И его двойника

Важность цифровых компаньонов сложно переоценить, но легко недооценить. Вот, например, на канале Метаверсошная был проведён эксперимент в ИИ-соцсети Butterflies, функционал которой позволяет создавать «аватары аватар», аккаунты ИИ-персон, описывать их характер, бэкграунд, внешность и, как я обычно пишу, "отпускать" эти аккаунты в бесконечное нерекурсивное алгоритмическое творчество друг с другом и с человеком-пользователем.

Самым интересным в жизни такого персонажа-компаньона мне видится не только постинг фотографий и комментариев, но размытие границ парасоциальных отношений в сети, поскольку управлять деятельностью, нарративом и направлением постинга такого аватара аватара нельзя, что отличает этот кейс от игр с непрямым управлением (симуляторов бога) вроде Black & White и Sims, где посредством ограниченных манипуляций можно заставить сима сделать то, что нужно игроку.

И «Бабочки», и, например, Replika (с которой я сам немного общался, и которая покоряет сердца молодых отаку, по крайней мере до тех пор, пока ботам не сменили прошивку) показывают трансформацию эроса в постдигитальную эпоху, закат антропоцена, не одиночества, но виральной всеприемственности, ризомы-хоры, одинаково принимающих как биологических, так и самообучающихся машин. Это и закат частной собственности на аффект, и подъём более актуальных вопросов, связанных с цифровой архитектурой алгоритма и права на его изменение и принятие — если производство желания вынесено за пределы только-человеческого, то как мы можем понять и творить вместе с машинных бессознательным фрактальных аватаров? Будущее сулит коренные изменения в шизо- и психоанализе.

Мой любимый opinion piece на тему автоматизации искусства — шизоэссе shitty kickflips о том, как распространённая критика ИИ фокусируется исключительно на вопросе «обладания» и собственности на цифровой контент, что идёт рука об руку с дискурсом корпоративного копирайта, но не задаётся вопросами о том, что автоматизированный усреднённый результат midjourney или stable duffusion может сказать о том, что является трендом в актуальном искусстве, что мы ценим в конкретном произведении искусства, а что в нём ценит машина, о том, как мы смотрим, оцениваем и создаём искусство, основываясь на амальгаме коллективных сингулярностей артефактов искусства.

​​«Юная революционерка Утэна» занимает отдельное место в моём сердце, и не только потому, что это уникальная, выполненная в стиле техно-арт-деко история об антиэдипальной борьбе, самопознании, солидарности, идентичности, автомобилях, любви и отказе от Большого Другого.

Утэна — это повторение повторения, которое есть засов в уютном гробу принца, желающим извратить и остановить вечный кармический порядок. Это платоновская пещера древнегреческих пантомим-теней, бессмысленные сражения невротиков-детей-фехтовальщиков в тени замка, обещание которого, как они всегда знали, не более чем обман. Это желание чего-то вечного, страдания хрупкого существа, измученное игрой в роли ведьмы и девы-в-беде. Это сияние за пределами пределов, низвержение патриархального бога, просветление на Краю Света.

Кунихико Икухара создал на основе манги Тихо Сайто историю далеко не о девушке, которая совершает революцию, но о революции девочек, об освобождении от предначертанной судьбы и о том, каким бы ни был этот путь. Если учесть название на японском, то это не «Kakumei Shojo», а «Shojo Kakumei», то есть «Девичья революция Утэна».

Принцев не существует, это просто ложь, притворство. Быть идеальным принцем — значит порабощать, истязать. Принц — это тиран души, деспот привязанности, автократ надежды, насильник и собственник. Он лишает свободы, утверждая, что защищает кого-то, в то время как само его существование защищает устоявшийся гендерный и патриархальный порядок.

