Вроде был когда-то обычный день, 9-е января. И вдруг ровно три года назад стал днем самой сильной боли. Самый страшный день, когда мне — даже просыпаться больно, душой ушибленной. Как собрать себя сегодня. Как не рыдать внутри себя. Как не плакать наяву. Как угомонить сердце. Не знаю, друзья. Три года назад не стало мамы. Умерла днем, когда мы с братом, как уже больше месяца каждый день, собирались к ней в хоспис. Я сварил утром и вез ей яичко всмятку, немногое, что она еще могла есть. Вез в руке в кармане еще теплое. А вышли на улицу — нам позвонили. Заплакали оба, обнялись с братом, как наверное не обнимались ни разу в жизни, и пошли домой обратно. Некуда больше ехать двум сыновьям, не к кому на всем белом свете. А яичко то я в руке размазал, раздавил нечаянно, растеклось теплое, и я стоял в ванной и отмывался и рыдал, рыдал. Три года нет тебя, мама. И вчера подумал и вслух даже сказал, лежа ночью в темноте — жизнь двинулась дальше без тебя, мама, вот и двинулась жизнь без тебя, затихли круги на воде, куда ты упала камнем, ты, мама, стала легендой, памятью, святыней окончательно, черно-белыми фотографиями, поэзией моей души, болью, памятью, чистой птицей памяти, и еще одной фотографией из детства, где ты держишь меня на руках в корзинке и улыбаешься и любишь так, как никто никогда уже не будет любить. Мир давно идет куда-то вдаль, в слепую даль без тебя, мама, со мной, но без тебя. Превратив окончательно тебя в — нечто чистое, светлое, невесомое, но огненное, жгущее меня, держащее, в вещество мамы. И чем дальше идет мир, тем чище ты внутри меня, надежнее спрятана в моей грудной плетке, крепче, живее ты. Как святые у монахов в сердцах. Так, наверное, они там жили и становились сильнее. Живительная, настоящая, моя. Несу тебя, мама, в себе, и буду всегда нести. С собой, в памяти, в делах, в груди, в мыслях. Тяжелый зимний холодный, но с утра — солнечный сияющий день. Как мои воспоминания и слезы о тебе, мама.
Вроде был когда-то обычный день, 9-е января. И вдруг ровно три года назад стал днем самой сильной боли. Самый страшный день, когда мне — даже просыпаться больно, душой ушибленной. Как собрать себя сегодня. Как не рыдать внутри себя. Как не плакать наяву. Как угомонить сердце. Не знаю, друзья. Три года назад не стало мамы. Умерла днем, когда мы с братом, как уже больше месяца каждый день, собирались к ней в хоспис. Я сварил утром и вез ей яичко всмятку, немногое, что она еще могла есть. Вез в руке в кармане еще теплое. А вышли на улицу — нам позвонили. Заплакали оба, обнялись с братом, как наверное не обнимались ни разу в жизни, и пошли домой обратно. Некуда больше ехать двум сыновьям, не к кому на всем белом свете. А яичко то я в руке размазал, раздавил нечаянно, растеклось теплое, и я стоял в ванной и отмывался и рыдал, рыдал. Три года нет тебя, мама. И вчера подумал и вслух даже сказал, лежа ночью в темноте — жизнь двинулась дальше без тебя, мама, вот и двинулась жизнь без тебя, затихли круги на воде, куда ты упала камнем, ты, мама, стала легендой, памятью, святыней окончательно, черно-белыми фотографиями, поэзией моей души, болью, памятью, чистой птицей памяти, и еще одной фотографией из детства, где ты держишь меня на руках в корзинке и улыбаешься и любишь так, как никто никогда уже не будет любить. Мир давно идет куда-то вдаль, в слепую даль без тебя, мама, со мной, но без тебя. Превратив окончательно тебя в — нечто чистое, светлое, невесомое, но огненное, жгущее меня, держащее, в вещество мамы. И чем дальше идет мир, тем чище ты внутри меня, надежнее спрятана в моей грудной плетке, крепче, живее ты. Как святые у монахов в сердцах. Так, наверное, они там жили и становились сильнее. Живительная, настоящая, моя. Несу тебя, мама, в себе, и буду всегда нести. С собой, в памяти, в делах, в груди, в мыслях. Тяжелый зимний холодный, но с утра — солнечный сияющий день. Как мои воспоминания и слезы о тебе, мама.
It’s easy to create a Telegram channel via desktop app or mobile app (for Android and iOS): The administrator of a telegram group, "Suck Channel," was sentenced to six years and six months in prison for seven counts of incitement yesterday. Channel login must contain 5-32 characters The court said the defendant had also incited people to commit public nuisance, with messages calling on them to take part in rallies and demonstrations including at Hong Kong International Airport, to block roads and to paralyse the public transportation system. Various forms of protest promoted on the messaging platform included general strikes, lunchtime protests and silent sit-ins. On June 7, Perekopsky met with Brazilian President Jair Bolsonaro, an avid user of the platform. According to the firm's VP, the main subject of the meeting was "freedom of expression."
from us
