Оптимист думает, что в стаканах водка, пессимист, что вода. На самом деле в одном вода, а в другом водка

Ля птеродоктэль

Затруднение, товарищ Инженер? Устраните.

У нас говорят: этот повар хорошо читает. Я читаю прилично. А значит — страницы пылают, одна за другой, завораживая клиентов, мясо шипит, глаза блестят, гонорар растёт…
Книги как лошади — дикие и своенравные, если не найти к ним подхода. Я обхожусь без стека и шпор. Ласка, только ласка… Книги для меня не просто дрова, как их называют в нашем поварском подпольном сообществе. Всё-таки книга — это целый мир, хоть и ушедший навсегда. В этом смысле я романтик. Я сын гуманитария, внук стоматолога, правнук адвоката, праправнук раввина. И я знаю точно — если ты любишь книгу по-настоящему, она отдаст тебе всё своё тепло.
Так что да здравствуют правильные книги в огне!

Владимир Сорокин Манарага

«Пора, наконец, признать, что вся история человечества — это история затянувшегося самоубийства живой материи, которую космическая случайность наделила способностью мыслить, и которая не знала, что делать с этой случайной роковой способностью, и не нашла ей лучшего применения, как создание наиболее эффективных способов тотального самоубийства!».

«Письма мёртвого человека»

Автор канала «Малоизвестное интересное» написал одновременно забавный и печальный пост, озаглавленный как «Эволюции будут нужны лишь суперпрофессионалы и гении. Люди средних способностей уже проигрывают ИИ почти во всем.»

И печален этот пост не тем, что людям средних способностей якобы каюк, а то, что он отражает некую шизофреничность ситуации. Автор делится со своей аудиторией средних способностей новостью о том, что ей ни чего хорошего не светит. Аудитория, в свою очередь, напоминающая лягушку, которую медленно варят в кастрюле, с интересом читает о том, что она скоро сварится.

Юнг писал, что человек — это животное, которое сошло с ума. Действительно, наверное, только безумное существо может сознательно работать на уничтожение своего вида. По Юнгу есть два пути из этой ситуации: вернуться к животному состоянию или стать чем-то большим, чем человек. Но человечество на мой взгляд выбрало третий — путь самоубийства.

Для этого любопытного явления прямо такие напрашивается какая-нибудь докторская диссертация, озаглавленная примерно так «Особенности становления и функционирования современной цивилизации активно-пассивного суицидального типа развития».

Только вдумайтесь: человеческое большинство, представленное середнячками, в частности, например, рабочими, кормят, обувают, одевают, поддерживают системы жизнеобеспечения небольшой части суперпрофессионалов, которые активно создают для них замену. И с интересом наблюдают за этим. Не находите в этом что-то психоделическое, сюрреалистическое?

В этой ситуации Альбер Камю, французский философ, экзистенциалист, ставил перед человеком такой выбор: самоубийство, прыжок веры или принятие.

«Есть лишь одна по-настоящему серьёзная философская проблема — проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы её прожить, — значит ответить на фундаментальный вопрос философии.»

Но ни Альбер Камю, ни Юнг, наверное, не предполагали, что этот выбор будет делаться людьми не совсем сознательно, да и не совсем людьми. Этот выбор сейчас делается слепой эволюцией под равнодушие, пассивность общества, с одной стороны, и столько же слепыми законами бизнесам и конкуренции - с другой.

И слова Илона Маска одного из ярчайших представителей современного бизнеса является лишним тому подтверждением:

"Большой вопрос, будет ли в нашей жизни смысл, если компьютеры и роботы будут делать все лучше, чем мы. Это серьезный вопрос, и я сам над ним задумываюсь"

Да, это серьёзный вопрос. Но при этом мы и он продолжаем идти по пути, который этот смысл уничтожает. И идея формирования в таких условиях базового дохода, о котором он не редко говорил — это рай в тёплых озёрах перед уходом на пенсию.

Альбер Камю также считал, что свобода человека состоит в естественной способности и возможности создать свой собственный смысл и предназначение, сделать свой выбор. Но большинство вручают этот тяжелый выбор между свободой и ответственностью кому-то другому - партии и правительству, например. Попробуйте вспомнить какую-либо идею развития и виденье будущего со стороны государства? Вспомнили?

Я не считаю себя луддитом и против этого. Пост не о том, чтобы пойти громить сервера и компьютеры с роботами. Пост содержит вопрос: а куда, собственно, мы идем и с какой целью, братцы. Ради кого и чего мы делаем то, что делам?

Звенят, гудят джаз-банды,
Танцуют обезьяны
И бешено встречают Рождество.
А я, кривой и пьяный,
Заснул у фортепьяно
Под этот дикий гул и торжество.

