Berlin Biased

Сколько я бы потом не летала на самолётах, я так и не смогла избавиться от чувства волнения и даже лёгкого драматизма, когда самолёт выезжает на лётную полосу и готов ко взлету. В этом есть что-то беспомощное, что уже невозможно изменить. Я всегда смотрю
в окно и смотрю как мы пролетаем все огоньки до единого, а потом все, вверх, туда, где на протяжении нескольких часов меня никто не достанет.

Волнительно так было улетать из Германии и возвращаться в неё, и наблюдать, как отправные точки путешествий из дома домой постепенно и окончательно подменяют друг друга. Города, где я с детства не пользовалась картой, и город, где я картой пользоваться в какой-то момент перестала. Места, в которых я окончательно теряю способность считать и конвертировать деньги, и места, в которых я сама могу найтись в супермаркете, если потерялась. Что в одном, что в другом городе, я ложусь на одинаковые икеевские кровати, но засыпаю в них с разными чувствами и тревогами. Мечтаю перед сном об одном или о другом, в зависимости от места; хотела побыстрее оказаться дома, а теперь хочется поехать домой, где меня ждёт такая же кровать, только в другом интерьере и в другой по ощущениям жизни.

Если взлетать из Москвы, чего со мной давно не было и вряд ли скоро случится, можно было смотреть на россыпь мелких прудиков около Внуково, игрушечные ободки автомобильных развязок, железные крыши дач, похожие на домики в монополии — все они меняются на пухлые одеяла облаков и выше них уже ничего нет, это высшая лига.

Во времена аэропорта Тегель, Берлин можно было облететь так, как будто это аттракцион или так, как будто это рельеф торта на подносе с единственной свечкой посередине, которая ещё и подергивается бликом в солнечную погоду. Даже во времена, когда я улетала из Берлина в ярости или раздрае, потом возвращалась и все эти чувства подменялись на что-то сентиментальное и нежное — это же лучший город на земле!

С высоты пяти тысяч километров не видно любителей пыхнуть героина у метро Коттбуссер Тор; не видно одиноких миллениалов, спящих друг с другом от скуки, потому что лучше ничего не придумали; не видно кризиса съемного жилья и инфляции измеряемую по денеру. Даже когда гуляешь по городу, надо приглядеться, потому то, про что я говорю обычно происходит в коммунальных квартирах, дейтинговых приложениях и мессенджерах и иногда на станциях метро. Для всех остальных этот город останется также загадочно любим и знаменит своей свободой. Мне кажется, что секрет в том, что все заняты тем, что документируют и пестуют своё схождение с ума, и им/нам нет дела до того, чем вы занимаетесь или в чем вы вышли из дома. Берлин это место, где все отьебались от других, но не от себя, и с этим здесь пока ещё непаханое поле.

Я уже писала, что самое большое счастье в полёте, это ощущение декомпрессии, когда набираешь полные легкие воздуха, когда самолёт отрывается от земли и набирает высоту. Это такой читерский код на релиз чувства, чтобы все снова стало ярким, а изнутри все отжало, как в стиральной машине. Я бы сделала такой тренажер — многим все равно куда лететь, лишь бы ненадолго съебнуть с этой планеты.

Теперь я знаю, что адреса прописки могут быть подвижными, чувство дома может быть не монументальным, а гибким и поделённым на небольшие временные кусочки, где мы просто чувствуем себя нормально, и если повезёт — хорошо. В полете я учусь отпускать то, что меня не зависит и перестать дергаться; все остальное, это уже высшая лига.

www.tgoop.com/berlinblues/319

5.0K viewsSep 13, 2022 at 07:06

Сколько я бы потом не летала на самолётах, я так и не смогла избавиться от чувства волнения и даже лёгкого драматизма, когда самолёт выезжает на лётную полосу и готов ко взлету. В этом есть что-то беспомощное, что уже невозможно изменить. Я всегда смотрю
в окно и смотрю как мы пролетаем все огоньки до единого, а потом все, вверх, туда, где на протяжении нескольких часов меня никто не достанет.

Волнительно так было улетать из Германии и возвращаться в неё, и наблюдать, как отправные точки путешествий из дома домой постепенно и окончательно подменяют друг друга. Города, где я с детства не пользовалась картой, и город, где я картой пользоваться в какой-то момент перестала. Места, в которых я окончательно теряю способность считать и конвертировать деньги, и места, в которых я сама могу найтись в супермаркете, если потерялась. Что в одном, что в другом городе, я ложусь на одинаковые икеевские кровати, но засыпаю в них с разными чувствами и тревогами. Мечтаю перед сном об одном или о другом, в зависимости от места; хотела побыстрее оказаться дома, а теперь хочется поехать домой, где меня ждёт такая же кровать, только в другом интерьере и в другой по ощущениям жизни.

Если взлетать из Москвы, чего со мной давно не было и вряд ли скоро случится, можно было смотреть на россыпь мелких прудиков около Внуково, игрушечные ободки автомобильных развязок, железные крыши дач, похожие на домики в монополии — все они меняются на пухлые одеяла облаков и выше них уже ничего нет, это высшая лига.

Во времена аэропорта Тегель, Берлин можно было облететь так, как будто это аттракцион или так, как будто это рельеф торта на подносе с единственной свечкой посередине, которая ещё и подергивается бликом в солнечную погоду. Даже во времена, когда я улетала из Берлина в ярости или раздрае, потом возвращалась и все эти чувства подменялись на что-то сентиментальное и нежное — это же лучший город на земле!

С высоты пяти тысяч километров не видно любителей пыхнуть героина у метро Коттбуссер Тор; не видно одиноких миллениалов, спящих друг с другом от скуки, потому что лучше ничего не придумали; не видно кризиса съемного жилья и инфляции измеряемую по денеру. Даже когда гуляешь по городу, надо приглядеться, потому то, про что я говорю обычно происходит в коммунальных квартирах, дейтинговых приложениях и мессенджерах и иногда на станциях метро. Для всех остальных этот город останется также загадочно любим и знаменит своей свободой. Мне кажется, что секрет в том, что все заняты тем, что документируют и пестуют своё схождение с ума, и им/нам нет дела до того, чем вы занимаетесь или в чем вы вышли из дома. Берлин это место, где все отьебались от других, но не от себя, и с этим здесь пока ещё непаханое поле.

Я уже писала, что самое большое счастье в полёте, это ощущение декомпрессии, когда набираешь полные легкие воздуха, когда самолёт отрывается от земли и набирает высоту. Это такой читерский код на релиз чувства, чтобы все снова стало ярким, а изнутри все отжало, как в стиральной машине. Я бы сделала такой тренажер — многим все равно куда лететь, лишь бы ненадолго съебнуть с этой планеты.

Теперь я знаю, что адреса прописки могут быть подвижными, чувство дома может быть не монументальным, а гибким и поделённым на небольшие временные кусочки, где мы просто чувствуем себя нормально, и если повезёт — хорошо. В полете я учусь отпускать то, что меня не зависит и перестать дергаться; все остальное, это уже высшая лига.

BY Berlin Biased