Кризис дырявых домов: как вода отменила постмодернизм, или архитектурный миф об Икаре
—
Связь между философскими идеями и повседневностью не всегда кажется очевидной. Мы понимаем, что она есть, но подобрать сходу конкретные примеры влияния, да так, чтобы доказательства были кристально точными — бывает сложно. Что ж, дарю вам его к праздничному столу!
В конце 80-х и 90-е западный рынок недвижимости захватила беда: Leaky house crisis. От попадания воды внутрь конструкций внезапно начали разрушаться новые дома. Плесень покрывала стены, влага разрушала каркас и утеплитель тысяч новостроек: вскоре страховые компании начали массово банкротиться, не справляясь с компенсациями расстроенным новосёлам. И это можно было бы списать на косяки какого-нибудь некачественного застройщика, если бы не география кризиса: волна очень похожих проблем захлестнула две страны на разных концах земного шара, Канаду и Новую Зеландию. Жители Ванкувера и Окленда, между которыми 11 тысяч километров, внезапно стали соседями по несчастью.
Вскоре виновника нашли: постмодернизм! Конец 80-х стал триумфом этого направления мысли среди западных архитекторов. Появились новые заповеди. "Mess vitality over obvious unity": Роберт Вентури отменил тяготившее правило следования формы за функцией, вдохновляя проектировщиков на игру и эксперименты. "Context stinks" (упрощенное молвой до "Fuck context"): Рем Колхас освободил зодчих от сковывающей обязанности учитывать окружение. В общем, глобализация, новые технологии, экономический бум, конец истории — время кружило голову: казалось, что всё возможно.
Например, построить себе тосканскую виллу, где бы ты не жил. Мода на средиземноморский стиль захватывает рынок жилой недвижимости Нового Света. Плоские кровли, большие балконы, террасы, колоннады — заимствуются из стран с сухим и жарким климатом. И по-постмодернистски приземляются в субурбиях от Ванкувера до Окленда. Хуже того, все эти сложные формы, лепнина и штукатурка: характерные элементы декора каменной архитектуры, переносятся на здания с деревянным каркасом и утеплителем из минваты — именно такой конструктив присущ массовой жилой застройке на Западе. Постмодернистская игра, игнорирующая особенности влажного и дождливого климата Новой Зеландии и Канады; слепая к местной строительной традиции — сделала архитектуру ловушкой для воды, проникновение которой катастрофично для каркасного домостроения. Так и начался кризис, от которого рынок недвижимости пытался оправиться десятилетия.
Внезапно оказалось, что у архитектуры есть свои жесткие законы, отменить которые нельзя, даже если ты постмодернист. Строительные материалы, климатические условия отказывались играть по правилам свободолюбивых экспериментаторов, а контекст давал сдачи. Вероятно, дождевая вода, глухая к манифестам, в итоге сменила тренды, вынудив архитекторов увлечься локальной идентичностью и контекстуализмом, проложив дорожку к метамодерну. Нечеловеческие агенты опять всех переиграли.
—
Связь между философскими идеями и повседневностью не всегда кажется очевидной. Мы понимаем, что она есть, но подобрать сходу конкретные примеры влияния, да так, чтобы доказательства были кристально точными — бывает сложно. Что ж, дарю вам его к праздничному столу!
В конце 80-х и 90-е западный рынок недвижимости захватила беда: Leaky house crisis. От попадания воды внутрь конструкций внезапно начали разрушаться новые дома. Плесень покрывала стены, влага разрушала каркас и утеплитель тысяч новостроек: вскоре страховые компании начали массово банкротиться, не справляясь с компенсациями расстроенным новосёлам. И это можно было бы списать на косяки какого-нибудь некачественного застройщика, если бы не география кризиса: волна очень похожих проблем захлестнула две страны на разных концах земного шара, Канаду и Новую Зеландию. Жители Ванкувера и Окленда, между которыми 11 тысяч километров, внезапно стали соседями по несчастью.
