Что человек считал своим приобретением, «вещественным» или «интеллектуальным», на самом деле — потеря им самого себя; его собственность — только отрешенность, только готовность быть в нищете и ничто. Т. е. наше богатство — в умении оставаться нищими, наша собственность — в отказе от другой собственности, кроме СОБСТВЕННОСТИ, собственности бытия, которому МЫ принадлежим, и собственности нашей как хранителей, сторожей. Как сторожа на складе, которых не касается, что на складе хранится, которых касается только — сберечь.

«Собственность. Философия СВОЕГО»

Философия занимается не решением задач. В этом смысле она, по Аристотелю, не нужна. Она не удовлетворение потребности.

«Чтение философии»

А что же было тогда, когда не было времени? Вопрос с одной стороны неизбежен, с другой сам себя подсекает: когда не было времени, не было разумеется и «тогда», но «представить» мы этого не можем, то есть вмазываемся в известную апорию целого и бесконечного, из которой разумно (разумом) выбраться назад и которая обращает к поре. Можно сказать: Бог создал мир когда пришла пора. Не та «пора», которая уже редуцирована, обезврежена и включена в сетку времени и программу, а РАННЯЯ пора. Тогда эта фраза будет иметь смысл: мир создан ВМЕСТЕ с такой вещью как пора, мир и есть пора. В греческом мир αἴων, в латинском saeculum, оба слова значат век, эпоха.

«Пора (время-бытие)»

Я в суете, вернее, спешке, и не совсем рабочей, потому что не спокойной. А чего, собственно, боюсь? Что не успею в общем потоке; все ведь бегут, чтобы… Что? Публикация считается безусловной ценностью, но я прочел Боккаччо из гл. «Генеалогия языческих богов». И какая разница! Какими придавленными голосами, для какой глухой инстанции мы пишем, о каких жалких мелочах! Даже лучшее из того, что мы делаем, перевод бумаги. Куда ломимся? Сумасшедший дом: каждый кричит, стараясь кричать громче других.

(дневник 1987 г.)

Время подает НАМ возможность создавать. Нам надо будет войти в странный, совсем непривычный пейзаж, где не мы, а время, die Zeit, zeitigt, дает исполниться. Не без нашего участия, но не так, что мы используем — КОЛОНИЗИРУЕМ — время как площадку для запуска и осуществления наших проектов.

«Пора (время-бытие)»

Если мир, по Платону, устроен как книга, то наверное как книга Платона. Или вернее наоборот: книга Платона, удивляющая и сбивающая с толку, устроена как мир. [...]

Мир такой, что Лейбниц и Вольтер, Гегель и Шопенгауэр одинаково правы. Он оправдывает и крайний оптимизм и крайний пессимизм. Вернее сказать, оптимизм и пессимизм иррелевантны для целого, которое другое, чем всё то, к чему мы относим эти слова. Мир надрыв, в частности пессимизма и оптимизма. Они не выдерживают напряжения мира, которое больше всего, что дискурс может вложить в слова.

(«Узнай себя»)

Отчаяние получается на фоне наших планов, мы хотели хорошо, а получилось не как мы хотели, получилось плохо, как всегда. Как всегда бывает явно плохо, а мы хотим хорошо, лучше, чем всегда. Но спросим: почему «как всегда» плохо и нас не устраивает? Именно потому что наши планы другие, поскольку по ним не выходит. Нашу душу раздирает разница между тем, что есть, и тем, что должно быть, мы ее совершенно ясно видим, вот она, имеем дело, работаем мы с ней.

«Лес»

Закон нашего существа — религия в смысле внимания (re-ligio, внимание). Мы сначала относимся (принадлежим и имеем отношение) к Богу. Это значит, что нам не надо смотреть дальше, чем в нас самих, в энциклопедии или кого-то спрашивать, что такое Бог. Это всё равно что я пошел бы у кого-то разузнавать, кто такой я. Это в нас всегда, хотя чаще в привативном модусе, когда мы дорого и по-разному платим за наше отсутствие там, где всегда находится наша религиозная природа.

«Лес»

Человек прилепляется к собору, дворцу, частному дому; если его оттуда выгоняют, он бродит по улицам города и греется теплым духом из дверей и форточек; если запрещают бродить, он живет на нарах или в подворотне и питается воздухом, сам себе что-то мурлыча под нос; если громят подворотню, он доживает последние часы, брошенный на пустыре, и в промежутках странного сознания слепыми глазами видит невидимый порядок и покой. Потом он замерзает, и думает, что всё это в конце концов не так страшно.

(«Отдельные записи», 1983 г.)

