Иней на цветущей ежевике

С этнографией покончено?

В 2014 году антрополог Тим Ингольд опубликовал текст-манифест That’s enough about ethnography! в котором призвал коллег покончить с этнографией и окончательно разделить антропологическую и этнографическую практику. Первая для него – это практика постоянного обучения чему-то новому и переосмысления своих собственных оснований мышления в тесном взаимодействии с Другими, посредством участия в их жизнях. Этнография – это практика описания, обработки "данных", которую задействуют антропологи постфактум после взаимодействия со своими собеседниками. Этнография ретроспективно превращает происходившее обучение в дневники, заметки и факты, которые потом могут использоваться. В смешении этих двух практик Ингольд видит проблему.

Антропологическое исследование – это то, что происходит естественно, вне четко сформулированных процедур, в ситуации вовлеченного взаимодействия. Называть это взаимодействие с Другим «этнографическим» исследованием – не верно, а порой и опасно, потому что сегодня этнография все больше формализуется и акцент все сильнее делается на четкости процедур, формальных гайдах и протоколах – тому, что Ингольду кажется «позитивизмом». Нужно заменить этнографию научением - education. Антропология – это такой постоянный education в отношении того, как мыслят и живут другие люди. Исследуя, мы научаемся новому видению мира, переосмысляя собственное. Это позволяет нам понять Другого, осознать нашу общность и близость – а это и есть суть антропологии. Не бесконечное размышление о правильности своих действий и способов сбора данных, а глубоко экзистенциальных опыт встречи и общения.

Конечно, позиция Ингольда встретила критику в дисциплине, разные антропологи выразили свои сомнения. Один из аспектов критики - Ингольд дает крайне узкое определение этнографии. Почему это только постфактумное написание текстов и обработка данных? Почему бы не расширить значение этого термина, вписав в него все то, что он ценит в антропологи и включенном наблюдении посредством которого происходит научение?

Также не очень понятно почему Ингольд видит такую проблему в том, что этнография и этнографические исследования могут становится или быть более четкими в отношении своих собственных процедур и протолколов - «позитивистскими»? Обязательно ли это лишает их глубины, которая так ценится в антропологии? Эндрю Шрайок, например, поговорив с разными молодыми антропологами говорит о том, что для его собеседников самыми лучшими ситуациями в поле были те, когда изучаемые люди сами имели какие-то представления о том каким должно быть исследование, по каким правилам оно проходит и это заставляло исследователей соответствовать высоким ожиданиям собеседников. Неожиданно, но Джордж Маркус решил защитить «более позитивистских» этнографов-социологов. Должны ли мы списать со счетов, например, Латура чье использование этнографии не было бездумным, философски неподкованным и нечувствительным? Социологи могут делать этнографию более "формально", но от этого она не становится исключительно попыткой следовать процедурам.

Ингольд - мастер красивых и абстрактных рассуждений. Это видно в его интервью, когда все вопросы о практике исследования он уводит в сторону рассуждений о сущности антропологии, но его крестовый поход на этнографию привел к обратному – в дисциплине возникла еще более сильная дискуссия в ее защиту. Возможно, это был хитрый ход, но даже те на кого Ингольд делал ставку, молодые антропологи, не выкупили его мысль. Дик Пауис написал ему ответку, озаглавив ее That’s Enough About Tim Ingold! и с этой критикой я согласен гораздо больше чем с наездом Ингольда. Читать его интересно, но он меня не убеждает. Рано нам хранить этнографию, что бы она ни значила.

www.tgoop.com/blackberryanthro/36

2.3K viewsedited  May 19, 2023 at 20:20

С этнографией покончено?

В 2014 году антрополог Тим Ингольд опубликовал текст-манифест That’s enough about ethnography! в котором призвал коллег покончить с этнографией и окончательно разделить антропологическую и этнографическую практику. Первая для него – это практика постоянного обучения чему-то новому и переосмысления своих собственных оснований мышления в тесном взаимодействии с Другими, посредством участия в их жизнях. Этнография – это практика описания, обработки "данных", которую задействуют антропологи постфактум после взаимодействия со своими собеседниками. Этнография ретроспективно превращает происходившее обучение в дневники, заметки и факты, которые потом могут использоваться. В смешении этих двух практик Ингольд видит проблему.

Антропологическое исследование – это то, что происходит естественно, вне четко сформулированных процедур, в ситуации вовлеченного взаимодействия. Называть это взаимодействие с Другим «этнографическим» исследованием – не верно, а порой и опасно, потому что сегодня этнография все больше формализуется и акцент все сильнее делается на четкости процедур, формальных гайдах и протоколах – тому, что Ингольду кажется «позитивизмом». Нужно заменить этнографию научением - education. Антропология – это такой постоянный education в отношении того, как мыслят и живут другие люди. Исследуя, мы научаемся новому видению мира, переосмысляя собственное. Это позволяет нам понять Другого, осознать нашу общность и близость – а это и есть суть антропологии. Не бесконечное размышление о правильности своих действий и способов сбора данных, а глубоко экзистенциальных опыт встречи и общения.

Конечно, позиция Ингольда встретила критику в дисциплине, разные антропологи выразили свои сомнения. Один из аспектов критики - Ингольд дает крайне узкое определение этнографии. Почему это только постфактумное написание текстов и обработка данных? Почему бы не расширить значение этого термина, вписав в него все то, что он ценит в антропологи и включенном наблюдении посредством которого происходит научение?

Также не очень понятно почему Ингольд видит такую проблему в том, что этнография и этнографические исследования могут становится или быть более четкими в отношении своих собственных процедур и протолколов - «позитивистскими»? Обязательно ли это лишает их глубины, которая так ценится в антропологии? Эндрю Шрайок, например, поговорив с разными молодыми антропологами говорит о том, что для его собеседников самыми лучшими ситуациями в поле были те, когда изучаемые люди сами имели какие-то представления о том каким должно быть исследование, по каким правилам оно проходит и это заставляло исследователей соответствовать высоким ожиданиям собеседников. Неожиданно, но Джордж Маркус решил защитить «более позитивистских» этнографов-социологов. Должны ли мы списать со счетов, например, Латура чье использование этнографии не было бездумным, философски неподкованным и нечувствительным? Социологи могут делать этнографию более "формально", но от этого она не становится исключительно попыткой следовать процедурам.

Ингольд - мастер красивых и абстрактных рассуждений. Это видно в его интервью, когда все вопросы о практике исследования он уводит в сторону рассуждений о сущности антропологии, но его крестовый поход на этнографию привел к обратному – в дисциплине возникла еще более сильная дискуссия в ее защиту. Возможно, это был хитрый ход, но даже те на кого Ингольд делал ставку, молодые антропологи, не выкупили его мысль. Дик Пауис написал ему ответку, озаглавив ее That’s Enough About Tim Ingold! и с этой критикой я согласен гораздо больше чем с наездом Ингольда. Читать его интересно, но он меня не убеждает. Рано нам хранить этнографию, что бы она ни значила.

BY Иней на цветущей ежевике