Вскоре виновника нашли: постмодернизм! Конец 80-х стал триумфом этого направления мысли среди западных архитекторов. Появились новые заповеди. "Mess vitality over obvious unity": Роберт Вентури отменил тяготившее правило следования формы за функцией, вдохновляя проектировщиков на игру и эксперименты. "Context stinks" (упрощенное молвой до "Fuck context"): Рем Колхас освободил зодчих от сковывающей обязанности учитывать окружение. В общем, глобализация, новые технологии, экономический бум, конец истории — время кружило голову: казалось, что всё возможно.
Например, построить себе тосканскую виллу, где бы ты не жил. Мода на средиземноморский стиль захватывает рынок жилой недвижимости Нового Света. Плоские кровли, большие балконы, террасы, колоннады — заимствуются из стран с сухим и жарким климатом. И по-постмодернистски приземляются в субурбиях от Ванкувера до Окленда. Хуже того, все эти сложные формы, лепнина и штукатурка: характерные элементы декора каменной архитектуры, переносятся на здания с деревянным каркасом и утеплителем из минваты — именно такой конструктив присущ массовой жилой застройке на Западе. Постмодернистская игра, игнорирующая особенности влажного и дождливого климата Новой Зеландии и Канады; слепая к местной строительной традиции — сделала архитектуру ловушкой для воды, проникновение которой катастрофично для каркасного домостроения. Так и начался кризис, от которого рынок недвижимости пытался оправиться десятилетия.
Внезапно оказалось, что у архитектуры есть свои жесткие законы, отменить которые нельзя, даже если ты постмодернист. Строительные материалы, климатические условия отказывались играть по правилам свободолюбивых экспериментаторов, а контекст давал сдачи. Вероятно, дождевая вода, глухая к манифестам, в итоге сменила тренды, вынудив архитекторов увлечься локальной идентичностью и контекстуализмом, проложив дорожку к метамодерну. Нечеловеческие агенты опять всех переиграли.
tgoop.com/archizba/497
Create:
Last Update:
Last Update:
Кризис дырявых домов: как вода отменила постмодернизм, или архитектурный миф об Икаре
—
Связь между философскими идеями и повседневностью не всегда кажется очевидной. Мы понимаем, что она есть, но подобрать сходу конкретные примеры влияния, да так, чтобы доказательства были кристально точными — бывает сложно. Что ж, дарю вам его к праздничному столу!
В конце 80-х и 90-е западный рынок недвижимости захватила беда: Leaky house crisis. От попадания воды внутрь конструкций внезапно начали разрушаться новые дома. Плесень покрывала стены, влага разрушала каркас и утеплитель тысяч новостроек: вскоре страховые компании начали массово банкротиться, не справляясь с компенсациями расстроенным новосёлам. И это можно было бы списать на косяки какого-нибудь некачественного застройщика, если бы не география кризиса: волна очень похожих проблем захлестнула две страны на разных концах земного шара, Канаду и Новую Зеландию. Жители Ванкувера и Окленда, между которыми 11 тысяч километров, внезапно стали соседями по несчастью.
Вскоре виновника нашли: постмодернизм! Конец 80-х стал триумфом этого направления мысли среди западных архитекторов. Появились новые заповеди. "Mess vitality over obvious unity": Роберт Вентури отменил тяготившее правило следования формы за функцией, вдохновляя проектировщиков на игру и эксперименты. "Context stinks" (упрощенное молвой до "Fuck context"): Рем Колхас освободил зодчих от сковывающей обязанности учитывать окружение. В общем, глобализация, новые технологии, экономический бум, конец истории — время кружило голову: казалось, что всё возможно.
