Forwarded from Литнет. Книги онлайн
Уверены, любой писатель слышал каждый из этих советов, ну или почти каждый. Самое время составить список рекомендаций, к которым, наверное, лучше не прислушиваться.
Читайте статью целиком в нашем блоге в постоянной рубрике «Лайфхаки для писателей»
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Все пропустил
Так как завтра мой день рождения (34, боже правый), думаю, самое время рассказать, как я поживаю – ведь многие, многие из вас мне очень помогли в этом году со сбором денег на лечение, и я об этой (на самом деле неожиданной) помощи вспоминаю если не каждый день, то через. И это меня очень поддерживает.
Часть 1 из 3
Так вот, подробное содержание предыдущей серии можно прочитать здесь, но, если коротко, то в январе я чуть не ослеп на правый глаз. Случившаяся отслойка стекловидного тела привела к отслойке сетчатки, и к моменту, когда я оказался на операционном столе, глаз не видел вообще ничего, только маленький краешек света сверху. Операция по возвращению зрения в такой ситуации, как у меня, проходит в два этапа: на первом сетчатку прижигают лазером по периметру и заливают силиконовым маслом, чтобы оно сильнее прижало ее на полагающемся месте. Затем ты живешь с этим маслом примерно три месяца, после чего делают вторую операцию: из глаза выкачивают масло, а заодно обычно меняют и хрусталик, так как силиконовое масло всем хорошо, кроме того что приводит к быстрому развитию катаракты. Зрение при этом восстанавливается постепенно и ни один врач не может сказать, до какой степени оно восстановится.
В общем, таков был план, но реальность как всегда от планов отличается.
Примерно через неделю после того, как я устраивал сбор, у меня начались проблемы с другим, левым, глазом. Там так же появились вспышки света – не такие сильные, как были в январе на правом, но с учетом всего случившегося, вы можете представить мою панику. Мы, естественно, сразу поехали в Instituto Charles, где меня оперировали. Выяснилось, что на сетчатке появился разрыв, хотя ничто не предвещало, и его надо срочно пломбировать лазером. Так как мой хирург, доктор Франконе, предупреждал, что история с отслойкой стекловидного тела может повториться на левом глазе в течение пары лет, он решил лазером не только запломбировать разрыв, но заодно и сделать его по всей периферии. Процедура эта объемная, поэтому делали мне лазер не так, как делали в России, когда паяют сетчатку вспышками. Под седацией и анестезией мне «выключили» левый глаз на пару часов (серьезно, делают укол, после которого ты сразу перестаешь видеть одним глазом) и сделали кучу лазера.
Это стоило 1200 долларов и мы, конечно, думали, что процедуру покроет страховая, но вместо этого страховая вообще отказалась от меня. В качестве причины указали на то, что я не предупредил о своей высокой миопии при заключении контракта, хотя, на самом деле, эти данные я передавал агенту. В общем, как я выяснил потом, и местным-то порой отказывают в похожих ситуациях, что уж говорить о нас, незнакомых со всей процедурой и только недавно ставшими страховыми лицами в этой компании.
Так или иначе, после лазера полтора месяца я жил относительно спокойно, мой правый глаз медленно восстанавливался, за левый опасений не было. Потом я схватил несвязанную с глазами инфекцию, так что пару дней провалялся с температурой под 39 и пропил два курса антибиотиков. Все это без страховки – то есть довольно дорого и, скажем так, утомительнее, чем было бы с ней. Поэтому параллельно с лечением я искал страховую, куда нас бы взяли.
В Аргентине есть самая дорогая страховая, OSDE, которую нам советовали и в Instituto Charles. Стоит она на двоих примерно 300 долларов в месяц. И мы даже были бы готовы платить эти деньги (другие не так чтобы сильно дешевле все равно), но без DNI они нас принимать отказались, так что поиски были долгими, и если бы не наша с Сережей патологическая упертость (утопленников), мы бы до конца этот квест не прошли. В общем, в итоге мы все же оформили более или менее нормальную страховку в конце апреля, проследили за корректностью внесенной информации (чтобы быть более или менее уверенными в будущем), и на том немного выдохнули.
