Главным шедевром сегодняшних торгов, во всяком случае для меня, конечно же был рисунок Эрика Булатова (ушел за 26.000€ + комиссия аукционного дома).
А вот и путь образа:
Александр Родченко. «Сосны, Пушкино», 1927 г.
Эрик Булатов, подготовительный рисунок к холсту «Тающие облака», 48*36 см, 1977 г.
Эрик Булатов, «Тающие облака», 260*200 см, 1982-1987 гг.
А вот и путь образа:
Александр Родченко. «Сосны, Пушкино», 1927 г.
Эрик Булатов, подготовительный рисунок к холсту «Тающие облака», 48*36 см, 1977 г.
Эрик Булатов, «Тающие облака», 260*200 см, 1982-1987 гг.
Марина Анциперова взяла серию интервью с рестораторами для Lobby Art Map, который я вспоминала выше в связи с гидом по Сеулу.
Хорошее и неслучайное искусство пока только тонкой струйкой просачивается в общественные пространства Москвы, тем интереснее почитать, зачем, почему и как его выбирают и размещают.
Я же пару месяцев назад дала Марине интервью о своем домашнем собрании - бывает крайне полезно проговорить свои коллекционерские мотивы и пути. А если «отмотать» еще дальше, то пару лет назад благодаря ее каналу я приобрела в домашнюю коллекцию два исправно радующих меня листа Никиты Алексеева. Сплошная польза)
На фото - работа Трэйси Эмин из ресторана Amy, о коллекции которого тоже можно узнать из интервью Марины.
Хорошее и неслучайное искусство пока только тонкой струйкой просачивается в общественные пространства Москвы, тем интереснее почитать, зачем, почему и как его выбирают и размещают.
Я же пару месяцев назад дала Марине интервью о своем домашнем собрании - бывает крайне полезно проговорить свои коллекционерские мотивы и пути. А если «отмотать» еще дальше, то пару лет назад благодаря ее каналу я приобрела в домашнюю коллекцию два исправно радующих меня листа Никиты Алексеева. Сплошная польза)
На фото - работа Трэйси Эмин из ресторана Amy, о коллекции которого тоже можно узнать из интервью Марины.
Осенняя палитра в графике и холстах японского художника Масатоси Масанобу (1911-1995 гг.), яркого представителя послевоенного движения «Гутай». Почти все его работы (творческий «пик» - 1960-е) это ритмичные, повторяющиеся движения кисти и «танцы» мазков масла и эмали.
Сегодня в Париже открывается пятый по счету бутик The Row. Неочевидный тихий адрес (1 rue du Mont Thabor) и ожидаемо исключительная подборка коллекционного дизайна и искусства внутри. Меня особенно заинтересовали окна (сестры признаются, что категорически не любят размещать в них что-либо), которые убраны винтажными жалюзи по дизайну Лилу Маркан.
Достойную подборку творений Маркан можно посмотреть, например, на сайте парижского аукционного дома Piasa. И, если вы изучите описания предметов, а это ширмы, жалюзи, каминные экраны и редкая некрупная мебель вроде столиков, то все они сделаны из антикварных японских татами, сударэ (бамбуковые жалюзи, которые дополнительно притеняли и спасали от затяжных обильных дождей), лаковых изделий, всевозможных плетеных ковриков (из тростника, бамбука и даже стеблей глицинии) и тканей (тут кстати не только японский текстиль, но и даже индийские сари). Большинство аукционных лотов - 1990-х годов и уверенно переступают верхнюю планку эстимейта. Вспомним еще шторы в примерочной бутика сестер Олсен в Амагансетт из винтажных отрезов японских полотен боро.
Достойную подборку творений Маркан можно посмотреть, например, на сайте парижского аукционного дома Piasa. И, если вы изучите описания предметов, а это ширмы, жалюзи, каминные экраны и редкая некрупная мебель вроде столиков, то все они сделаны из антикварных японских татами, сударэ (бамбуковые жалюзи, которые дополнительно притеняли и спасали от затяжных обильных дождей), лаковых изделий, всевозможных плетеных ковриков (из тростника, бамбука и даже стеблей глицинии) и тканей (тут кстати не только японский текстиль, но и даже индийские сари). Большинство аукционных лотов - 1990-х годов и уверенно переступают верхнюю планку эстимейта. Вспомним еще шторы в примерочной бутика сестер Олсен в Амагансетт из винтажных отрезов японских полотен боро.
Продолжим разбирать новый парижский бутик The Row по кирпичикам. На стене одной из примерочных висят гипсовые бра в виде снопов пшеницы по дизайну Вадима Андрусова (1895-1975 гг.). Уроженец Санкт-Петербурга, сын известного палеонтолога Николая Андрусова, а по материнской линии - внук археолога Генриха Шлимана (того самого, что нашел Клад Приама), Андрусов эмигрировал во Францию в 1920 г., учился у Антуана Бурделя в Академии Гранд-Шомьер, в начале 1930-х познакомился с Андре Арбюсом и у них сложился очень плодотворный творческий дуэт. Андрусов разрабатывал дизайн бра, торшеров, настенных панно и рельефов в стиле ар-деко для интерьеров Арбюса, ему же принадлежат образы многочисленных бронзовых картушей и декоративных орнаментов на деревянных комодах и шкафах дизайнера.
Аналогичные бра можно в деталях рассмотреть на сайте галереи Chastel Marechal.
Аналогичные бра можно в деталях рассмотреть на сайте галереи Chastel Marechal.
Исторические двери в палаццо Морозини (17 в.) на Кампо Сан Стефано, Венеция. Шарль Зана провел бережную реставрацию и реновацию целого этажа Палаццо в 2017 году. На фото справа во фрамуге - гипсовый герб семьи Морозини, которая «подарила» Венеции 4 дожей и бессчетное количество государственных и религиозных деятелей.
Юкими-мадо - специальные окна для любования снегом в традиционных японских домах. Часть перегородки сёдзи, которая заменяет стену, делается не из бумаги васи, мягко пропускающей и рассеивающей свет в остальное время года, а из стекла, чтобы сквозь него видны были шапки снега на деревьях и кустах в саду (которые к снежному сезону специальным образом подстригаются).
Сама же традиция юкими - это любование снегом или японская интерпретация нашего убеждения «у природы нет плохой погоды».
Сама же традиция юкими - это любование снегом или японская интерпретация нашего убеждения «у природы нет плохой погоды».