Иней на цветущей ежевике

Вы, конечно, шутите, мистер Джелл?

Читал тут всякое и добрался до Альфреда Джелла и его сборника текстов про "искусство антропологии", с комментариями и его большим рассказом о важности культуры британских семинаров для становления бигменом в антропологической теории. Джелл, которому на момент создания сборника уже диагностировали рак и отвели полгода жизни, не особо любил говорить о себе, но после диагноза согласился рассказать о своей работе: антропологии, искусстве, способах письма и др.

Неожиданно, но главной "музой" дела антрополога Джелл называет комедию. В антропологии есть изначально встроенный в нее комедийный аспект: здесь есть над чем посмеяться. С этой мыслью в голове он предлагает перечитать тексты классиков дисциплины. Что если все это было, хотя бы отчасти, завязано на юморе? Окажется, например, что "Коралловые сады" Малиновского, как и другие его тексты – крайне смешные истории. Джелл придерживался одной, как сам говорил, "опасной" позиции: необходимо писать антропологию, которая может найти в Другом источник для удивления и смеха. В случае с Малиновским и многими другими: комедия разворачивается на темном фоне. Шутник-антрополог знает, что он априори на неправильной стороне непростого прошлого и настоящего своей дисциплины и глобальной истории - комический тон основан на том, что западный читатель, к которому обращается антрополог уже знает все это и то, что "антрополог просто бьется об уколы мировой истории в преддверии "обращения" к "точке зрения туземцев" - которая так никогда и не сможет быть окончательно принята".

У самого Джелла комедия воплощается в том, о чем он пишет и как предлагает об этом думать, играя с привычными различениями, четкими контрастами и инверсиями, что производит необходимый эффект. Объекты искусства оказываются у него живыми агентами, технологии очаровывают людей и делают это посредсвтом своих технологий очарования, ловушки азанде встают в один ряд с "фонтаном" Дюшана и выставляются в музее, а евро-американцы оказываются смешными в своем анимизме - "комедиийном" сюжете о котором много писал Джелл, исходивший из того, что способность анимировать вещи - универсальна. Мы делаем это постоянно, нарушая четкие разделения структуралистских решеток: жесткие системы разных "измов" не улавливают особой анимистской чувствительности, а сам анимизм оказывается содержащим комедию внутри себя.

В этом смысле, как писал Рене Виллерслев, его "нужно принимать всерьез, но не слишком серьезно". Можно одновременно жить в мире полном могущественных духов и смеяться над ними, как это делают юкагиры, уговаривать cвою машину завестись или ноутбук работать, когда те отказываются это делать и смеяться над собой или, как рассказывает Денис, собирать высокотехнологичные марсоходы и одновременно относится к ним как к маленьким живым человечкам. Анимизм - не такая уж серьезная шутка как может порой казаться антропологам, забывшим о смехе.

www.tgoop.com/blackberryanthro/91

1.9K viewsedited  Nov 22 at 19:16

Вы, конечно, шутите, мистер Джелл?

Читал тут всякое и добрался до Альфреда Джелла и его сборника текстов про "искусство антропологии", с комментариями и его большим рассказом о важности культуры британских семинаров для становления бигменом в антропологической теории. Джелл, которому на момент создания сборника уже диагностировали рак и отвели полгода жизни, не особо любил говорить о себе, но после диагноза согласился рассказать о своей работе: антропологии, искусстве, способах письма и др.

Неожиданно, но главной "музой" дела антрополога Джелл называет комедию. В антропологии есть изначально встроенный в нее комедийный аспект: здесь есть над чем посмеяться. С этой мыслью в голове он предлагает перечитать тексты классиков дисциплины. Что если все это было, хотя бы отчасти, завязано на юморе? Окажется, например, что "Коралловые сады" Малиновского, как и другие его тексты – крайне смешные истории. Джелл придерживался одной, как сам говорил, "опасной" позиции: необходимо писать антропологию, которая может найти в Другом источник для удивления и смеха. В случае с Малиновским и многими другими: комедия разворачивается на темном фоне. Шутник-антрополог знает, что он априори на неправильной стороне непростого прошлого и настоящего своей дисциплины и глобальной истории - комический тон основан на том, что западный читатель, к которому обращается антрополог уже знает все это и то, что "антрополог просто бьется об уколы мировой истории в преддверии "обращения" к "точке зрения туземцев" - которая так никогда и не сможет быть окончательно принята".

У самого Джелла комедия воплощается в том, о чем он пишет и как предлагает об этом думать, играя с привычными различениями, четкими контрастами и инверсиями, что производит необходимый эффект. Объекты искусства оказываются у него живыми агентами, технологии очаровывают людей и делают это посредсвтом своих технологий очарования, ловушки азанде встают в один ряд с "фонтаном" Дюшана и выставляются в музее, а евро-американцы оказываются смешными в своем анимизме - "комедиийном" сюжете о котором много писал Джелл, исходивший из того, что способность анимировать вещи - универсальна. Мы делаем это постоянно, нарушая четкие разделения структуралистских решеток: жесткие системы разных "измов" не улавливают особой анимистской чувствительности, а сам анимизм оказывается содержащим комедию внутри себя.

В этом смысле, как писал Рене Виллерслев, его "нужно принимать всерьез, но не слишком серьезно". Можно одновременно жить в мире полном могущественных духов и смеяться над ними, как это делают юкагиры, уговаривать cвою машину завестись или ноутбук работать, когда те отказываются это делать и смеяться над собой или, как рассказывает Денис, собирать высокотехнологичные марсоходы и одновременно относится к ним как к маленьким живым человечкам. Анимизм - не такая уж серьезная шутка как может порой казаться антропологам, забывшим о смехе.

BY Иней на цветущей ежевике