Часть 1 из 3
Так вот, подробное содержание предыдущей серии можно прочитать здесь, но, если коротко, то в январе я чуть не ослеп на правый глаз. Случившаяся отслойка стекловидного тела привела к отслойке сетчатки, и к моменту, когда я оказался на операционном столе, глаз не видел вообще ничего, только маленький краешек света сверху. Операция по возвращению зрения в такой ситуации, как у меня, проходит в два этапа: на первом сетчатку прижигают лазером по периметру и заливают силиконовым маслом, чтобы оно сильнее прижало ее на полагающемся месте. Затем ты живешь с этим маслом примерно три месяца, после чего делают вторую операцию: из глаза выкачивают масло, а заодно обычно меняют и хрусталик, так как силиконовое масло всем хорошо, кроме того что приводит к быстрому развитию катаракты. Зрение при этом восстанавливается постепенно и ни один врач не может сказать, до какой степени оно восстановится.
В общем, таков был план, но реальность как всегда от планов отличается.
Примерно через неделю после того, как я устраивал сбор, у меня начались проблемы с другим, левым, глазом. Там так же появились вспышки света – не такие сильные, как были в январе на правом, но с учетом всего случившегося, вы можете представить мою панику. Мы, естественно, сразу поехали в Instituto Charles, где меня оперировали. Выяснилось, что на сетчатке появился разрыв, хотя ничто не предвещало, и его надо срочно пломбировать лазером. Так как мой хирург, доктор Франконе, предупреждал, что история с отслойкой стекловидного тела может повториться на левом глазе в течение пары лет, он решил лазером не только запломбировать разрыв, но заодно и сделать его по всей периферии. Процедура эта объемная, поэтому делали мне лазер не так, как делали в России, когда паяют сетчатку вспышками. Под седацией и анестезией мне «выключили» левый глаз на пару часов (серьезно, делают укол, после которого ты сразу перестаешь видеть одним глазом) и сделали кучу лазера.
Это стоило 1200 долларов и мы, конечно, думали, что процедуру покроет страховая, но вместо этого страховая вообще отказалась от меня. В качестве причины указали на то, что я не предупредил о своей высокой миопии при заключении контракта, хотя, на самом деле, эти данные я передавал агенту. В общем, как я выяснил потом, и местным-то порой отказывают в похожих ситуациях, что уж говорить о нас, незнакомых со всей процедурой и только недавно ставшими страховыми лицами в этой компании.
Так или иначе, после лазера полтора месяца я жил относительно спокойно, мой правый глаз медленно восстанавливался, за левый опасений не было. Потом я схватил несвязанную с глазами инфекцию, так что пару дней провалялся с температурой под 39 и пропил два курса антибиотиков. Все это без страховки – то есть довольно дорого и, скажем так, утомительнее, чем было бы с ней. Поэтому параллельно с лечением я искал страховую, куда нас бы взяли.
В Аргентине есть самая дорогая страховая, OSDE, которую нам советовали и в Instituto Charles. Стоит она на двоих примерно 300 долларов в месяц. И мы даже были бы готовы платить эти деньги (другие не так чтобы сильно дешевле все равно), но без DNI они нас принимать отказались, так что поиски были долгими, и если бы не наша с Сережей патологическая упертость (утопленников), мы бы до конца этот квест не прошли. В общем, в итоге мы все же оформили более или менее нормальную страховку в конце апреля, проследили за корректностью внесенной информации (чтобы быть более или менее уверенными в будущем), и на том немного выдохнули.
Forwarded from Все пропустил
Часть 2 из 3
Так наступил конец мая. Как вы помните, обычно масло извлекают из глаза через три месяца, но мой хирург решил ждать дольше. И кто я, чтобы с ним спорить – как я узнал, он даже в Lancet публикуется, – но отсутствие точных сроков операции ужасно изматывает. Хотя бы потому, что зрение до извлечения масла как бы «стопорится» на определенном (довольно низком) уровне и ты живешь подслеповатым кротом. Ну и не можешь даже толком гулять, потому что панически боишься, что что-то случится, и потому привязан к дому. Пару месяцев это еще терпимо, но дольше – тяжело. Особенно с моей склонностью к печалям и тоске, а еще с тем, что порой приходилось срочно ездить в офтальмологическую скорую помощь, так как мне вдруг начинало казаться, что у меня появлялись какие-то баги в поле зрения (что не удивительно).
В общем, я пережил май, потом июнь, потом начало июля… и вот, наконец, на 25 июля была назначена вторая операция. Наша новая страховая с Instituto Charles не работает (с ними работает очень небольшой список компаний), а менять хирурга на такой сложной операции довольно безумно. Поэтому за вторую операцию пришлось платить полную цену, то есть 11000 долларов (да, мне тоже в этот момент больно). Здесь еще раз благодарю всех, кто помог со сборами! Так как первая операция обошлась в 4500 долларов, лазер в $1200, а вторая операция в $11000 (и это не считая всех прочих сопутствующих расходов), собранные деньги помогли покрыть значительную часть расходов. Спасибо!
