tgoop.com/dearmoss/1149
Last Update:
В музеях почти всегда приходится быть в наушниках (noise cancelling с дождём или шумом) — чтобы не слышать экскурсоводов.
Экскурсоводы, за редкими исключениями, ужасны. Средний уровень когда-либо мной подслушанного находится по степени достоверности где-то между уличной сплетней и пересказами “Протоколов” в ЖЖ — что в свою очередь совпадает с уровнем неэкскурсоводов. Хотя казалось бы.
Меня не удивляет спрос на клише, формулировки из средней школы и упрощения. Не приучающий себя к сложности — не исправит этого полутора часами в музее. Впечатления моментальны; восприимчивость культивируется всю жизнь.
Но меня удивляют экскурсоводы.
Самой распространённой формой взаимодействия с искусством всегда была инструментализация; читай — злоупотребление. Оно не предполагает личного вклада (это и делает его злоупотреблением), так что его механика везде одинакова: с искусством, другими людьми, животными, природными ресурсами и т.д. Это отношения Ich-Es.
Именно так работает, допустим, присвоение античной скульптуры неонацистами. Неонацисты не читают о Микеланджело — они запрещают показывать его в школах; но он всё равно будет поднят на флаг идеализируемого прошлого — потому что реакционная идеология является борьбой с реальностью в большей степени, чем с отдельными её проявлениями.
Работа экскурсовода, напротив, требует постоянных усилий: материал нужно готовить, запоминать, держать в голове, нужно как-то выходить в мир, искать клиентуру, стоять на ногах, говорить, отвечать на вопросы — изнурительные физические, часто вынужденные действия, атрибуты любой наемной работы.
Всё это предполагает по крайней мере гипотетическую любовь к искусству, заинтересованность за пределами перформативности (в том смысле, в котором посещение музеев часто сугубо перформативно), и без которой человек наверное нашел бы себе другую работу.
И тем не менее — повествование почти всегда строится, в лучшем случае, на упрощениях и клише, искажающих предмет разговора настолько, что разговор от него полностью отвлекается (даже фактически верные вещи можно высказать в ключе абсолютного оболгания). Ну и в худшем — на неприкрытой конспирологии, ведущей всегда к одному и тому же: к славным нам, вымышленному прошлому, ксенофобии и желанию подавлять.
[К слову: опровержение лжи требует в десятки раз больше усилий, чем её повторение, см. тезис о личном вкладе — так что я не привожу здесь примеров чтобы не оставлять их недостаточно опровергнутыми. О них, может быть, в другой раз.]
Возможно, причины всему этому в бессознательном следовании за спросом, в некоторых случаях доводящем до искренней убеждённости в собственных искажениях — в конце концов, только клинический психопат способен лгать, не моргая. Что-то можно списать на недостаток образования, что-то на обычную глупость. Ну и по крайней мере часть будет сознательно распространять зло.
Так или иначе, это приводит к не очень весёлому выводу: что в подавляющем большинстве случаев экскурсовод — и, в широком смысле, значительный пласт любой популяризации — существует лишь для того, чтобы рассказывать людям что-то, что они уже знают, о чём они уже думали, или с чем они будут согласны. Его функция — не вызывать вопросы, но подтверждать. Быть разносчиком умаления, и не обязательно бессимптомным.
В то время как работы вмещают чудо: странное, сложное, многоступенчатое, не укладывающееся ни в какие сказания о величии, или гении, или форме — и которые всеми силами выводят на первый план.
(на иллюстрации — Andrea Fraser и Samuel F.B. Morse)
BY dear moss
Share with your friend now:
tgoop.com/dearmoss/1149