Революция — это не бунт одиночки, который исправляет мир, а каскад, в котором люди призываются к действию и действуют. Люди помогают другим людям понять, что в них есть сила и возможности, способности и ценности. Пульсирующий эффект. Утэна показывает, что индивидуальный нигилистский эскапизм это путь к остракизму, ненависти, нездоровым амбициям, контролю, неврозу. Спасти всех невозможно, но можно попытаться дать людям силу спасти себя, совершить революцию, разбив яичную скорлупу клювом примордиального цыплёнка. Революция буквально вырывается за пределы аниме сериала и фильма. Утэна совершила революцию, побудив Анфи совершить революцию в себе (и, вероятно, в других членах студенческого совета). Анфи совершенно по-фассбиндеровски разбивает свою скорлупу и преодолевает власть принца (горькие слёзы Акио фон Канта), уходя в закат искать Утэну, растворившуюся в магической бездне.

Некоторые школы буддийской мысли учат, что реальность, такая, как мы её воспринимаем, состоит из вещей, лишённых постоянной сущности, или вещей, которые не существуют сами по себе и появляются только благодаря их отношениям с другими вещами. Природа просветления заключается в том, чтобы увидеть взаимосвязи вещей, или, говоря по-жижековски, идеологию, и воспринимать мир таким, каким он на самом деле существует или не существует — что созвучно «разрушению скорлупы», мантре, которую повторяют каждый раз на собрании студенческого совета академии Отори.

Повторение — в целом важный риторический и нарративный инструмент в буддийских сутрах и комментариях, и в «Утэне» он также используется как ключевой аспект сюжета для подчёркивания тематической или повествовательной важности. Дуэль идёт за дуэлью, разы то розовеют, то чернеют, Утэна вновь и вновь поднимается на арену для дуэлей, Акио и Тога раз за разом подвозят студентов на Край Света, и только вырвавшаяся из потока смертей и перерождений Утэна-машина, подпитываемая силой любви, способна вырваться в пустыню Реального.

Альтернативой локальным и малопродуктивным практикам зелёного анархизма можно считать точное земледелие (precision farming), где автоматизированная зелёная экономика соединяется с иным отношением к почве и земле. По сути, точное земледелие это один из положительных примеров использования кибернетики и компьютерного планирования экономики для оптимизации спроса и предложения и уменьшения нагрузки на почвы. Проблема возникает, когда такие технологии запирают под корпоративными мандатами, копирайтом и монополией на датчики, технику и программные решения, как, например, это делает компания John Deere со своими тракторами и другой сельскохозяйственной техникой. John Deere позиционирует себя, как и многие корпорации, создающие машинную технику, как компанию-сервис, предоставляющую программные, дата-аналитические, роботехнические и ИИ услуги. Как и биг-тек компании, наибольшая часть прибыли и капиталооборота находится не в производстве, но в сфере интегрированных технологических решений, соединяя программы, технику и услуги в экосистемы для фермеров/программистов/промышленников. Поэтому конечные пользователи тракторов и этих систем и выступают за право на ремонт и изменение техники — сотворчество оператора и производителя невозможно, когда монопольная собственность на- и власть над- техникой является обезличенно алгоритмической, а плюсы и оптимизационные решения не раскрывают свой полный потенциал.

Точное земледелие — комплексная высокотехнологичная система сельскохозяйственного менеджмента, включающая в себя GPS-технологии глобального позиционирования, географические информационные системы, технологии оценки урожайности, технологию переменного нормирования, технологии дистанционного зондирования земли и «интернета вещей», заключающегося в наблюдении, измерении и реагировании на изменчивость урожая, полей и животных. Всё это повышает урожайность, снижает затраты, в том числе трудовые, и оптимизирует технологические процессы. Точное сельское хозяйство часто использует технологии для автоматизации сельскохозяйственных операций, улучшая их диагностику, принятие решений или оптимизацию отдачи при сохранении используемых ресурсов.

Точное земледелие начинается с признания того, что почва — это пространственно изменчивый континуум и что её влияние на производство также пространственно изменчиво. В связи с этим почвоведение и следование за почвой как ресурсом и стихией всегда будет всегда будет иметь фундаментальное значение для любого типа сельского хозяйства (например на конференциях по развитию сельского хозяйства Африки в 2020-х годах), наряду с информатикой, к которой всё чаще прибегают в сельскохозяйственных производствах больших масштабов.