Итак, 25 июля мне сделали вторую операцию. Забегая вперед скажу, что все офтальмологи, которые меня осматривали после, в один голос говорили, что операция на правом глазе прошла идеально и что лучше ее сделать было бы просто невозможно. И это дорогого (буквально хахаха) стоит, когда хирурги из разных клиник говорят, что все прошло безупречно. Но вернемся в истории. Я наивно думал, что на этом мои мучения закончатся, но оказывается, что после излечения масла доктор закачал мне в глаз газ (да, чего уже только не было в моем глазу!). Газ рассасывается сам в течение пары недель, и это очень неприятный процесс, потому что газ плохо пропускает свет, и ты почти ничего не видишь. Что, конечно, очень сильно меня триггерило.
И все бы ничего, но посередине этого процесса с моим левым глазом случилось именно то, о чем говорил врач: началась отслойка стекловидного тела. Однажды утром в начале августа появились все уже знакомые мне признаки: сперва вспышки, затем плавающие темные «змейки». Доктор Франконе экстренно (и бесплатно, добрый человек) добавил мне лазер, чтобы подстраховаться и постараться уберечь глаз от повторения сценария, то есть от отслойки сетчатки. Процесс отслойки стекловидного тела длится несколько месяцев, и если этот период пережить – операция будет не нужна. Но с моим состоянием глаз нельзя дать однозначный прогноз.
Так как в моей страховой эти риски с левым глазом, в принципе, знают, я решил пойти и к их офтальмологу, чтобы в случае чего хотя бы иметь потенциальный шанс оперироваться не за миллионы миллионов. В госпитале, с которым они работают, есть очень хорошие специалисты (как мне говорили), поэтому почему бы и нет. Так меня стали наблюдать два врача: прежний доктор Франконе и новый доктор Росенди. И вот, на очередном контроле доктор Франконе сказал, что лазер, по его мнению, не выдерживает, и надо делать операцию. Не такую масштабную, как на левом, но, скажем так, половину из прошлых работ. И это точно убережет меня от отслойки сетчатки. Чтобы не брать с меня денег, он связался с офтальмологами из моей страховой, и описал ситуацию. В тот же день доктор Росенди, осмотрев меня, сказал, что показаний к операции он не видит, что операция вообще-то серьезная штука, и если можно обойтись без нее, лучше обойтись. Поэтому он добавил мне еще лазера и назначил осмотр через две недели.
Так наступил конец мая. Как вы помните, обычно масло извлекают из глаза через три месяца, но мой хирург решил ждать дольше. И кто я, чтобы с ним спорить – как я узнал, он даже в Lancet публикуется, – но отсутствие точных сроков операции ужасно изматывает. Хотя бы потому, что зрение до извлечения масла как бы «стопорится» на определенном (довольно низком) уровне и ты живешь подслеповатым кротом. Ну и не можешь даже толком гулять, потому что панически боишься, что что-то случится, и потому привязан к дому. Пару месяцев это еще терпимо, но дольше – тяжело. Особенно с моей склонностью к печалям и тоске, а еще с тем, что порой приходилось срочно ездить в офтальмологическую скорую помощь, так как мне вдруг начинало казаться, что у меня появлялись какие-то баги в поле зрения (что не удивительно).
В общем, я пережил май, потом июнь, потом начало июля… и вот, наконец, на 25 июля была назначена вторая операция. Наша новая страховая с Instituto Charles не работает (с ними работает очень небольшой список компаний), а менять хирурга на такой сложной операции довольно безумно. Поэтому за вторую операцию пришлось платить полную цену, то есть 11000 долларов (да, мне тоже в этот момент больно). Здесь еще раз благодарю всех, кто помог со сборами! Так как первая операция обошлась в 4500 долларов, лазер в $1200, а вторая операция в $11000 (и это не считая всех прочих сопутствующих расходов), собранные деньги помогли покрыть значительную часть расходов. Спасибо!
Итак, 25 июля мне сделали вторую операцию. Забегая вперед скажу, что все офтальмологи, которые меня осматривали после, в один голос говорили, что операция на правом глазе прошла идеально и что лучше ее сделать было бы просто невозможно. И это дорогого (буквально хахаха) стоит, когда хирурги из разных клиник говорят, что все прошло безупречно. Но вернемся в истории. Я наивно думал, что на этом мои мучения закончатся, но оказывается, что после излечения масла доктор закачал мне в глаз газ (да, чего уже только не было в моем глазу!). Газ рассасывается сам в течение пары недель, и это очень неприятный процесс, потому что газ плохо пропускает свет, и ты почти ничего не видишь. Что, конечно, очень сильно меня триггерило.
