любимый блог ментов и детей

I.

Мы долго искали на табло поезд Москва — Город с музеем «Новой хронологии», но оно упрямо указывало одно: поезд с таким же номером, что и у нас в билете, едет самую малость дальше — до Владивостока. Даже три с половиной часа в замкнутом помещении с вахтовиками не сулили ничего хорошего для наших очкастых интеллигентских рож. Ситуация, однако, оказалась несколько сложнее — нашими попутчиками оказались два вэдэвэшники, ехавшие на побывку.
Сине-белые полоски рябили в глазах, мат заглушал панические мысли в голове. Полумрак плацкарта рассеивала только полируемая одним из них бляха.
Их восемнадцатилетняя попутчица была не такой робкой, как мы, впрочем как и вэдэвэшник с бляхой, постарше и стыдливее, — лишь спустя время стало ясно, что матерился он отчасти из-за нее — страшно нервничал. Я даже позавидовала его способности болтать без умолку — о детях, о семье... а затем и об экзистенции. Мысль уловить было сложно и мне, и его товарищу, который в раздражении крикнул: «У тебя что, говно во рту?!» — и продолжил звонить семье, не желающей встречать его на вокзале.
Звонить пытался и тот, что постарше, но безуспешно. И тут меня объяла такая жалость, будто я должна принести себя в жертву и стать ушами для этого несуразного человека, который не мог спать от того, насколько рад он был вернуться домой, и эту радость хотел разделить с другими живыми существами. Но духота, эгоизм и страх деятельной жизни и ее последствий подавили во мне народнический пыл, пусть наградой мне наверняка и была бы банка теплого жигулевского, купленная у на удивление заботливой проводницы.

www.tgoop.com/copsnkids/127

46 viewsFeb 7 at 10:03

I.

Мы долго искали на табло поезд Москва — Город с музеем «Новой хронологии», но оно упрямо указывало одно: поезд с таким же номером, что и у нас в билете, едет самую малость дальше — до Владивостока. Даже три с половиной часа в замкнутом помещении с вахтовиками не сулили ничего хорошего для наших очкастых интеллигентских рож. Ситуация, однако, оказалась несколько сложнее — нашими попутчиками оказались два вэдэвэшники, ехавшие на побывку.
Сине-белые полоски рябили в глазах, мат заглушал панические мысли в голове. Полумрак плацкарта рассеивала только полируемая одним из них бляха.
Их восемнадцатилетняя попутчица была не такой робкой, как мы, впрочем как и вэдэвэшник с бляхой, постарше и стыдливее, — лишь спустя время стало ясно, что матерился он отчасти из-за нее — страшно нервничал. Я даже позавидовала его способности болтать без умолку — о детях, о семье... а затем и об экзистенции. Мысль уловить было сложно и мне, и его товарищу, который в раздражении крикнул: «У тебя что, говно во рту?!» — и продолжил звонить семье, не желающей встречать его на вокзале.
Звонить пытался и тот, что постарше, но безуспешно. И тут меня объяла такая жалость, будто я должна принести себя в жертву и стать ушами для этого несуразного человека, который не мог спать от того, насколько рад он был вернуться домой, и эту радость хотел разделить с другими живыми существами. Но духота, эгоизм и страх деятельной жизни и ее последствий подавили во мне народнический пыл, пусть наградой мне наверняка и была бы банка теплого жигулевского, купленная у на удивление заботливой проводницы.

BY любимый блог ментов и детей