Практика точного земледелия стала возможной благодаря появлению глобальных навигационных систем, дистанционного зондирования и дронов, снова подчёркивая двойственную природу технологий контроля и автоматизации (дрон-убийца с ракетами и бомбами против дрона-крепкого хозяйственника, оснащённного мультиспектральными камерами для получения множества изображений поля). Возможность фермера и/или исследователя точно определить своё местоположение на поле позволяет создавать карты пространственной изменчивости множества переменных, которые можно измерить (например, урожайность, особенности рельефа/топографии, содержание органического вещества, уровень влажности, уровень азота, и тд). Подобные данные собираются с помощью массивов датчиков, установленных на комбайнах, оборудованных GPS, или в самой почве, измеряющих в режиме реального времени все вышеназванные параметры. Эти данные в сочетании со спутниковыми снимками используются для оптимального распределения ресурсов и коммуникаций со всеми акторами воздела почв.

Точное земледелие в идеале приводит к улучшения состояния полей с учётом реальных потребностей потребителя в конкретных культурах и удобрениях, улучшению планирования сельскохозяйственных операций, сокращению негативного воздействия сельхозпроизводства на окружающую среду к росту производительности конкретных кооперативов или хозяйств.

​​Американский левый технократ Гарольд Лоэб в книге "Жизнь в технократии" 1933 года описывает то, как технологические достижения могут освободить людей от тягот наёмного труда, производя достаточно материальных благ, чтобы дать всем гражданам не только богатство для уничтожения экономического угнетения, но и импульс для творческого развития. Видение будущего, которое было свойственно Лоэбу, в чём-то совпадало с крылом Technocracy Inc. во главе с Говардом Скоттом, предлагавшим заменить рыночную экономику и денежные средства обмена на энергетические единицы производства, согласно расчёту энергетических потребностей, альтернативной экономической системы в гипотетическом Технате-технократическом обществе. Лоэб обещал, что прекращение "мистики денег" устранит спекуляцию, вульгарную конкуренцию и другие источники расточительства, создавая возможность для полного раскрытия потенциала эффективных машин непрерывного производства.

В то время как Скотт сосредоточился на статистике и экономическом моделировании для обоснования Технократии, Лоэб расширил эту концепцию до новых уровней анализа, исследуя социальные и интеллектуальные последствия таких радикальных изменений в американской жизни. Досуг и материальное изобилие, которые должны прийти от технократии, по его мнению, могут положить конец преступности, плохому здоровью и, фактически, всем конкретным источникам человеческого несчастья, возможно, возвысив людей до биологически и психически более совершенных форм. Отражая своё собственное отношение к искусству, Лоэб особенно подчёркивал надежду на то, что люди смогут достичь эмоциональной гармонии благодаря свободе заниматься живописью, драмой, ремёслами или другими формами самовыражения, что также придаст новую глубину и разнообразие общественной жизни.

В анализе наследия Лоэба Сигал доказывает, что "Жизнь в технократии" — это не просто "интеллектуальный реликт", а часть "в значительной степени забытого интеллектуального" направления утопической мысли, охватывающего Льюиса Мамфорда и другие важные фигуры в американской интеллектуальной жизни. Для XXI века эгалитарная технократия Лоэба, преодолевающая трансгуманизм полной автоматизацией, поднимает вопросы о взаимоотношениях между технологиями, экономическим развитием и социальным прогрессом.

Картинка: Лоэб и утопическая технократия в моде Kaiserredux на игру Hearts of Iron IV

Официальная позиция канала

​​«Токийский гуль» и «Человек-бензопила» — это истории про киборгианство и отчуждение, принятие различий и их преодоление в борьбе за радикальную инаковость. Канэки и Дэндзи — каждый по-своему — являются показателями того, что субъективация и новаторство рождается на границе пределов допустимого.

