Notice: file_put_contents(): Write of 2399 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/tgoop/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 12288 of 14687 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/tgoop/post.php on line 50 Воздушные избы@archizba P.404
Среди "заброшек" и "гнилушек": как разные способы называния руин позволяют людям по-разному адаптироваться к вымиранию деревнь _
Не секрет, что с 90-х множество деревень в средней полосе России обезлюдело. Сельская депопуляция — бесспорный демографический факт, интересно другое. Что по этому поводу думают оставшиеся деревенские жители? Как они адаптируются к новой реальности? — на эти вопросы может ответить антропология. При помощи исследования архитектуры!
Моя гипотеза заключалась в том, что пустующая изба — отличный материал для подобного исследования, поскольку она является индексальным знаком депопуляции. В семиотике индексы — это те знаки, которые напрямую связаны (причинно-следственной связью) с тем, что они означают. Например, дым — индекс огня. Ровно так и руины избы указывают на то, что здесь раньше кто-то жил, а теперь не живёт. А значит, изучив, как люди говорят о таких домах и что с ними делают — я смогу понять и то, как депопуляция изменила их жизнь. Проведя неделю “в поле”, общаясь с жителями частично опустевших деревень и дачниками, я увидел интересную закономерность: люди называют пустующие дома 4 способами.
1. “Заброшенные”. Так называют те дома, где давно не появлялся хозяин, и эта категория указывает на его (без)действие: заброшенное становится таковым в результате забрасывания. Жители деревень, которые используют эту категорию в своей речи, обычно сопровождают ее сожалениями, пессимизмом и критикой бесхозяйственных собственников, которые уехали из деревни в город и которым “ничего не надо”. В глазах людей заброшенные дома находятся в спорном статусе — в них вроде бы давно никто не бывал, но хозяин или наследник могут объявиться в любой момент. Поэтому остающиеся в деревне жители ничего не могут с ними поделать, им остается только сетовать на депопуляцию.
2. “Бесхозные”. Это наименование позволяет обойти ограничение “заброшенного”. Если человек называет дом бесхозным, значит он убежден, что у такой избы нет хозяина. И это позволяет использовать бесхозный дом как ему угодно: в качестве ресурса стройматериалов, или даже поселиться в нём. Применяющие эту категорию жители не так уж сожалеют о депопуляции, ведь исчезновение хозяев позволило им чуть-чуть обогатиться. Еще бы, с помощью этого определения можно превратить некогда чужую избу в свою. Магия!
3. “Гнилушки”. Так пустующие дома называют те, кто избегает понятия “заброшеный”. “Гнилушки” выступают своеобразным эвфемизмом, позволяющим людям разорвать индексальную связь между депопуляцией и руинами. Обозначение заброшенного дома в качестве гнилушки деперсонифицирует его, делает его частью ландшафта: в таком наименовании не первое место выходит агентность материала, а не человека. Заброшку забросил человек, в гнилушках гниёт дерево под действием сил природы. Это напоминает табу на упоминание смерти, которых придерживаются некоторые народы.
4. “Дом продаётся”. Крайняя форма такого табу на вымирание деревни. Внешне изба может выглядеть абсолютной руиной, но некоторые жители все равно утверждают, что она продаётся. Таким образом они отрицают депопуляцию, подменяя одно действие хозяина (забрасывание) в своей речи другим — сознательным и позитивным: продажей. Эта категория хранит в себе веру в то, что когда-нибудь пустующий дом снова обязательно станет жилым. Естественно, люди, говорящие так о заброшенных домах, не позволяет себе их использовать, но и не так грустят — ведь ничего плохого не произошло, деревня не умирает, это просто продажа затянулась.
Выходит, одни жители признают реальность обезлюдивания, другие отрицают её, маскируя в языке эвфемизмами. Одни жители приспосабливаются к новой реальности, используя заброшенные дома для своих нужд, другие — просто сожалеют о ней, а третьи — пребывают в ожидании, что все наладится. Исследование еще раз показало, какой мощной перформативной силой обладает простое название архитектуры в речи: с помощью него сельские жители буквально трансформируют реальность, скрывая от самих себя демографические факты, позволяя или запрещая себе определенные практики в отношении (некогда) чужих домов.
Среди "заброшек" и "гнилушек": как разные способы называния руин позволяют людям по-разному адаптироваться к вымиранию деревнь _
Не секрет, что с 90-х множество деревень в средней полосе России обезлюдело. Сельская депопуляция — бесспорный демографический факт, интересно другое. Что по этому поводу думают оставшиеся деревенские жители? Как они адаптируются к новой реальности? — на эти вопросы может ответить антропология. При помощи исследования архитектуры!