И все бы ничего, но посередине этого процесса с моим левым глазом случилось именно то, о чем говорил врач: началась отслойка стекловидного тела. Однажды утром в начале августа появились все уже знакомые мне признаки: сперва вспышки, затем плавающие темные «змейки». Доктор Франконе экстренно (и бесплатно, добрый человек) добавил мне лазер, чтобы подстраховаться и постараться уберечь глаз от повторения сценария, то есть от отслойки сетчатки. Процесс отслойки стекловидного тела длится несколько месяцев, и если этот период пережить – операция будет не нужна. Но с моим состоянием глаз нельзя дать однозначный прогноз.
Так как в моей страховой эти риски с левым глазом, в принципе, знают, я решил пойти и к их офтальмологу, чтобы в случае чего хотя бы иметь потенциальный шанс оперироваться не за миллионы миллионов. В госпитале, с которым они работают, есть очень хорошие специалисты (как мне говорили), поэтому почему бы и нет. Так меня стали наблюдать два врача: прежний доктор Франконе и новый доктор Росенди. И вот, на очередном контроле доктор Франконе сказал, что лазер, по его мнению, не выдерживает, и надо делать операцию. Не такую масштабную, как на левом, но, скажем так, половину из прошлых работ. И это точно убережет меня от отслойки сетчатки. Чтобы не брать с меня денег, он связался с офтальмологами из моей страховой, и описал ситуацию. В тот же день доктор Росенди, осмотрев меня, сказал, что показаний к операции он не видит, что операция вообще-то серьезная штука, и если можно обойтись без нее, лучше обойтись. Поэтому он добавил мне еще лазера и назначил осмотр через две недели.
Forwarded from Все пропустил
Часть 3 из 3
Я оказался в трудной ситуации: мой новый врач из страховой считает, что нужно одно лечение, а мой старый врач, уже оперировавший меня, считает, что нужно другое, и срочное. Причем цена операции в Instituto Charles снова 10000 долларов (не знаю, умеют ли они мыслить более скромными категориями?). Промучившись вечер, я решил, что схожу к третьему офтальмологу из еще одной нормальной клиники, и вот как он скажет мне поступить – так и сделаю, ведь он не заинтересован ни в моих деньгах, ни в деньгах страховой. Третий врач сказал идти оперироваться к тому же мучачо, что мне спас правый глаз, и не раздумывать, ведь все сделано перфекто. И я, скрипя сердцем и размышляя над сбором денег, решил: ну и ладно, пусть так и будет. Сделаю еще одну операцию.
Но… после нового осмотра доктор Франконе сказал, что он созвонился с доктором Росенди, и пришел к выводу, что операцию и правда лучше пока не делать. Но что я должен быть всегда готов, мол, что операцию может понадобится срочно сделать (вот так веселуха, подумал я, хорошо, что все мои нервные клетки уже умерли и переживать буквально нечем).
С того визита прошло две с половиной недели, и пока сетчатка на месте – что сегодня подтвердил доктор Росенди. В общем, осталось пережить еще пару месяцев, и, будем надеяться, моя жизнь таки станет чуть проще.
***
Что еще могу добавить ко всему этому. Год был, мягко говоря, так себе. Но ведь могло бы быть и хуже, думаю я. А еще думаю, что не так плохо справляюсь с пиздецом, хотя вообще не хотелось бы даже проходить эти испытания. Но уж что есть, то есть.
Пожалуй, главное, что меня поддерживало во всем этом (помимо близких, конечно), это то, что в остальном я старался не совсем уж окукливаться. Я учил испанский со своей классной преподавательницей, читал книги, смотрел сериалы, иногда ездил на такси в гости. Я работал, и это меня отвлекало от себя самого. А еще я внезапно начал печь – печенье, тарты и пироги (потом покажу фоточки). Как-то даже сделал лемон пай, представьте себе!
Ну, как-то так. Думаю, мой личный новый год должен быть сильно лучше предыдущего, все платежи по страданиям я явно выплатил с процентами.