Например, построить себе тосканскую виллу, где бы ты не жил. Мода на средиземноморский стиль захватывает рынок жилой недвижимости Нового Света. Плоские кровли, большие балконы, террасы, колоннады — заимствуются из стран с сухим и жарким климатом. И по-постмодернистски приземляются в субурбиях от Ванкувера до Окленда. Хуже того, все эти сложные формы, лепнина и штукатурка: характерные элементы декора каменной архитектуры, переносятся на здания с деревянным каркасом и утеплителем из минваты — именно такой конструктив присущ массовой жилой застройке на Западе. Постмодернистская игра, игнорирующая особенности влажного и дождливого климата Новой Зеландии и Канады; слепая к местной строительной традиции — сделала архитектуру ловушкой для воды, проникновение которой катастрофично для каркасного домостроения. Так и начался кризис, от которого рынок недвижимости пытался оправиться десятилетия.
Внезапно оказалось, что у архитектуры есть свои жесткие законы, отменить которые нельзя, даже если ты постмодернист. Строительные материалы, климатические условия отказывались играть по правилам свободолюбивых экспериментаторов, а контекст давал сдачи. Вероятно, дождевая вода, глухая к манифестам, в итоге сменила тренды, вынудив архитекторов увлечься локальной идентичностью и контекстуализмом, проложив дорожку к метамодерну. Нечеловеческие агенты опять всех переиграли.
—
Связь между философскими идеями и повседневностью не всегда кажется очевидной. Мы понимаем, что она есть, но подобрать сходу конкретные примеры влияния, да так, чтобы доказательства были кристально точными — бывает сложно. Что ж, дарю вам его к праздничному столу!
В конце 80-х и 90-е западный рынок недвижимости захватила беда: Leaky house crisis. От попадания воды внутрь конструкций внезапно начали разрушаться новые дома. Плесень покрывала стены, влага разрушала каркас и утеплитель тысяч новостроек: вскоре страховые компании начали массово банкротиться, не справляясь с компенсациями расстроенным новосёлам. И это можно было бы списать на косяки какого-нибудь некачественного застройщика, если бы не география кризиса: волна очень похожих проблем захлестнула две страны на разных концах земного шара, Канаду и Новую Зеландию. Жители Ванкувера и Окленда, между которыми 11 тысяч километров, внезапно стали соседями по несчастью.
Вскоре виновника нашли: постмодернизм! Конец 80-х стал триумфом этого направления мысли среди западных архитекторов. Появились новые заповеди. "Mess vitality over obvious unity": Роберт Вентури отменил тяготившее правило следования формы за функцией, вдохновляя проектировщиков на игру и эксперименты. "Context stinks" (упрощенное молвой до "Fuck context"): Рем Колхас освободил зодчих от сковывающей обязанности учитывать окружение. В общем, глобализация, новые технологии, экономический бум, конец истории — время кружило голову: казалось, что всё возможно.
Например, построить себе тосканскую виллу, где бы ты не жил. Мода на средиземноморский стиль захватывает рынок жилой недвижимости Нового Света. Плоские кровли, большие балконы, террасы, колоннады — заимствуются из стран с сухим и жарким климатом. И по-постмодернистски приземляются в субурбиях от Ванкувера до Окленда. Хуже того, все эти сложные формы, лепнина и штукатурка: характерные элементы декора каменной архитектуры, переносятся на здания с деревянным каркасом и утеплителем из минваты — именно такой конструктив присущ массовой жилой застройке на Западе. Постмодернистская игра, игнорирующая особенности влажного и дождливого климата Новой Зеландии и Канады; слепая к местной строительной традиции — сделала архитектуру ловушкой для воды, проникновение которой катастрофично для каркасного домостроения. Так и начался кризис, от которого рынок недвижимости пытался оправиться десятилетия.
Внезапно оказалось, что у архитектуры есть свои жесткие законы, отменить которые нельзя, даже если ты постмодернист. Строительные материалы, климатические условия отказывались играть по правилам свободолюбивых экспериментаторов, а контекст давал сдачи. Вероятно, дождевая вода, глухая к манифестам, в итоге сменила тренды, вынудив архитекторов увлечься локальной идентичностью и контекстуализмом, проложив дорожку к метамодерну. Нечеловеческие агенты опять всех переиграли.
BY Воздушные избы
Share with your friend now:
tgoop.com/archizba/497