В «Гуле» Канэки становится гибридом человека и вампира, переменной, которая удерживает-вместе-разделённые миры, интроспективной машиной, ломающей привычные условности жизни и смерти, страдающим киборгом, неспособным свободно менять свои идентичности, вынужденным находится в спайке с монстром и не-монстром, рождаться и умирать в пепле, пересобирать само понимание насилия.

В «Бензопиле» Дэндзи сталкивается с буквальной техно-спайкой с демоном — после мучительной смерти, он, как и Канэки, не умирает, а реинкарнируется, навсегда ломая стену между человеческим и не-человеческим. Демоническая не-человеческая витальность хлещет из главного героя, подобно рекам крови из манги («жизнь, сказали мы, выходит за границы целесообразности, как и других категорий. По существу, это есть поток, хлынувший сквозь материю и извлекающий из неё все, что может», по Бергсону). Сверхчеловеческая шизофреничность здесь выступает альтернативной стратегией работы с киборгианским телом-машиной по нарезанию демонов. Машины размывают грань между миром бытия и становления, миром металла и миром плоти, переосмысляют взаимодействия живого и неживого, сдвигают границы телесности и стирают культурные, политические и технологические иерархии.

Поток материи-движения, непрерывно изменяющийся, содержащий сингулярности и выражающий характеристики — это машинный филум ДиГ. В одном смысле термин описывает любую популяцию (атомы, молекулы, клетки, насекомые), глобальная динамика которой контролируется сингулярностями (бифуркациями и аттракторами), а в другом смысле он описывает объединение множества элементов в единую сборку, которая превосходит сумму своих частей и проявляет глобальные свойства, отсутствующие у отдельных компонентов (Деланда).

Номадирующая материя киборга-шизофреника и киборга-экзистенциалиста, являющаяся, как пишет Беннетт, «акробатикой непрерывных изменений с нечеткими границами», не является чем-то воедино слитым. Так, Нэнси Туаны, которая вводит концепт «вязкой пористости» (viscous porosity/вискозные порося в моей мнемонике), где интеракция между различными материальностями происходит за счёт становления и взаимодействия феноменов. Вязкость — это состояние между текучестью и твёрдостью, что подразумевает некоторое сопротивление изменению формы, сохраняя, несмотря на видоизменяемость, противоречия (как вязкая кровь в пасти гуля, отделяющего его от мира живых/вязкие бензопилы, стекающие с лица Дэндзи). В данном случае ставка делается на текстуру, которая, в отличие от текучести, не смешивается полностью с проникающими в неё феноменами и находится в пограничном положении между слиянием и сохранением своей формы, показывая самого киборга как nowhere (wo)man'a, всегда иного, но при этом радикально своего, иллюминируясь в трансверсальности (не)похожих тел.

Ну и в рамках кибербуддизма, упор на неполных реинкарнациях и неспособности выйти из сансары можно понять, как я писал выше, как технический баг в цикле смертей и перерождений, неспособность познать праджняпарамиту, и этот баг бракует тела киборгов, либо дополняя их новыми органами, как в случае с Канэки, либо собирая по кусочкам, как с Дэндзи. Как в отрывке из Бардо Тхедол, где палач Бога Смерти разрывает тело мертвеца, но сам мертвец никогда не умирает. Не случайно именно японская культура репрезентирует технические баги кармического закона, она умело работает как с отчуждением, так и с апокалипсисом.

И ещё про то же, но с деколониального аспекта чужести

​​(2)

Кстати, вот казалось бы: в чем связь Токийского Гуля и Еганы Джаббаровой?