Как говорят на испанском, ojalá :)
Я оказался в трудной ситуации: мой новый врач из страховой считает, что нужно одно лечение, а мой старый врач, уже оперировавший меня, считает, что нужно другое, и срочное. Причем цена операции в Instituto Charles снова 10000 долларов (не знаю, умеют ли они мыслить более скромными категориями?). Промучившись вечер, я решил, что схожу к третьему офтальмологу из еще одной нормальной клиники, и вот как он скажет мне поступить – так и сделаю, ведь он не заинтересован ни в моих деньгах, ни в деньгах страховой. Третий врач сказал идти оперироваться к тому же мучачо, что мне спас правый глаз, и не раздумывать, ведь все сделано перфекто. И я, скрипя сердцем и размышляя над сбором денег, решил: ну и ладно, пусть так и будет. Сделаю еще одну операцию.
Но… после нового осмотра доктор Франконе сказал, что он созвонился с доктором Росенди, и пришел к выводу, что операцию и правда лучше пока не делать. Но что я должен быть всегда готов, мол, что операцию может понадобится срочно сделать (вот так веселуха, подумал я, хорошо, что все мои нервные клетки уже умерли и переживать буквально нечем).
С того визита прошло две с половиной недели, и пока сетчатка на месте – что сегодня подтвердил доктор Росенди. В общем, осталось пережить еще пару месяцев, и, будем надеяться, моя жизнь таки станет чуть проще.
***
Что еще могу добавить ко всему этому. Год был, мягко говоря, так себе. Но ведь могло бы быть и хуже, думаю я. А еще думаю, что не так плохо справляюсь с пиздецом, хотя вообще не хотелось бы даже проходить эти испытания. Но уж что есть, то есть.
Пожалуй, главное, что меня поддерживало во всем этом (помимо близких, конечно), это то, что в остальном я старался не совсем уж окукливаться. Я учил испанский со своей классной преподавательницей, читал книги, смотрел сериалы, иногда ездил на такси в гости. Я работал, и это меня отвлекало от себя самого. А еще я внезапно начал печь – печенье, тарты и пироги (потом покажу фоточки). Как-то даже сделал лемон пай, представьте себе!
Ну, как-то так. Думаю, мой личный новый год должен быть сильно лучше предыдущего, все платежи по страданиям я явно выплатил с процентами.
Как говорят на испанском, ojalá :)
В Буэнос-Айресе как будто чаще раздают счастье: "букеты невесты" тут не надо ловить как волейбольные мячи, расталкивая остальных. Кажется, вот они, лежат на тротуаре, просто выбери свой и иди. Здесь как будто больше поводов для радости.
Зима прошла в три дня: можно открывать окна, убирать теплые одеяла, ходить в юбке и кроссовках. Спрятать все чулки до следующей зимы, купить еще носков.
Я помню, в детстве лето приходило в день, когда температура поднималась до восемнадцати градусов, и можно было вместо колготок надевать гольфы.
Здесь переход от сезона к сезону проходит значительно быстрее. Вообще Буэнос-Айрес подходит тем, у кого мало денег, хороший вкус и богатое воображение.
Дух Скруджа Макдака здесь, конечно, тоже присутствует, но в неизмеримо меньшей степени, чем в Москве.
Здесь сложно заработать даже не много — а вообще сколько-то денег — зато с вас никто не спросит за шмот: можно в пижаме пить кофе на террасе и чувствовать себя эрмоса и вполне довольной жизнью.
Еще тут много красоты зашито в саму ткань города: это такой потрепанный зонтик Оле-Лукойе, под которым каждая дверная ручка рассказывает свою сказку Андерсена. Очень много поэтичных деталей: яркий фасад, рисунок большой птицы на чьем-то доме, калитка в плюще, окно необычной формы, скошенные углы зданий, где на каждом — лавка или кафешка.
Тут можно купить две морковки, там выпить кофе с медиалунами и ненадолго поверить, что можно никуда не бежать, ничего не успевать, никого не обгонять: жизнь кончилась, наступил рай, и можно просто смотреть в окно, есть ореховые тосты с клубникой и писать про красивое.
#аргентина_в_картинках
Зима прошла в три дня: можно открывать окна, убирать теплые одеяла, ходить в юбке и кроссовках. Спрятать все чулки до следующей зимы, купить еще носков.
Я помню, в детстве лето приходило в день, когда температура поднималась до восемнадцати градусов, и можно было вместо колготок надевать гольфы.
Здесь переход от сезона к сезону проходит значительно быстрее. Вообще Буэнос-Айрес подходит тем, у кого мало денег, хороший вкус и богатое воображение.
Дух Скруджа Макдака здесь, конечно, тоже присутствует, но в неизмеримо меньшей степени, чем в Москве.
Здесь сложно заработать даже не много — а вообще сколько-то денег — зато с вас никто не спросит за шмот: можно в пижаме пить кофе на террасе и чувствовать себя эрмоса и вполне довольной жизнью.