Александр Вертинский

Американцы снимают санкции с задействованного в сельскохозяйственном экспорте Россельхозбанка и подключают его к SWIFT. Отличные новости! У нас на селе растёт много нефти и газа!

В политическом царствует ошибка семьи. Власть заключена в ловушке постоянно расширяемой семейной логики: деспот как вздорный и злой отец, демократия как братство, устраняющее деспотию злого отца, дяди или отчима. Вся эта бесконечная генеалогия — ложная крапленая карта. Перенос семейных архетипов (от мифов об Эдипе до ойкоса, кратоса, не кратного эконому, и города братской любви человековолков) в область социо-политического оказался интеллектуальной катастрофой. Толковать общественные процессы через трансформационную контрабанду домоводства, символику родства, притворное братство, сестринство или отцовство: или неведомый отец с вожжами, которыми Лай огрел Эдипа, или «брат» с ножом. Но семейственна ли машина власти? Разве она обитает в доме и знается с кровным? Ей и дела нет до набора генов. Она подключается к потокам и котировкам, вычисляет, выслеживает и обмеряет. Она беспрестанно имитирует и настраивается. Нужна другая диаграмма. Не родословная и домашнее хозяйство, не народ и завод, а кибернетическая транзакционность. Нужна не другая метафора, а отказ от метафоры. Не искать другого образа, а выйти из образности. Сказать: нет лица, не числа и нет фигуры. Только режим, тот или другой коммуникативный и шифровальный реестр. Не семья, а рассеивание. Не родство, а ситуативный резонанс, пуск и выпуск. Не отец, не сын и не брат, а узлование и течение, свитие и развитие. 
Вот почему и демократия, и деспотия оказываются не «формами правления», а режимами сборки и разборки. В обоих случаях — власть остается диффузной, она циркулирует, она не принадлежит и не присваивает, она работает и обращается через интеррегнумы и лакуны. Хайдеггер, описывая «диктатуру das Man» в 27-й главе хауптверка, попадает в точку: власть эффективней всего, когда она безлична и «властна», автодидактична и тавтологична. Власть без лица, без субъекта, без рук и ног. Власть как воздух, как констелляция примесей. «Все как у людей», поведение каждого «я» определяется тем, как поступают «они». Господство без лица, «ничто определенное, чем мы все и являемся». Парадоксально, но «диктатура» описывает ситуацию, в которой нет диктатора, однако существование подвержено рассеянному облучению «социальных норм» на пред-политическом, экзистенциальном уровне. Бытие-с-другими всегда чревато со-властью и со-подчинением, в форме явного доминирования или рассредоточенного де- и номинирования.
Демократическая и деспотическая формы имеют общее основание: они модусы одного феномена власти-бытия, различающиеся конфигурацией, степенью смуты, сутолоки, помутнения, не сущностью. В обоих случаях власть — отношение сил, которое нельзя строго локализовать или изъять. Бытие-в-мире уже предполагает структуру власти и подчинения, бытия-в-другом, так сказать. Суверенный деспот и выдающей своим агентам доверенности «народ» — разные точки сгущения. В одном случае власть манифестирует себя, в другом — маскируется. Но и в том, и в другом — она взыскует сокрытия и всегда двулична: она открывается как легитимность, но скрывает свои шестеренки, морфемы, сорс-коды. Демократия работает как диктатура без диктатора, а деспотия — как администрируемый технопопулизм. Это не подмена понятий, это разоблачение перводвигательного отсека: то, что называлось различием форм, за капотом было переключением режимов одной сторукой шива-машины. Именно поэтому демократия содержит в себе суверенный и сокровенный элемент (ризницу), от которого не властна отказаться, а деспотия — распределенную ризо-сеть, от которой не может отрешиться. Машина работает и в централизованном, и в децентрализованном режимах. Власть — не форма, а шифр и настройка, обеспеченная закладом верований, заблуждений и неустойкой притворных желаний и мнимых соблазнов.

«Блаженство» /дерево, темпера, поталь/ диаметр панели 120 см/ 2025/
Футуристическая фантазия на тему трискелиона , загадочного знака идущего из вечности в вечность , и на этой работе он приобретает архитектурные черты.
Кто живет в этом доме ?..
UPD. Эта работа будет экспонироваться в салоне Scavolini , в Краснодаре, с 28 марта по 6 апреля .

Как вам такое?
К тому, что соломка не с ванилью, а с ароматом ванили, мы уже свыклись. Теперь производители делают следующий шаг и предлагают соломку с ароматом "Ванили".

Дальше только соломка с "Ароматом" "Ванили" и "С" "Ароматом" "Ванили".

Немного русского кос мизма прошлым утром в Переделкино.

Умные люди сегодня слушают конспирологов. В отличие от всяких там аналитиков и инсайдеров, их прогнозы сбываются.

Взяли тут. Передаем привет сюда.