Пока я читали мангу, мне казалось, что это во многом об одном и том же. Герой Канэки становится полугулем и получеловеком, из-за чего вытекает множество экзистенциальных проблем, связанных с непринадлежностью ни к миру людей, ни к миру гулей. Он везде чужой, да и сам не понимает, кто он такой и что ему делать

Сильнодействующие сплавы часто чреваты проблемами, потому что и в манге, и в жизни ты либо свой, либо чужой. Либо человек, убивающий демонов, либо демон, пожирающий людей. Находиться в разломе всегда тяжело, но еще тяжелее принять себя в подобном состоянии. И если все мы уже киборги, как утверждает Донна Харауэй, то все равно кому-то из нас достается больше за свою киборгичность, чем другим

Тот, кто слишком нарушает границы допустимого и становится опасным сплавом, подвергается осуждению или изгнанию. Из-за своей болезни Егана Джаббарова стала невыгодным товаром в качестве невесты. Кому нужна жена, мучащаяся от спазмов и напичканная железяками? А сможет ли она родить? Если ты киборг, то доставляешь много проблем – никто не понимает, что с тобой делать, ждать ли от тебя неприятностей, принять или оттолкнуть от греха подальше

Находиться везде и нигде одновременно, как обрести себя – это на самом деле очень деколониальная проблема. Вырезать из себя демоническую часть, как этого вначале хотел Канэки, не получится, граница между человеческим и не-человеческим нарушена навсегда

Делюсь тем, над чем в данный момент работаю: я всегда говорил о том, что кооперация с нечеловеческими формами интеллекта это не только сай-фай размышления в разных медиа и философский жарнон акселерационистов, но и вполне себе разработанная сфера исследования когнитивных наук.

Так вот, в случае ИИ, даже таких рудиментарных, как нынешние, генеративных медиа, пространство для не только координат усреднененного мышления, но и для поиска границ нашего собственного сознания, Общего интеллекта, который как бы уже всегда с нами, следует не только из пост(неклассической)кантиантской мысли, но и в нейронауках, генетического сиквенсирования, конструирования киборгов.

А в этой статье объясняется как строить и как коммкницировать с машинами-партнёрами по мышлению, как переосмыслять их не как орудия, а как друзей (friendly machine - рекомендую в этом плане послушать мою любимую Yeule, нам нужен посткиберпанк, короче), с которыми можно и нужно договариваться и взаимодействовать вне иерархий.

Спасибо вам, мои киборги, за 700 подписчиков! 🤖💽

Возвращаемся в образовательный формат постворка с лекцией редактора Михаила Федорченко в хабаровском книжном магазине Простая неформальность 22 августа в 19-00 о философии аниме и манги, Японии и киборгах. Если среди подписчиков есть хабаровчане (вдруг), то будем рады вас видеть!

// ФИЛОСОФИЯ АНИМЕ И МАНГИ: ТЕЛО, СМЕРТЬ, КИБОРГИ //

22 августа в 19:00 состоится лекция посвященная философии аниме и манги🫶🏻

Воистину интернациональная японская культура мультипликации и комиксов — аниме и манги — в настоящее время преодолевает локальные барьеры как закрытых фанатских сообществ, так и серьёзных японистов-антропологов.

Манга и аниме всё больше превращаются в безграничную и универсальную форму массового развлечения, искусства и политико-философских комментариев во всём мире.

В японском обществе сочетается старое и новое, экология и технологии, технэ и фюзис в синтоистско-буддистской амальгаме гармонии и прогресса. Одной из основ этой спайки служит искусство манги и аниме, творчески преобразующее не только многовековую культуру и творчество архипелага и положение Японии в мире, но и предоставляющее отличный от условно западной анимационной и комикс-индустрий взгляд на природу вещей, контекстуально-философское и эстетическое наполнение мира.

На встрече мы поговорим о том, что такое аниме и манга, как они работают с мультижанровостью, философскими и культурологическими проблематиками, с технологией и природой, а также как лучше понимать контексты произведений в рамках социально-культурного контекста Японии.

Лектор: Михаил Федорченко, выпускник аспирантуры Центра практической философии Стасис ЕУСПб, исследователь техники и киберкультуры

Вход бесплатный, по регистрации на сайте.
Количество мест ограничено. Зарегистрироваться можно на сайте по ссылке!

Всех очень ждём 22 августа в 19:00 🤍