Еще тут много красоты зашито в саму ткань города: это такой потрепанный зонтик Оле-Лукойе, под которым каждая дверная ручка рассказывает свою сказку Андерсена. Очень много поэтичных деталей: яркий фасад, рисунок большой птицы на чьем-то доме, калитка в плюще, окно необычной формы, скошенные углы зданий, где на каждом — лавка или кафешка.
Тут можно купить две морковки, там выпить кофе с медиалунами и ненадолго поверить, что можно никуда не бежать, ничего не успевать, никого не обгонять: жизнь кончилась, наступил рай, и можно просто смотреть в окно, есть ореховые тосты с клубникой и писать про красивое.
#аргентина_в_картинках
С 5-м B в последний раз все прошло так плохо
— Если кому-то неинтересно, можете выйти из класса.
— А если тебе с нами неинтересно, зачем ты к нам приходишь?
— Жасмин! Все, давай, до свидания! Выход там.
Что я решила: "Больше никакого пятого B"
Когда пару дней назад мне снова написали из французского лицея Буэнос-Айреса и попросили заменить пару преподавателей — так как все ушли на профсоюзное собрание — я специально посмотрела:
Есть пятый B? Нет пятого B!
— Хорошо, я приду! — написала я.
И каково же было мое удивление, когда среди учеников 5C я внезапно обнаружила знакомые лица.
— Жасмин, ты классом не ошиблась?
О, а тут еще Лола, Мия и Соль. Вся четверка в сборе.
— У нас сейчас свободный час. (Потому что, как вы помните, все остальные преподаватели на профсоюзном собрании) И мы бы так хотели провести его с тобой.
О Боже. Думаю я. За что мне это.
— Хорошо, сидите, только тихо.
Раздаю тексты про Жана Мермоза, того самого летчика, чье имя носит наш лицей.
— Я по тебе скучала! — кричит по-испански Жасмин. — А ты по мне?
— Прекращай это кино. Arrête ce cinéma! — говорю я ей.
— Это не кино! — кричит она еще громче.
Драма-квин.
— Поднимите руку, кто знает, кто такой Жан Мермоз.
Лес рук.
— Он учился в нашей школе!
— Основал нашу школу!
— Наладил франко-аргентинские связи.
Нет. Он был простым летчиком. Однажды ему пришлось посадить самолет в Андах между Аргентиной и Чили. Самолет покатился по склону вниз, а Мермоз выскочил из кабины и сумел своим телом зафиксировать колесо и помешать машине упасть в пропасть.
Пока я с выражением читаю эту занимательную историю, Жасмин складывает из текста самолетик. А Мия и ее новая подружка Изабель достали зеркальца и стали брызгаться духами и причесывать друг другу волосы.
Кажется, это я ошиблась классом. И тут снимают нового Альмодовора.
Неизвестный мне пока мальчик идет к доске и стирает слово: "летчик", которое я там написала пять минут назад.
— Ты зачем это сделал?
— Мне не нравится, что оно там написано.
— Не обращайте на него внимания, мадам, у него ментальные проблемы.
— А ok. Продолжаем.
Вернее нет. Не продолжаем. Девочки из 5B. Выйдите из класса.
— Но почему! Это наша школа! Мы можем ходить, куда хотим.
— Сейчас вы должны быть в библиотеке.
Миа начинает рыдать. "Я не хочу уходить!". Ее обнимает Изабель и тоже рыдает.
Жасмин бежит к какому-то парню в первом ряду и обнимает его.
— Это мой парень! Ты знаешь!
Лола, пританцовывая, под аплодисменты класса идет к двери.
— Кто может рассказать, кто такой Жан Мермоз?
— Он учился в нашей школе?
Когда звенит звонок, чей-то голос говорит мне: "Мадам, спасибо вам за терпенье".
Считаю эти слова посланием с небес.
#lycée
— Если кому-то неинтересно, можете выйти из класса.
— А если тебе с нами неинтересно, зачем ты к нам приходишь?
— Жасмин! Все, давай, до свидания! Выход там.
Что я решила: "Больше никакого пятого B"
Когда пару дней назад мне снова написали из французского лицея Буэнос-Айреса и попросили заменить пару преподавателей — так как все ушли на профсоюзное собрание — я специально посмотрела:
Есть пятый B? Нет пятого B!
— Хорошо, я приду! — написала я.
И каково же было мое удивление, когда среди учеников 5C я внезапно обнаружила знакомые лица.
