👁 Выставка Дмитрия Жилинского (1927 - 2015) в Росизо. Жилинский по моему очень интересен с культурологической точки зрения, потому что он из тех советских мастеров, которые как будто создавали свою параллельную реальность, где советский человек - это наследник Серебряного века, а для Серебряного века, если брать живопись или графику, характерны  ретроспективизм, лиричность, желание пропустить своё время сквозь фильтры прошлого, хотя эти фильтры по всей видимости то и дело сбоят, когда речь идет о неизбежных несостыковках эпох, и как будто бы поэтому из пространств Жилинского исключается земная световоздушная среда, и при этом в контурах каждой отдельной фигуры царит натуралистичность, будто движок резкости выкрутили на полную мощность (потому кстати  ничего надземного тоже не наблюдается).
👁 Мне кажется что Жилинского с его тягой к ренессансным произведениям XIV - XV вв. (до Рафаэля), с его отсылками к Северному Возрождению можно было бы сравнить с некоторыми британскими прерафаэлитами. У него и у них есть целый ряд общих установок и проблем: академическая база, которая будто бы не полностью совпадает с внутренним настроем и не дает ответов на многие вопросы, так как не вмещает в себя весь опыт мирового искусства прошлого, интерес к этому самому неучтенному во время учебы прошлому, утомленность от диктата "художник должен...", тоска по живому контакту с искусством, которое видел только в альбомах, а ещё отдельно - сложность в поиске форм для выражения своего жизненного опыта и тех трагедий, которые коснулись как семьи Жилинского так и многих других людей, а потому требовали как кажется таких решений, которые хотя бы отчасти претендовали бы на некую универсальность и неизбывность.
👁 Возвышенность и одухотворенность у Жилинского на определенном этапе начинают трактоваться настолько буквально и плоско (скрипка в руках, ангелы парящие по комнате), что работы будто переходят в разряд непреднамеренного то ли китча то ли кэмпа (будете на выставке, обратите внимание на портреты Рахманинова и Скрябина). При этом в работе 1987 года, посвященной репрессированному отцу, мы встречаем практически концептулизм с добавлением реальной справки о посмертной реабилитации, и продолжение темы с мотивом "картины в картине" в "С нами Бог" 1991 г. Высказывания с прицелом на масштаб алтарной композиции и параллельно с этим высушенная, забальзамированная открыточность, всюду что-то вроде маньеристского эффекта замедленной съёмки и чисто внешняя сентиментальность. Мне даже сложно подвести некий итог относительно собственных ощущений и размышлений, однако очевидно что и в прекрасном и в отталкивающем работы Жилинского очень симптоматичны и о них нужно думать и писать, сопоставляя с чем-то из кинематографа, литературы, музыки, биографических воспоминаний современников и тд.
Выставка до 30 марта.