларчик любопытства, и его надежда тлела.
Нужно тренировать заблуждения и надежды. Художнику необходимо заблуждаться – это строительный материал.
Книга об эмиграции "Это, я Эдичка!" не до конца проинтерпретирована англоязычной средой, и отвлекает на якобы сексуальный подтекст. Так как Лимонов издал её в семидесятые, он ещё успел прокатиться на чистом поезде литературы.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ
В книге я много работал над формой, в отрыве от истории и других контекстов. Мне интересно синтезировать новый язык, который бы раздражал читателя. "Там писать нельзя".
Наше технологичное время работает против нас, можно попросту утонуть и остаться незамеченным в потоке терабайтов.
Книга была написана также, чтобы проиллюстрировать фотографический проект с тем же названием, который мы делали с фотографом Аджуан Сонг. Мне хотелось сделать подобие литературных комиксов: если литература умерла, то надо хлопать в ладоши, петь, танцевать. Фотографии притянут внимание к тексту в долгосрочной перспективе, некое инвестирование в мире пуританизма.
ЛИЧНАЯ ЛИНИЯ
Личность заблуждается не менее чем общество. Кому не интересно заглянуть хорошему человеку под юбку? Тем более, если этот человек – неудачник? Субъективное и слабое притягивает и раздражает нас похлеще самого сладкого мёда.
Наивности "Лишь бы долететь до Токио" нет предела, её кич нервирует глаз литературных критиков, они не хотят читать домохозяек и комментировать идиотов. История написана пятилетним ребёнком, который уверен, что умеет быть писателем. Повторяемость, лиричность, чувственность, непосредственность – все плохие слова собраны в кучу, чтобы сказать - вот вам! Ну-ка, критики, научите нас художников, как делать искусство, ублюдки!
И это экзальтированное состояние Юного Вертера, страдание мальчика, чья оптика воспалена, а инфантильность доведена до абсурда. Разве не это чистая история над которой вашему умудрённому любопытству хочется посмеяться?
Кузьма Востриков
11.09.2018
Нью-Йорк
КУПИТЬ РОМАН-ПЕРФОМАНС "ЛИШЬ БЫ ДОЛЕТЕТЬ ДО ТОКИО" на ОЗОНЕ и в ТГ-магазине издательства.
500 страниц, плотная глянцевая бумага, редкий подарок для всех ценителей современного искусства.
tgoop.com/Ruinaissance_Publisher/154
Create:
Last Update:
Last Update:
ЭМИГРАЦИЯ
У всего эмиграционного мусора общая канва растерянности. Эмиграция даёт впечатления, это аттракцион с билетом в один конец. "Ты кочевник", – говорил мне друг, когда я перемещался из одной съёмной квартиры в другую. "Тебе нравится блуждать и не иметь дома". Книга интерпретирует ощущения автора, рефлексирует о конфликте возраста. Смена континента, этот личный опыт, работает на чувствительных нюансах, когда собственный панцирь уже не может протиснуться в контекст новой среды. "Забавно, как я тут оказалась?", – словно бы говорит сложенная вчетверо Алиса в стране Чудес.
Интернациональная среда Нью-Йорка делает магию, будто жизнь поддается другой расшифровке. Новые запахи. Усложнённые люди, среди которых можно добывать таких, которых не существует в повседневной жизни на родине. Романтика неизвестности. Глубина и недоступность чужого языка. Многие десятилетиями живут в этом, почти не разочаровываясь и не сходя с мертвой точки иллюзии ни на дюйм. Я спрашивал отца: "Почему ты не эмигрировал в семидесятые? Почему не сбежал в трюме корабля? Не пробрался по снежной тропе на волю?"
"Я знал, что там всё то же самое"
Ганс думал, что на краю земли мир другой. Он приоткрывал ларчик любопытства, и его надежда тлела.
Нужно тренировать заблуждения и надежды. Художнику необходимо заблуждаться – это строительный материал.
Книга об эмиграции "Это, я Эдичка!" не до конца проинтерпретирована англоязычной средой, и отвлекает на якобы сексуальный подтекст. Так как Лимонов издал её в семидесятые, он ещё успел прокатиться на чистом поезде литературы.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ
В книге я много работал над формой, в отрыве от истории и других контекстов. Мне интересно синтезировать новый язык, который бы раздражал читателя. "Там писать нельзя".
Наше технологичное время работает против нас, можно попросту утонуть и остаться незамеченным в потоке терабайтов.
Книга была написана также, чтобы проиллюстрировать фотографический проект с тем же названием, который мы делали с фотографом Аджуан Сонг. Мне хотелось сделать подобие литературных комиксов: если литература умерла, то надо хлопать в ладоши, петь, танцевать. Фотографии притянут внимание к тексту в долгосрочной перспективе, некое инвестирование в мире пуританизма.
