То же касается и его друзей; сцена ограбления, которое Тацуо, дав им соответствующие псевдонимы, называет "актом Любви, Дружбы, Храбрости, Правды, Искренности и Насилия", насквозь пропитана неуклюжей, невинной энергией, проявляющейся и в движениях тел, и в движениях камеры, и в монтаже. Мизансцена Харады, построенная на выразительной пластике, во многом служит продолжением подхода Киндзи Фукасаку, чья пенталогия "Битвы без чести и жалости" в семидесятые преобразила жанр якудза-эйга, однако к этому влиянию он примешивает иной подход к работе с актёрами, позаимствованный у Джона Кассаветиса (коробка с его "Глорией" даже на какое-то время воцаряется в центре кадра во время сцены в видеопрокате, одной из ключевых для фильма, а смокинги героев во время ограбления напоминают о "Мужьях" и "Убийстве китайского букмекера"). Результат ощущается динамичным, но лирическим и интроспективным — под стать настроениям персонажей и, пожалуй, настроению эпохи, отчаянно пытавшейся разобраться в себе с помощью ньюэйдж-религиозности и поп-психологии, чему фильм тоже уделяет существенное внимание.
В частности, почти полчаса герои проводят в онсэне, где гостей развлекает актёр в костюме Чаплина; в какой-то момент он предлагает провести "семинар по самореализации", отклеивает усики, нацепляет очки и диктаторский френч и с напускной жёсткостью вытаскивает из присутствующих потайные интонации и жесты. Самая кассаветисовская, самая нарочито необязательная и вместе с тем самая характерная для фильма сцена, на уровне образов она собирает в плотный узел весь его разреженный набор тем, от переплетения исторической и личной травмы до непременно сопровождающего якудза гомоэротизма.
Благодаря этой сцене раскрывается, наконец, немногословный Кантаке, рассказывая о своей жизни в Перу и тем самым подталкивая фильм к может быть, чуть сказочной, но оттого не менее остроумной концовке. Его тщательно оберегаемая предыстория не вписывается ни в мировоззрение Тамы (для которой всё в мире происходит случайно — легко увидеть в таком взгляде защитный механизм), ни тем более в таковое Домона, для которого всё упирается в один и тот же набор штампов. В конечном счёте, несмотря на все значительные стилистические различия, при взгляде на "Камикадзе-такси" напрашивается ещё и сравнение с ранним Осимой - и не столько даже потому, что он тоже любил диссоциирующих и неприкаянных персонажей, сколько потому, что это фильм, политизирующий сам свой язык и лежащую в его основе логику восприятия. Самые мельчайшие, самые ничтожные, самые непосредственные детали реальности заслуживают в его представлении куда большего внимания и эмпатии, чем крикливые "большие нарративы" устаревшей политической мифологии.
То же касается и его друзей; сцена ограбления, которое Тацуо, дав им соответствующие псевдонимы, называет "актом Любви, Дружбы, Храбрости, Правды, Искренности и Насилия", насквозь пропитана неуклюжей, невинной энергией, проявляющейся и в движениях тел, и в движениях камеры, и в монтаже. Мизансцена Харады, построенная на выразительной пластике, во многом служит продолжением подхода Киндзи Фукасаку, чья пенталогия "Битвы без чести и жалости" в семидесятые преобразила жанр якудза-эйга, однако к этому влиянию он примешивает иной подход к работе с актёрами, позаимствованный у Джона Кассаветиса (коробка с его "Глорией" даже на какое-то время воцаряется в центре кадра во время сцены в видеопрокате, одной из ключевых для фильма, а смокинги героев во время ограбления напоминают о "Мужьях" и "Убийстве китайского букмекера"). Результат ощущается динамичным, но лирическим и интроспективным — под стать настроениям персонажей и, пожалуй, настроению эпохи, отчаянно пытавшейся разобраться в себе с помощью ньюэйдж-религиозности и поп-психологии, чему фильм тоже уделяет существенное внимание.
В частности, почти полчаса герои проводят в онсэне, где гостей развлекает актёр в костюме Чаплина; в какой-то момент он предлагает провести "семинар по самореализации", отклеивает усики, нацепляет очки и диктаторский френч и с напускной жёсткостью вытаскивает из присутствующих потайные интонации и жесты. Самая кассаветисовская, самая нарочито необязательная и вместе с тем самая характерная для фильма сцена, на уровне образов она собирает в плотный узел весь его разреженный набор тем, от переплетения исторической и личной травмы до непременно сопровождающего якудза гомоэротизма.
Благодаря этой сцене раскрывается, наконец, немногословный Кантаке, рассказывая о своей жизни в Перу и тем самым подталкивая фильм к может быть, чуть сказочной, но оттого не менее остроумной концовке. Его тщательно оберегаемая предыстория не вписывается ни в мировоззрение Тамы (для которой всё в мире происходит случайно — легко увидеть в таком взгляде защитный механизм), ни тем более в таковое Домона, для которого всё упирается в один и тот же набор штампов. В конечном счёте, несмотря на все значительные стилистические различия, при взгляде на "Камикадзе-такси" напрашивается ещё и сравнение с ранним Осимой - и не столько даже потому, что он тоже любил диссоциирующих и неприкаянных персонажей, сколько потому, что это фильм, политизирующий сам свой язык и лежащую в его основе логику восприятия. Самые мельчайшие, самые ничтожные, самые непосредственные детали реальности заслуживают в его представлении куда большего внимания и эмпатии, чем крикливые "большие нарративы" устаревшей политической мифологии.
Telegram offers a powerful toolset that allows businesses to create and manage channels, groups, and bots to broadcast messages, engage in conversations, and offer reliable customer support via bots. Telegram desktop app: In the upper left corner, click the Menu icon (the one with three lines). Select “New Channel” from the drop-down menu. In handing down the sentence yesterday, deputy judge Peter Hui Shiu-keung of the district court said that even if Ng did not post the messages, he cannot shirk responsibility as the owner and administrator of such a big group for allowing these messages that incite illegal behaviors to exist. 1What is Telegram Channels? It’s yet another bloodbath on Satoshi Street. As of press time, Bitcoin (BTC) and the broader cryptocurrency market have corrected another 10 percent amid a massive sell-off. Ethereum (EHT) is down a staggering 15 percent moving close to $1,000, down more than 42 percent on the weekly chart.
from us
