По ходу действия появились развилки.
В частности, по какому принципу отбирать поэзию? Есть бытовые стихи, есть стихи-предписания, есть стихи в честь великих людей, есть стихи про проституток.
Все это в одну книгу? Тогда это будет многотомник, без конца и края.
Брать только примеры с целью показать культурную историю через призму поэтической традиции? Тогда жалко что-то убирать.
Пока что интуитивно склоняюсь к чему-то вроде "Поэзии татарских богословов". Эти тексты отвечают принципу полиязычности, их интересно читать, т.к. они обычно написаны высоким штилем и как раз требуют комментария.
И еще я подумал, что такой сборник был бы интересным дополнением к биографическим словарям, уж извините за пафос, Марджани и Ризы Фахреддинова. У них и самих там много поэзии, а тут можно сделать подборку именно самих стихов. Такая تذکرهء شعراء
В частности, по какому принципу отбирать поэзию? Есть бытовые стихи, есть стихи-предписания, есть стихи в честь великих людей, есть стихи про проституток.
Все это в одну книгу? Тогда это будет многотомник, без конца и края.
Брать только примеры с целью показать культурную историю через призму поэтической традиции? Тогда жалко что-то убирать.
Пока что интуитивно склоняюсь к чему-то вроде "Поэзии татарских богословов". Эти тексты отвечают принципу полиязычности, их интересно читать, т.к. они обычно написаны высоким штилем и как раз требуют комментария.
И еще я подумал, что такой сборник был бы интересным дополнением к биографическим словарям, уж извините за пафос, Марджани и Ризы Фахреддинова. У них и самих там много поэзии, а тут можно сделать подборку именно самих стихов. Такая تذکرهء شعراء
Интересно
Риза Фахреддинов в своей книге про Оренбургскую Каргалу приводит красивый стих о конце света. В заключение он говорит, что несмотря на то, что некоторые люди связывают авторство стиха с одним из каргалинских поэтов, сам Риза казый сомневается в истинности такой атрибуции. Мол, не могли так красиво написать.
Этот стих и мнение Ризы Фахреддинова приводит Зайнап Максудова. В своей рукописи она на чем свет ругает Ризу казый за то, что он поставил свое мнение выше народной молвы, что не привел имя поэта и вообще посмел сомневаться в творческом потенциале татарских авторов.
Думаю, Максудова права как литературовед и дока в поэзии. Порой очень впечатляющие строки попадаются, нет смысла подвергать сомнению их местное происхождение.
Риза Фахреддинов в своей книге про Оренбургскую Каргалу приводит красивый стих о конце света. В заключение он говорит, что несмотря на то, что некоторые люди связывают авторство стиха с одним из каргалинских поэтов, сам Риза казый сомневается в истинности такой атрибуции. Мол, не могли так красиво написать.
Этот стих и мнение Ризы Фахреддинова приводит Зайнап Максудова. В своей рукописи она на чем свет ругает Ризу казый за то, что он поставил свое мнение выше народной молвы, что не привел имя поэта и вообще посмел сомневаться в творческом потенциале татарских авторов.
Думаю, Максудова права как литературовед и дока в поэзии. Порой очень впечатляющие строки попадаются, нет смысла подвергать сомнению их местное происхождение.
кстати вот еще интересно.
по пути попадаются разного рода поэтические варианты, будь то баиты солдат, песни студентов и прочий фольклор. Фактически, этот пласт для желающих более-менее доступен.
а вот ученая поэзия все-таки отличается. Лексически, стилистически, тематически. Если народную поэзию в целом легко понимать и сегодняшнему читателю, то ученая поэзия требует подготовки и знания литературного контекста, интертекстуальных ссылок - именно она больше всего недоступна современному читателю в связи с глобальной потерей ассоциаций с высокой культурой XIX века. Наверное, это стилистика, лучше даже сказать эстетика, и будет критерием отбора материала для книги.
по пути попадаются разного рода поэтические варианты, будь то баиты солдат, песни студентов и прочий фольклор. Фактически, этот пласт для желающих более-менее доступен.
а вот ученая поэзия все-таки отличается. Лексически, стилистически, тематически. Если народную поэзию в целом легко понимать и сегодняшнему читателю, то ученая поэзия требует подготовки и знания литературного контекста, интертекстуальных ссылок - именно она больше всего недоступна современному читателю в связи с глобальной потерей ассоциаций с высокой культурой XIX века. Наверное, это стилистика, лучше даже сказать эстетика, и будет критерием отбора материала для книги.
Синен тәнең- минем җаным
Синең сулыш- минем йөрәк
Күңелемдә нурлы күренешең
Һәр адымың- миңа таба тараф
Минем аңым- синен җәза
Минем утым- сина дару
Моңсу еллар - минем назым
Синен хисләр- тулы диңгез
Синең караш- чиксез өмет
Синең гамәл безгә шаһит
Юк ла шаһит Аллаһтан
Бирелгән сынау.