— Жасмин, ты классом не ошиблась?
О, а тут еще Лола, Мия и Соль. Вся четверка в сборе.
— У нас сейчас свободный час. (Потому что, как вы помните, все остальные преподаватели на профсоюзном собрании) И мы бы так хотели провести его с тобой.
О Боже. Думаю я. За что мне это.
— Хорошо, сидите, только тихо.
Раздаю тексты про Жана Мермоза, того самого летчика, чье имя носит наш лицей.
— Я по тебе скучала! — кричит по-испански Жасмин. — А ты по мне?
— Прекращай это кино. Arrête ce cinéma! — говорю я ей.
— Это не кино! — кричит она еще громче.
Драма-квин.
— Поднимите руку, кто знает, кто такой Жан Мермоз.
Лес рук.
— Он учился в нашей школе!
— Основал нашу школу!
— Наладил франко-аргентинские связи.
Нет. Он был простым летчиком. Однажды ему пришлось посадить самолет в Андах между Аргентиной и Чили. Самолет покатился по склону вниз, а Мермоз выскочил из кабины и сумел своим телом зафиксировать колесо и помешать машине упасть в пропасть.
Пока я с выражением читаю эту занимательную историю, Жасмин складывает из текста самолетик. А Мия и ее новая подружка Изабель достали зеркальца и стали брызгаться духами и причесывать друг другу волосы.
Кажется, это я ошиблась классом. И тут снимают нового Альмодовора.
Неизвестный мне пока мальчик идет к доске и стирает слово: "летчик", которое я там написала пять минут назад.
— Ты зачем это сделал?
— Мне не нравится, что оно там написано.
— Не обращайте на него внимания, мадам, у него ментальные проблемы.
— А ok. Продолжаем.
Вернее нет. Не продолжаем. Девочки из 5B. Выйдите из класса.
— Но почему! Это наша школа! Мы можем ходить, куда хотим.
— Сейчас вы должны быть в библиотеке.
Миа начинает рыдать. "Я не хочу уходить!". Ее обнимает Изабель и тоже рыдает.
Жасмин бежит к какому-то парню в первом ряду и обнимает его.
— Это мой парень! Ты знаешь!
Лола, пританцовывая, под аплодисменты класса идет к двери.
— Кто может рассказать, кто такой Жан Мермоз?
— Он учился в нашей школе?
Когда звенит звонок, чей-то голос говорит мне: "Мадам, спасибо вам за терпенье".
Считаю эти слова посланием с небес.
#lycée
Написала вот про переводчиц "Маленького принца", "Карлсона", "Алисы" и того самого Сэлинджера. Нора Галь переводила Сент-Экзюпери в коммуналке под ругань соседей, Лунгина вообще не собиралась переводить со шведского, хотела с французского, но подкачал "пятый пункт", преподавателю стилистики Демуровой чудом доверили "Алису", а Райт-Ковалева выучила все языки еще до революции и, помимо всего прочего, написала очень мощные воспоминания о Москве 20-х, где на Охотном ряду торговали пшенной кашей.
В общем, в этих деталях — весь страшный советский двадцатый. Спасибо, что выжили и оставили нам свои тексты.
https://blog.litnet.com/sovetskiye-perevodchiki
В общем, в этих деталях — весь страшный советский двадцатый. Спасибо, что выжили и оставили нам свои тексты.
https://blog.litnet.com/sovetskiye-perevodchiki
Сурганова никогда бы не написала свою "Весну" в Буэнос-Айресе.
Здесь в весне нет никакого напряжения и ожидания, бесконечного марта, метельного неба, черного снега, уставших шарфов и шапок.
Помню, когда я работала в парикмахерской переводчицей при французских консультантах, администраторка Лена сказала:
— Вот сейчас весна наступит, все шапки снимут и к нам пойдут.
Здесь весна приходит за одну ночь: просто вчера у вас еще был сентябрь, а сегодня — уже май. В 6 утра начинают петь птицы, а моя кошка Варя — ходить по мне всеми четырьями лапами. Небо синеет, деревья зеленееют. Вырастают огромные розовые кусты — у нас у лицея как раз такой есть — и какие-то наглые рыжие цветы.
Чтобы смотреть на это все, последние два раза возвращалась домой из лицея пешком. Идти час. В начале идешь до Большого Бельгранского Холма — такие зеленые холмики над автобусными остановками, там, сидя на травке, я отказалась от предложения поработать в еще одной французской школе — потому что моей мне вполне достаточно.
