tgoop.com/babinny/251
Last Update:
В нашем городе нет руин мельницы Гергардта, как в Сталинграде. Нет обглоданного войной остова здания министерства обороны, как в Белграде. Город давно подлатал раны, разровнял пепелища. Петергофский дворец не пугает обгорелым фасадом, за которым — пустота.
Спешишь по своим делам через Исаакиевскую площадь или Аничков мост, и в глаза вдруг бросаются оспины на граните — невнимательный прохожий даже внимания не обратит. И сразу — картина, знакомая с детства. Замершие троллейбусы. Отблески пожарищ на снегу. Небо, крест-накрест перечёркнутое лучами прожектора.
Мама любит рассказывать о том, как года в четыре застала меня толкающей по ковру деревянную парту-перевертыш. Это называлось «играть в Дорогу жизни». Откуда взялась эта игра, никто не знает.
Детство должно быть радостным и беззаботным — не таким, какое было у моей бабушки, например. Никто не должен выживать под обстрелами и бомбежками, мучаясь от голода.
Сегодня утром я съела на завтрак два куска хлеба. Если верить приложению для подсчета калорий, по 25 граммов в каждом. Это вкусный, полезный хлеб, а не тот эрзац, который выдавали по карточкам. Пять таких кусочков — дневная норма иждивенца. Как тут выжить?
Детство должно быть счастливым — и всё же, рассказывая о прошлом, о всей этой боли, которую пришлось пережить, мы учим детей эмпатии. Доброте. Человечности. Мы учим их быть людьми.
Не в первый раз я говорю о том, что в огромной Блокадной летописи помимо страшных свидетельств смерти, боли, крови и озверения, о которых так легко снять скандальный фильм, есть светлые страницы. О людях, которые помогали друг другу выжить. О сандружинницах, которые выносили из ледяных квартир тех, в ком едва теплилась жизнь. О дежуривших на крышах. О врачах в госпиталях и воспитательницах в детских садах.
В блокадном Ленинграде рождались дети. Балерины, вынув озябшие ноги из валенок, на пальцах (не опускаясь на полупальцы, как особо подчеркивают в воспоминаниях блокадники) танцевали на сцене. Ученые-гидрографы рассчитывали параметры для Дороги Жизни. Кинологи из Сосновки ложились спать в нетопленных казармах, устроив возле печки новорожденных щенков.
Год от года вспоминаю, как на заседании киноклуба юрфака спорили о связи экономики и искусства. Побеждали сторонники верховенства первичных потребностей — и тогда встал мальчик из другого города и сказал: «Разве можно об этом — здесь, в городе, пережившем блокаду?»
На этом спор закончился.
«…И музыка
Встала над мраком развалин,
Крушила
Безмолвие тёмных квартир.
И слушал её
Ошарашенный мир…
Вы так бы смогли,
Если б вы умирали?..»
На плитах Пискаревского кладбища нет имён — только цифры. Года смерти. Под одной из тех, что с цифрами «1942», лежит моя прапрабабушка Татьяна Аркадьевна. Мы приносим цветы и хлеб — так повелось.
Мать-Родина держит в руках траурную гирлянду из цветов, похожую на покров Богородицы.
За её спиной, разрушая задуманную перспективу, высятся разноцветные домики Новой Охты — в этом тоже есть символизм.
Жизнь победила Смерть — ныне и присно.
…
«Место рождения — гор. Ленинград»
По ссылке моя блокадная сказка, опубликованная в журнале «Юность».
BY Бабинщина | Анна Бабина
Share with your friend now:
tgoop.com/babinny/251