Синең сулыш- минем йөрәк
Күңелемдә нурлы күренешең
Һәр адымың- миңа таба тараф
Минем аңым- синен җәза
Минем утым- сина дару
Моңсу еллар - минем назым
Синен хисләр- тулы диңгез
Синең караш- чиксез өмет
Синең гамәл безгә шаһит
Юк ла шаһит Аллаһтан
Бирелгән сынау.
На новый год на сайте КФУ выставили целую серию цифровых копий Корана. Оцифровка, как мы все с вами знаем, ведется силами "Татнефть-Наследие".
Мое внимание привлекли несколько рукописей из коллекции Саида Вахиди, созданные в татарской среде в 1735 году.
В их обложках были использованы старые рукописи, очевидно тоже татарского происхождения, которые вероятно можно отнести в 17 веку (по аналогии я бы сказал, что это середина 17 века). Практика использования старых рукописей под переплет была широко распространена и была одной из форм утилизации вышедших из употребления книг.
Часть из этих текстов - поэзия, циркулировавшая в регионе в то время.
Внимание к такого рода практикам может нам многое сказать и об архивном мировоззрении мусульман начала 18 века, и об особенностях палеографии татарских рукописей прежних времен (в данном случае - вероятно 17 века), и конечно говорит о репертуаре текстов, что были в ходу в тот период, от которого сохранилось меньше письменных источников.
Мое внимание привлекли несколько рукописей из коллекции Саида Вахиди, созданные в татарской среде в 1735 году.
В их обложках были использованы старые рукописи, очевидно тоже татарского происхождения, которые вероятно можно отнести в 17 веку (по аналогии я бы сказал, что это середина 17 века). Практика использования старых рукописей под переплет была широко распространена и была одной из форм утилизации вышедших из употребления книг.
Часть из этих текстов - поэзия, циркулировавшая в регионе в то время.
Внимание к такого рода практикам может нам многое сказать и об архивном мировоззрении мусульман начала 18 века, и об особенностях палеографии татарских рукописей прежних времен (в данном случае - вероятно 17 века), и конечно говорит о репертуаре текстов, что были в ходу в тот период, от которого сохранилось меньше письменных источников.
Приглашаем на офлайн-лекцию «Как познать себя? Мир ценностей Альберта Фатхи» Альфрида Бустанова.
Продолжаем цикл лекций Альфрида Бустанова «Мусульманская субъективность:
эмоции, пространства, предметы».
В нашем мире главной ценностью служит золото. Есть ли ценностные ориентиры за пределами материальных благ, достигаторства и обогащения? На встрече речь пойдет о целой вселенной мусульманских ценностей, созданной библиотекарем Альбертом Фатхи. Окунемся в его творческую лабораторию, в лабиринты его запутанных мыслей о себе и о родной для него культуре. Мы увидим вблизи, как можно прожить жизнь, не основанную на ценностях этого мира и направленную на разговор с Вечностью.
Альфрид Бустанов — доктор философии. Живет и работает в Казани. Издатель перевода Корана на татарский язык, выполненный муфтием Габделбари Исаевым
(2018).
Дата: 18 января, 19-00
Место: ZAMAN MUSEUM, ул. Мустая Карима, 6к1
Вход свободный.
→ Регистрация на офлайн-лекцию.
Продолжаем цикл лекций Альфрида Бустанова «Мусульманская субъективность:
эмоции, пространства, предметы».
В нашем мире главной ценностью служит золото. Есть ли ценностные ориентиры за пределами материальных благ, достигаторства и обогащения? На встрече речь пойдет о целой вселенной мусульманских ценностей, созданной библиотекарем Альбертом Фатхи. Окунемся в его творческую лабораторию, в лабиринты его запутанных мыслей о себе и о родной для него культуре. Мы увидим вблизи, как можно прожить жизнь, не основанную на ценностях этого мира и направленную на разговор с Вечностью.
Альфрид Бустанов — доктор философии. Живет и работает в Казани. Издатель перевода Корана на татарский язык, выполненный муфтием Габделбари Исаевым
(2018).
Дата: 18 января, 19-00
Место: ZAMAN MUSEUM, ул. Мустая Карима, 6к1
Вход свободный.
→ Регистрация на офлайн-лекцию.
Попался тяжелый случай.
Поэма (касыда) в честь покойного хаджи Сайфуллы. Мощнейший микс татарского и персидского языка. По всей видимости, анонимный автор произведения (по палеографии рукописи, это где-то 1860е годы) был глубоко погружен в классическую литературу на персидском языке и легко в ней ориентировался. Интересно, что к некоторым эпизодам в поэме есть комментарии в прозе - тоже на персидском.