Потом надо пройти по улице 11 Сентября между винтажными многоэтажками на ножках, затем пересечь широкую как реку Кабильдо и дальше прямо, не сворачивая, по Лакрозе.
Там есть хороший магазин "Все для кошек", несколько лавок с одеялами "Ночная красавица", что-то антикварное, что-то артизанальное, что-то пафосное. Когда подхожу к железнодорожным путям, вижу указатель с названием моего района: "Чакарита" и радуюсь: как хорошо, что я тут живу.
#аргентина_в_картинках
Здесь в весне нет никакого напряжения и ожидания, бесконечного марта, метельного неба, черного снега, уставших шарфов и шапок.
Помню, когда я работала в парикмахерской переводчицей при французских консультантах, администраторка Лена сказала:
— Вот сейчас весна наступит, все шапки снимут и к нам пойдут.
Здесь весна приходит за одну ночь: просто вчера у вас еще был сентябрь, а сегодня — уже май. В 6 утра начинают петь птицы, а моя кошка Варя — ходить по мне всеми четырьями лапами. Небо синеет, деревья зеленееют. Вырастают огромные розовые кусты — у нас у лицея как раз такой есть — и какие-то наглые рыжие цветы.
Чтобы смотреть на это все, последние два раза возвращалась домой из лицея пешком. Идти час. В начале идешь до Большого Бельгранского Холма — такие зеленые холмики над автобусными остановками, там, сидя на травке, я отказалась от предложения поработать в еще одной французской школе — потому что моей мне вполне достаточно.
Потом надо пройти по улице 11 Сентября между винтажными многоэтажками на ножках, затем пересечь широкую как реку Кабильдо и дальше прямо, не сворачивая, по Лакрозе.
Там есть хороший магазин "Все для кошек", несколько лавок с одеялами "Ночная красавица", что-то антикварное, что-то артизанальное, что-то пафосное. Когда подхожу к железнодорожным путям, вижу указатель с названием моего района: "Чакарита" и радуюсь: как хорошо, что я тут живу.
#аргентина_в_картинках
Капоте писал вообще не про то. Режиссер "Завтрака у Тиффани" придумал любовную историю, которой в тексте не было. Равно как и рекламно-гламурного Нью-Йорка. В книге была только мечта о нем.
Капоте написал историю про дружбу двух провинциалов- квартиросъемщиков, которые пытаются получить от жизни чуть больше, чем она настроена им дать. Это текст про большой город, который вот уж точно не верит никаким слезам. И не обещает хеппи-энда.
Это история про встречу и узнавание, без особого месседжа и морали, которую просто очень приятно читать — язык такой же блистательный и изящный, как украшения в витрине от Тиффани.
Рассказала про эту историю.
https://blog.litnet.com/truman-capote
Капоте написал историю про дружбу двух провинциалов- квартиросъемщиков, которые пытаются получить от жизни чуть больше, чем она настроена им дать. Это текст про большой город, который вот уж точно не верит никаким слезам. И не обещает хеппи-энда.
Это история про встречу и узнавание, без особого месседжа и морали, которую просто очень приятно читать — язык такой же блистательный и изящный, как украшения в витрине от Тиффани.
Рассказала про эту историю.
https://blog.litnet.com/truman-capote
Litnet
Нью-Йорк слезам не верит: 100 лет Трумену Капоте
Сто лет назад родился Трумен Капоте. Автор «Завтрака у Тиффани» написал самое изящное и горькое посвящение миллионам молодых женщин, которые каждую осень отправляются покорять мегаполисы в надежде вырваться из бедности. Сколько стоит билет на лифт, который…
Написала вот еще про "Эмили в Париже"
"Пожалуй, самая интересная часть сериала — не про любовные интриги, а про работу. Фильм показывает, как по-разному устроена трудовая этика в США и во Франции. Американка Эмили не разделяет работу и жизнь вне её. Она готова обсуждать рабочие вопросы на вечеринках, если это пойдёт на пользу делу. Французы же принципиально не отвечают на рабочие звонки в нерабочее время и оскорбляются, когда Эмили решает обсудить с ними деловые вопросы в баре или на пляже".
"Пожалуй, самая интересная часть сериала — не про любовные интриги, а про работу. Фильм показывает, как по-разному устроена трудовая этика в США и во Франции. Американка Эмили не разделяет работу и жизнь вне её. Она готова обсуждать рабочие вопросы на вечеринках, если это пойдёт на пользу делу. Французы же принципиально не отвечают на рабочие звонки в нерабочее время и оскорбляются, когда Эмили решает обсудить с ними деловые вопросы в баре или на пляже".