ЛИЧНАЯ ЛИНИЯ
Личность заблуждается не менее чем общество. Кому не интересно заглянуть хорошему человеку под юбку? Тем более, если этот человек – неудачник? Субъективное и слабое притягивает и раздражает нас похлеще самого сладкого мёда.
Наивности "Лишь бы долететь до Токио" нет предела, её кич нервирует глаз литературных критиков, они не хотят читать домохозяек и комментировать идиотов. История написана пятилетним ребёнком, который уверен, что умеет быть писателем. Повторяемость, лиричность, чувственность, непосредственность – все плохие слова собраны в кучу, чтобы сказать - вот вам! Ну-ка, критики, научите нас художников, как делать искусство, ублюдки!
И это экзальтированное состояние Юного Вертера, страдание мальчика, чья оптика воспалена, а инфантильность доведена до абсурда. Разве не это чистая история над которой вашему умудрённому любопытству хочется посмеяться?
Кузьма Востриков
11.09.2018
Нью-Йорк
КУПИТЬ РОМАН-ПЕРФОМАНС "ЛИШЬ БЫ ДОЛЕТЕТЬ ДО ТОКИО" на ОЗОНЕ и в ТГ-магазине издательства.
500 страниц, плотная глянцевая бумага, редкий подарок для всех ценителей современного искусства.
У всего эмиграционного мусора общая канва растерянности. Эмиграция даёт впечатления, это аттракцион с билетом в один конец. "Ты кочевник", – говорил мне друг, когда я перемещался из одной съёмной квартиры в другую. "Тебе нравится блуждать и не иметь дома". Книга интерпретирует ощущения автора, рефлексирует о конфликте возраста. Смена континента, этот личный опыт, работает на чувствительных нюансах, когда собственный панцирь уже не может протиснуться в контекст новой среды. "Забавно, как я тут оказалась?", – словно бы говорит сложенная вчетверо Алиса в стране Чудес.
Интернациональная среда Нью-Йорка делает магию, будто жизнь поддается другой расшифровке. Новые запахи. Усложнённые люди, среди которых можно добывать таких, которых не существует в повседневной жизни на родине. Романтика неизвестности. Глубина и недоступность чужого языка. Многие десятилетиями живут в этом, почти не разочаровываясь и не сходя с мертвой точки иллюзии ни на дюйм. Я спрашивал отца: "Почему ты не эмигрировал в семидесятые? Почему не сбежал в трюме корабля? Не пробрался по снежной тропе на волю?"
"Я знал, что там всё то же самое"
Ганс думал, что на краю земли мир другой. Он приоткрывал ларчик любопытства, и его надежда тлела.
Нужно тренировать заблуждения и надежды. Художнику необходимо заблуждаться – это строительный материал.
Книга об эмиграции "Это, я Эдичка!" не до конца проинтерпретирована англоязычной средой, и отвлекает на якобы сексуальный подтекст. Так как Лимонов издал её в семидесятые, он ещё успел прокатиться на чистом поезде литературы.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ
В книге я много работал над формой, в отрыве от истории и других контекстов. Мне интересно синтезировать новый язык, который бы раздражал читателя. "Там писать нельзя".
Наше технологичное время работает против нас, можно попросту утонуть и остаться незамеченным в потоке терабайтов.
Книга была написана также, чтобы проиллюстрировать фотографический проект с тем же названием, который мы делали с фотографом Аджуан Сонг. Мне хотелось сделать подобие литературных комиксов: если литература умерла, то надо хлопать в ладоши, петь, танцевать. Фотографии притянут внимание к тексту в долгосрочной перспективе, некое инвестирование в мире пуританизма.
ЛИЧНАЯ ЛИНИЯ
Личность заблуждается не менее чем общество. Кому не интересно заглянуть хорошему человеку под юбку? Тем более, если этот человек – неудачник? Субъективное и слабое притягивает и раздражает нас похлеще самого сладкого мёда.
Наивности "Лишь бы долететь до Токио" нет предела, её кич нервирует глаз литературных критиков, они не хотят читать домохозяек и комментировать идиотов. История написана пятилетним ребёнком, который уверен, что умеет быть писателем. Повторяемость, лиричность, чувственность, непосредственность – все плохие слова собраны в кучу, чтобы сказать - вот вам! Ну-ка, критики, научите нас художников, как делать искусство, ублюдки!
И это экзальтированное состояние Юного Вертера, страдание мальчика, чья оптика воспалена, а инфантильность доведена до абсурда. Разве не это чистая история над которой вашему умудрённому любопытству хочется посмеяться?
Кузьма Востриков
11.09.2018
Нью-Йорк
КУПИТЬ РОМАН-ПЕРФОМАНС "ЛИШЬ БЫ ДОЛЕТЕТЬ ДО ТОКИО" на ОЗОНЕ и в ТГ-магазине издательства.
500 страниц, плотная глянцевая бумага, редкий подарок для всех ценителей современного искусства.
BY Издательство "RUINAISSANCE"
Share with your friend now:
tgoop.com/Ruinaissance_Publisher/154