Птицы не ОРИЕНТИРУЮТСЯ по звездам, как говорят орнитологи, а они прямее участвуют в астрономии, они сами и есть звезды; строй косяка тут мимесис созвездий.

«Лес»

Расставание и принятие — одно настолько, что можно спросить, настоящее ли вообще принятие без расставания. Оно не настоящее, всякое такое условное принятие заряжено потом бунтом, разрушением. Пример: жест человека в богатой машине, выбросить на остановке из окна на проезжую часть смятую бумагу, окурок. В этом жесте — он похож на отчаянный сигнал заключенного, прочно скованного в тюрьме, тем более прочной, что он сам ее автор (по Кьеркегору, самые прочные тюрьмы наши самим себе), что он ВЫБРАСЫВАЕТ, в сущности всю эту ситуацию, — где он как будто бы охотно принял деньги, машину, богатство. Панический жест.

«Пора (время-бытие)»

«Мы всегда переживаем апокалиптическую эпоху, в любой момент истории совершается апокалипсис, но временами всё становится особенно явственным, особенно очевидным. У меня такое впечатление, что мир идет к катастрофе… Весь мир играет с апокалиптической опасностью. Людей и мучит и вместе соблазняет этот близящийся конец, который они, похоже, хотят ускорить».

(Ionesco E. Entre la vie et le rêve: Entretiens avec Claude Bonnefoy, цит. по ст. В. Бибихина «Искусство и обновление мира»)

Ни кто-то другой за нас быть не станет, ни тот, кого мы из себя строим.

«Узнай себя»

Божественные энергии не ушли из мира: они присутствуют там, где есть человек, который в достаточной мере человек, чтобы не остаться без Бога.

«Энергия»

Похоже, что нигде человек не может вернее убежать от самого себя, чем занявшись самопознанием. И наоборот: чтобы найти себя потерянному человеку, всего вернее, и это будет как выйти на воздух из комнаты, забыться, забыть хотя бы на время всё в себе и себя и выйти на улицу, на люди, не отгораживаясь от неожиданностей, от внезапностей, от нового.

«Узнай себя»

Вовсе не «познавать себя» нужно мне, я и так задохнулся в самом себе, а лучше хоть немножко отвернуться от себя, стать другим или хотя бы просто увидеть другого, настоящего другого, как мы говорим, «интересного человека», а не всё снова опять такого же как я, произносящего те же самые банальности. Те, кто приглашает узнать больше о человеке, просят: пожалуйста, изучите немножко homo sapiens, какое это замечательное существо, какие у него неизведанные возможности, как оно приспособляется, как оно способно провести несколько недель в океане, подняться на Эверест, и чего только оно не способно, и как много у него миллиардов нервных клеток, — но нам скучно узнавать о человеке, заниматься антропологией.

«Узнай себя»

В интеллектуальном багаже, как в сумке, только сухари, всегда, ничего больше, тоже только хлеб насущный, христианство не система знаний, а тяга, влечение. … У этого нищего ожидание такой встречи, в которой исполнится всё.

«Лес»

Человек не найдет себя в самопознании. Предчувствие правды подсказывает нам, что мы скорее найдем себя, если бросим себя, например, на какое-нибудь дело, «биополитическое», или проще, на уход за старыми брошенными больными и детьми. Рядом с таким прямым делом человечности блекнут исследовательские задачи даже человековедения, тем более кустарного самоанализа. Без рассуждений бросить себя на что-то такое, что безусловно право. Это стремление к правому делу настолько сильно, что ради него человек ищет, во что себя вложить, и обмануть его нетрудно, он сам обманываться рад. Он настолько заинтересован в том чтобы было правое и нужное дело, что сердится когда его разочаровывают, когда его правое дело анализируют, показывая ему, что в него нельзя безусловно себя бросить. Ради возможности бросить себя на правое дело человек без большого сожаления отбросит как старый хлам и «самоанализ» и «самопознание» и «развитие личности».

«Узнай себя»

Есть общее правило: если мысль настоящая, то на каком бы языке какой бы своей современности она ни говорила, она имеет в виду одно.

«Лес»

Мы так устроены, что находим себя, когда бросаем себя на что-то. Или даже просто бросаем себя. Выражение «лишний человек» относилось не только к неслужащим дворянам в 40-е и 50-е годы прошлого века в России, мы все лишние люди, каждый человек по своему существу лишний, если верно, что он находит себя в возможности бросить себя на что-то. Без того, на что он может себя бросить, он нигде, неприкаян, что и значит лишний. От него требуется решительный поступок: бросить себя.

«Узнай себя»