Иней на цветущей ежевике

Антропология срачей

Пару дней назад наткнулся на книгу Anthropological Controversies о главных дебатах и спорах (порой перераставших в нечто похожее на ожесточенные фб-срачи) в истории антропологии, которые значительно повлияли на то, как устроена дисциплина и что в ней делается.

Значимым был спор вокруг посмертно опубликованных дневников Бронислава Малиновского – легендарного персонажа мифа о том, как появился главный метод дисциплины – длительное включенное наблюдение. Авторы, Гэвин Уэстон и Натали Джохари, предупреждают, что многое из того, что делали и говорили антропологи в прошлом, может быть/показаться этически неправильным, дискриминационным или преступным сегодня, но об этом нужно говорить, если мы хотим иметь честное представление о самих себе.

Фигура Малиновского – часть дисциплинарного фольклора, которая сопровождает антропологов с самого начала их академического пути - легенды о том, откуда берет начало необходимость длительной полевой работы, участие в жизни изучаемого сообщества, непосредственный контакт с собеседниками и другие принципы, продолжающие действовать сегодня в антропологии. История о заточенном исследователе на другом конце света и вынужденном в этих условиях придумать новый метод дисциплины прочно вошла в умы. Как и с любой историей, ставшей основанием для мифа, что-то упускается и оказывается забытым.

Например, что полевая работа на Тробрианских островах не была простой случайностью в условиях Первой Мировой Войны – австралийское правительство не только позволило подданому Австро-Венгрии быть на английской территории, но и финансировало его экспедиции, которых к слову было несколько и на разных островах. Если кто и придумал этнографический метод в его более-менее современном варианте, то это ученики Малиновского, уезжавшие в поле на год и больше.

Вопросы к классику задавали и при его жизни, но публикация дневников после его смерти произвела фурор. Оказалось, что Малиновский, который призывал отказаться от европоцентризма, высокомерия по отношению к "туземцам" и всячески говорил о важности для антропологии участия в их повседневной жизни, в своих частных дневниках писал о том, как ненавидит местных Тробрианцев, сравнивал их с собаками, использовал n-words во всех возможных вариантах и признавался в том, что максимально избегал взаимодействия с местными, прячась от них. Ученики Малиновского пытались защищать его, говоря о неправильности перевода с польского, но в ответ слышали, что дело даже не в словах, а в том контексте в котором Малиновский использует их – наполненном предубеждениями. Том самом, от которого он призывал всех отказаться. Многих в антропологии это шокировало. Но были и те, кто воспользовались этой ситуацией – Гирц и рефлексивные антропологи, воспринявшие его критику классика.

Эта история полна сложностей. Авторы предупреждают о том, что нужно с осторожностью судить о Малиновском и его дневниках "с позиций наших сегодняшних вылизанных образов себя в социальных медиа" - представьте, что ваша история в браузере стала публичной? Записи не должны были быть опубликованы, но их раскрытие сыграло свою роль на пути к антропологии, сомневающейся в авторитете исследователя и более чуткой (тревожной?) к вопросам власти и неравенства, встроенных в ее практику.

www.tgoop.com/blackberryanthro/39

2.3K viewsedited  Jun 16, 2023 at 14:10

Антропология срачей

Пару дней назад наткнулся на книгу Anthropological Controversies о главных дебатах и спорах (порой перераставших в нечто похожее на ожесточенные фб-срачи) в истории антропологии, которые значительно повлияли на то, как устроена дисциплина и что в ней делается.

Значимым был спор вокруг посмертно опубликованных дневников Бронислава Малиновского – легендарного персонажа мифа о том, как появился главный метод дисциплины – длительное включенное наблюдение. Авторы, Гэвин Уэстон и Натали Джохари, предупреждают, что многое из того, что делали и говорили антропологи в прошлом, может быть/показаться этически неправильным, дискриминационным или преступным сегодня, но об этом нужно говорить, если мы хотим иметь честное представление о самих себе.

Фигура Малиновского – часть дисциплинарного фольклора, которая сопровождает антропологов с самого начала их академического пути - легенды о том, откуда берет начало необходимость длительной полевой работы, участие в жизни изучаемого сообщества, непосредственный контакт с собеседниками и другие принципы, продолжающие действовать сегодня в антропологии. История о заточенном исследователе на другом конце света и вынужденном в этих условиях придумать новый метод дисциплины прочно вошла в умы. Как и с любой историей, ставшей основанием для мифа, что-то упускается и оказывается забытым.

Например, что полевая работа на Тробрианских островах не была простой случайностью в условиях Первой Мировой Войны – австралийское правительство не только позволило подданому Австро-Венгрии быть на английской территории, но и финансировало его экспедиции, которых к слову было несколько и на разных островах. Если кто и придумал этнографический метод в его более-менее современном варианте, то это ученики Малиновского, уезжавшие в поле на год и больше.

Вопросы к классику задавали и при его жизни, но публикация дневников после его смерти произвела фурор. Оказалось, что Малиновский, который призывал отказаться от европоцентризма, высокомерия по отношению к "туземцам" и всячески говорил о важности для антропологии участия в их повседневной жизни, в своих частных дневниках писал о том, как ненавидит местных Тробрианцев, сравнивал их с собаками, использовал n-words во всех возможных вариантах и признавался в том, что максимально избегал взаимодействия с местными, прячась от них. Ученики Малиновского пытались защищать его, говоря о неправильности перевода с польского, но в ответ слышали, что дело даже не в словах, а в том контексте в котором Малиновский использует их – наполненном предубеждениями. Том самом, от которого он призывал всех отказаться. Многих в антропологии это шокировало. Но были и те, кто воспользовались этой ситуацией – Гирц и рефлексивные антропологи, воспринявшие его критику классика.

Эта история полна сложностей. Авторы предупреждают о том, что нужно с осторожностью судить о Малиновском и его дневниках "с позиций наших сегодняшних вылизанных образов себя в социальных медиа" - представьте, что ваша история в браузере стала публичной? Записи не должны были быть опубликованы, но их раскрытие сыграло свою роль на пути к антропологии, сомневающейся в авторитете исследователя и более чуткой (тревожной?) к вопросам власти и неравенства, встроенных в ее практику.

BY Иней на цветущей ежевике