Моя гипотеза заключалась в том, что пустующая изба — отличный материал для подобного исследования, поскольку она является индексальным знаком депопуляции. В семиотике индексы — это те знаки, которые напрямую связаны (причинно-следственной связью) с тем, что они означают. Например, дым — индекс огня. Ровно так и руины избы указывают на то, что здесь раньше кто-то жил, а теперь не живёт. А значит, изучив, как люди говорят о таких домах и что с ними делают — я смогу понять и то, как депопуляция изменила их жизнь. Проведя неделю “в поле”, общаясь с жителями частично опустевших деревень и дачниками, я увидел интересную закономерность: люди называют пустующие дома 4 способами.
1. “Заброшенные”. Так называют те дома, где давно не появлялся хозяин, и эта категория указывает на его (без)действие: заброшенное становится таковым в результате забрасывания. Жители деревень, которые используют эту категорию в своей речи, обычно сопровождают ее сожалениями, пессимизмом и критикой бесхозяйственных собственников, которые уехали из деревни в город и которым “ничего не надо”. В глазах людей заброшенные дома находятся в спорном статусе — в них вроде бы давно никто не бывал, но хозяин или наследник могут объявиться в любой момент. Поэтому остающиеся в деревне жители ничего не могут с ними поделать, им остается только сетовать на депопуляцию.
2. “Бесхозные”. Это наименование позволяет обойти ограничение “заброшенного”. Если человек называет дом бесхозным, значит он убежден, что у такой избы нет хозяина. И это позволяет использовать бесхозный дом как ему угодно: в качестве ресурса стройматериалов, или даже поселиться в нём. Применяющие эту категорию жители не так уж сожалеют о депопуляции, ведь исчезновение хозяев позволило им чуть-чуть обогатиться. Еще бы, с помощью этого определения можно превратить некогда чужую избу в свою. Магия!
3. “Гнилушки”. Так пустующие дома называют те, кто избегает понятия “заброшеный”. “Гнилушки” выступают своеобразным эвфемизмом, позволяющим людям разорвать индексальную связь между депопуляцией и руинами. Обозначение заброшенного дома в качестве гнилушки деперсонифицирует его, делает его частью ландшафта: в таком наименовании не первое место выходит агентность материала, а не человека. Заброшку забросил человек, в гнилушках гниёт дерево под действием сил природы. Это напоминает табу на упоминание смерти, которых придерживаются некоторые народы.
4. “Дом продаётся”. Крайняя форма такого табу на вымирание деревни. Внешне изба может выглядеть абсолютной руиной, но некоторые жители все равно утверждают, что она продаётся. Таким образом они отрицают депопуляцию, подменяя одно действие хозяина (забрасывание) в своей речи другим — сознательным и позитивным: продажей. Эта категория хранит в себе веру в то, что когда-нибудь пустующий дом снова обязательно станет жилым. Естественно, люди, говорящие так о заброшенных домах, не позволяет себе их использовать, но и не так грустят — ведь ничего плохого не произошло, деревня не умирает, это просто продажа затянулась.
Выходит, одни жители признают реальность обезлюдивания, другие отрицают её, маскируя в языке эвфемизмами. Одни жители приспосабливаются к новой реальности, используя заброшенные дома для своих нужд, другие — просто сожалеют о ней, а третьи — пребывают в ожидании, что все наладится. Исследование еще раз показало, какой мощной перформативной силой обладает простое название архитектуры в речи: с помощью него сельские жители буквально трансформируют реальность, скрывая от самих себя демографические факты, позволяя или запрещая себе определенные практики в отношении (некогда) чужих домов.
In the “Bear Market Screaming Therapy Group” on Telegram, members are only allowed to post voice notes of themselves screaming. Anything else will result in an instant ban from the group, which currently has about 75 members. Hashtags are a fast way to find the correct information on social media. To put your content out there, be sure to add hashtags to each post. We have two intelligent tips to give you: Among the requests, the Brazilian electoral Court wanted to know if they could obtain data on the origins of malicious content posted on the platform. According to the TSE, this would enable the authorities to track false content and identify the user responsible for publishing it in the first place. How to Create a Private or Public Channel on Telegram? While the character limit is 255, try to fit into 200 characters. This way, users will be able to take in your text fast and efficiently. Reveal the essence of your channel and provide contact information. For example, you can add a bot name, link to your pricing plans, etc.
from us