Его поэма - пример мастерства в деле стихосложения. Не в духе три притопа, два прихлопа, а как научное занятие.
Меня, признаться, обуревали сомнения: содержательно и с сугубо позитивистской точки зрения в поэме практически нет "полезной информации". Хотя она, безусловно, дает ключ к культурному и литературному контексту эпохи.
Поэтому я решил эту поэму в сборник все же включить. Как пример мастерства и эстетического совершенства.
з.ы.: рукопись из библиотеки покойного шейха Аббаса Бибарсова, да смилуется над ним Аллах.
Поэма (касыда) в честь покойного хаджи Сайфуллы. Мощнейший микс татарского и персидского языка. По всей видимости, анонимный автор произведения (по палеографии рукописи, это где-то 1860е годы) был глубоко погружен в классическую литературу на персидском языке и легко в ней ориентировался. Интересно, что к некоторым эпизодам в поэме есть комментарии в прозе - тоже на персидском.
Его поэма - пример мастерства в деле стихосложения. Не в духе три притопа, два прихлопа, а как научное занятие.
Меня, признаться, обуревали сомнения: содержательно и с сугубо позитивистской точки зрения в поэме практически нет "полезной информации". Хотя она, безусловно, дает ключ к культурному и литературному контексту эпохи.
Поэтому я решил эту поэму в сборник все же включить. Как пример мастерства и эстетического совершенства.
з.ы.: рукопись из библиотеки покойного шейха Аббаса Бибарсова, да смилуется над ним Аллах.
Forwarded from Форум Ufa.Tatar
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
18 января в 19-00 в ZAMAN MUSEUM (Уфа, ул. Мустая Карима, 6к1) состоится лекция большого друга и спикера нашего форума Альфрида Бустанова.
Лекцией «Как познать себя? Мир ценностей Альберта Фатхи» Альфрид эфенди продолжает цикл своих встреч «Мусульманская субъективность: эмоции, пространства, предметы».
Профессор Бустанов предлагает обсудить есть ли ценностные ориентиры за пределами материальных благ, достигаторства и обогащения? На встрече речь пойдет о целой вселенной мусульманских ценностей, созданной библиотекарем Альбертом Фатхи. Лектор приглашает окунуться в творческую лабораторию героя, в лабиринты его запутанных мыслей о себе и о родной для него культуре, увидеть вблизи, как можно прожить жизнь, не основанную на ценностях этого мира и направленную на разговор с Вечностью.
Лекцией «Как познать себя? Мир ценностей Альберта Фатхи» Альфрид эфенди продолжает цикл своих встреч «Мусульманская субъективность: эмоции, пространства, предметы».
Профессор Бустанов предлагает обсудить есть ли ценностные ориентиры за пределами материальных благ, достигаторства и обогащения? На встрече речь пойдет о целой вселенной мусульманских ценностей, созданной библиотекарем Альбертом Фатхи. Лектор приглашает окунуться в творческую лабораторию героя, в лабиринты его запутанных мыслей о себе и о родной для него культуре, увидеть вблизи, как можно прожить жизнь, не основанную на ценностях этого мира и направленную на разговор с Вечностью.
В татарской рукописи 1854 г. приводится поэма шиитского астролога и поэта Баха ад-Дина ал-'Амили (ум. 1621) с восхвалением арабской и персидской поэзии. Начинается она с классического обращения к виночерпию (тут вспоминается пост Ильяса-эфенде о том, что такие нешариатские аллюзии не были характерны для татарской среды -- which I doubt).
Авторство касыды, правда, в рукописи не указано и мы не можем укорить переписчика Минхадж ад-Дина в том, что он неосмотрительно интересовался шиитским литературным творчеством. Думаю, что он и не мыслил в таких категориях. В любом случае, стихи он любил и даже кое-что оригинальное пытался писать на персидском.
Эти наблюдения, надо сказать, наводят меня на мысли о циркуляции арабо-персидской поэзии в регионе в целом. О ее социо-культурном функционале и восприятии ее формы, содержания и ассоциаций в местной среде. Без этого невозможно, как мне видится, адекватно понять и производство собственной поэтической традиции.
Авторство касыды, правда, в рукописи не указано и мы не можем укорить переписчика Минхадж ад-Дина в том, что он неосмотрительно интересовался шиитским литературным творчеством. Думаю, что он и не мыслил в таких категориях. В любом случае, стихи он любил и даже кое-что оригинальное пытался писать на персидском.
Эти наблюдения, надо сказать, наводят меня на мысли о циркуляции арабо-персидской поэзии в регионе в целом. О ее социо-культурном функционале и восприятии ее формы, содержания и ассоциаций в местной среде. Без этого невозможно, как мне видится, адекватно понять и производство собственной поэтической традиции.