Kikar Dizengoff

Я раньше думала, что самые угарные рейсы — из Тель-Авива в Москву и обратно. Теперь поняла, что это у меня просто рейсов из Израиля в Кишинев не было — вот, где самая благодать.

В этот раз началось все еще в аэропорту, когда я обозналась и вместо коллег подошла к группе из четырёх арабов, уверенно заявив: «Привет, я Алина. Я лечу с вами и мы будем вместе до четверга». Где-то в самом начале второго предложения я уже заметила, что это, кажется, не те мужики, которых я видела на фотках в группе нашей делегации в вотсапе. Почему я не остановилась в тот же момент? Не знаю — быть может, чтобы увидеть на их лицах что-то такое, что невозможно описать ни одним русским словом. Ну, по крайней мере цензурным. Это была какая-то острая смесь удивления, ужаса, восторга и напряжения, которую пришлось срочно разбавить моими пресными извинениями и пожеланиями хорошего полета до Абу-Даби.

Следующая группа мужиков, к которым я пристала, оказалась уже моей. Они были мне рады, но вскоре возникло подозрение, что рады они каждому, кто к ним подходит. «Шалом», — сказали мои мужики какому-то дядьке. — Ты с нами?». «Ну, если вы в Кишинев, то да». Мы посадили дядьку рядом, выдали ему все наши планы, позвали с собой в ресторан в Кишиневе и попросили встать завтра пораньше, чтобы в 8 уже быть в положенном месте. Пока мы не упомянули ранний подъем, он со всем был согласен, а тут возмутился — зачем вставать, куда вставать? Оказалось, дядька вовсе не из нашей делегации, а просто летит тем же рейсом. «Хорошие люди сказали мне “шалом“ — я и ответил», — прокомментировал ситуацию пассажир рейса Тель-Авив — Кишинев.

Не знаю, обладали ли полеты в этом направлении тем же шармом до начала войны в Украине. Ведь те, кто задают тон всей вечеринке, — религиозные евреи — летят вовсе не в Кишинев, а в Умань. За 2,5 часа полета я подержала на руках 5 чужих детей по просьбе их матерей; 2 чужих детей подержала на своих коленях и голове без просьб их матерей и озвученного мной активного согласия; трижды отказалась от бесплатного молитвенника; энное количество раз представила, как, возможно, был бы прекрасен мой полет в Абу-Даби с той группой незнакомых арабов.

Чего не хватает рейсу Тель-Авив — Умань Кишинев? Правильно, одного пьяного молдаванина. Он был тих и спокоен. Философское настроение настигло его в очереди в туалет, где оказалась и я, став таким образом случайной жертвой его экзистенциальных мучений. После увиденного в самолете Дмитрий захотел поговорить о Боге. Я же после часа на том рейсе захотела только коньяк, который был с собой у Дмитрия. Это ли не мэтч мейд ин хэвен?

Обратный рейс завтра. Пойду куплю коньячку — на этот раз я начинаю моральную подготовку заранее.

www.tgoop.com/dizengoff/2317

4.0K viewsAlina, Nov 9, 2022 at 08:14

Я раньше думала, что самые угарные рейсы — из Тель-Авива в Москву и обратно. Теперь поняла, что это у меня просто рейсов из Израиля в Кишинев не было — вот, где самая благодать.

В этот раз началось все еще в аэропорту, когда я обозналась и вместо коллег подошла к группе из четырёх арабов, уверенно заявив: «Привет, я Алина. Я лечу с вами и мы будем вместе до четверга». Где-то в самом начале второго предложения я уже заметила, что это, кажется, не те мужики, которых я видела на фотках в группе нашей делегации в вотсапе. Почему я не остановилась в тот же момент? Не знаю — быть может, чтобы увидеть на их лицах что-то такое, что невозможно описать ни одним русским словом. Ну, по крайней мере цензурным. Это была какая-то острая смесь удивления, ужаса, восторга и напряжения, которую пришлось срочно разбавить моими пресными извинениями и пожеланиями хорошего полета до Абу-Даби.

Следующая группа мужиков, к которым я пристала, оказалась уже моей. Они были мне рады, но вскоре возникло подозрение, что рады они каждому, кто к ним подходит. «Шалом», — сказали мои мужики какому-то дядьке. — Ты с нами?». «Ну, если вы в Кишинев, то да». Мы посадили дядьку рядом, выдали ему все наши планы, позвали с собой в ресторан в Кишиневе и попросили встать завтра пораньше, чтобы в 8 уже быть в положенном месте. Пока мы не упомянули ранний подъем, он со всем был согласен, а тут возмутился — зачем вставать, куда вставать? Оказалось, дядька вовсе не из нашей делегации, а просто летит тем же рейсом. «Хорошие люди сказали мне “шалом“ — я и ответил», — прокомментировал ситуацию пассажир рейса Тель-Авив — Кишинев.

Не знаю, обладали ли полеты в этом направлении тем же шармом до начала войны в Украине. Ведь те, кто задают тон всей вечеринке, — религиозные евреи — летят вовсе не в Кишинев, а в Умань. За 2,5 часа полета я подержала на руках 5 чужих детей по просьбе их матерей; 2 чужих детей подержала на своих коленях и голове без просьб их матерей и озвученного мной активного согласия; трижды отказалась от бесплатного молитвенника; энное количество раз представила, как, возможно, был бы прекрасен мой полет в Абу-Даби с той группой незнакомых арабов.

Чего не хватает рейсу Тель-Авив — Умань Кишинев? Правильно, одного пьяного молдаванина. Он был тих и спокоен. Философское настроение настигло его в очереди в туалет, где оказалась и я, став таким образом случайной жертвой его экзистенциальных мучений. После увиденного в самолете Дмитрий захотел поговорить о Боге. Я же после часа на том рейсе захотела только коньяк, который был с собой у Дмитрия. Это ли не мэтч мейд ин хэвен?

Обратный рейс завтра. Пойду куплю коньячку — на этот раз я начинаю моральную подготовку заранее.

BY Kikar Dizengoff