Медиевист никуда без книжек с картинками. В данном случае пусть тут полежит миниатюра из королевского экземпляра средневекового французского перевода «Поликратика» Иоанна Солсберийского. Не дай Бог никому подумать, что это какая-то женщина, преподающая в средневековой аудитории. Впрочем, учитывая то, что эта миниатюра стоит в начале седьмой книги «Поликратика», в которой Солсбериец на свой лад пересказывает историю античной философии, в мое сердце закралось подозрение, что слева за кафедрой — собственно, Философия, либо что-то вроде музы. А справа за партами — античные философы. Но, впрочем, я не сильна в картинках. Шифр: BNF Fr 24287 fol.177r

Сегодня еще один обрывок, возможно, тоже банальный и всем давно известный, поэтому акцент будет на эстетике.

Мне очень нравится, как язык заставляет означающие рифмоваться, как растут толкования, которые не несут смысла, а только нескончаемые отражения друг друга, настолько, что для меня каждое из них — серия отражений, в глубине которых разглядеть что-то уже очень сложно. Как у Агамбена: «Мы уже не умеем разводить костёр, не умеем произносить молитв и не знаем даже того места в лесу, но мы можем рассказать историю обо всём этом» («Костер и рассказ»).

Название книги «Второзаконие» означает «повторение закона». В книге Второзаконие написано, что царь должен сделать для себя копию этой книги (Deut. 17:18, ссылаюсь на Вульгату). Иоанн Солсберийский продолжил, уже применительно к средневековым королям: правитель должен сделать копию этой книги в своем сердце (volumen cordis, Policraticus, IV, 6). Я продолжаю, говоря на уроке французского: «Vous devez apprendre <qqch> par coeur» (по-французски «выучить наизусть» дословно «выучить сердцем», apprendre par coeur).

Может быть, здесь потерялось какое-то латинское выражение, которого я грешным делом не знаю. В любом случае, либо я запуталась в копиях, либо все копии, конечно, должны куда-то возвращать нас.

Очень странная и любопытная вещь!
По итогам штудий последних дней я замечаю, что когда автор (мои — конца XIV в.) начинает эксплицитно отмежевываться от какой-либо области знания, то, во-первых, он все равно ее затрагивает по итогу, а, во-вторых, именно тогда, когда он ее все же затронет, в его письме обнаружатся самые фундаментальные элементы его мысли, через которые многое становится в итоге понятным. Был расхожий афоризм о том, что «язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли», кажется, молва приписывает его Талейрану, — так вот, даже не разводя досужий психоанализ, можно только порадоваться, что язык все-таки позволяет людям порой, — будто случайно — проговориться.
Это замечание к эвристике истории идей и интеллектуальной истории, но, возможно, я тоже проговорилась.

Сегодня будет анекдот

"Говорят, что испанцы стремятся обладать многими книгами, как никакой другой народ. Рассказывает Иоанн, комментатор цивильного права, в <глоссе к> D.4.3, что испанские студенты так сильно хотели скопировать его книги, что, пригласив его отужинать с ними, дали ему выпить смешанным красное вино и белое вино, чтобы он опьянел и скорее им их одолжил".

А на что готовы вы в поисках литературы для диплома...

Нелепый сон Аккурсия

Всем известно, что перед тем, как составить законы Двенадцати таблиц, римляне отправили в Афины трех послов, чтобы те «переписали знаменитые законы Солона и познакомились с учреждениями, нравами и законами греческих государств», так сообщает Тит Ливий. В связи с этой историей в глоссе Аккурсия можно найти нелепейший анекдот, высмеянный не только Лоренцо Валлой в его рассуждении о Константиновом даре, но и грамматиком Антонио де Небрихой, работавшим в Саламанкском университете в XV веке, который ее так и назвал «Сон Аккурсия об афинских послах». Наконец, еще одна версия того же нелепого анекдота обнаружилась во французских комментариях XIV в. к «О граде Божьем» Августина.

Анекдот состоит в том, что, перед тем, как римляне отправили своих послов в Афины, «…греки послали в Рим некого мудреца, чтобы тот установил, достойны ли римляне законов. Когда он прибыл в Рим, римляне, раздумывая, что бы они могли сделать, выставили на диспут с мудрецом некого дурака, чтобы, если тот проиграет, греки над ним посмеялись», — стратегия идеальная, потому что если дурак победит, то опозорится греческий мудрец, а если победит мудрец, то никакой чести для мудреца в том не будет. «Мудрец начал диспут, подняв один палец, указывая на Единого Бога. Дурак, подумав, что тот хочет выколоть ему глаз, поднял два, и вместе с тем еще большой палец, как это естественным образом получается, как бы желая лишить мудреца обоих глаз. Грек, однако, подумал, что это означает Троицу, и показал открытую ладонь, будто показывая, что все открыто и обнажено перед Богом. Дурак, испугавшись, что ему дадут в челюсть, поднял сжатый кулак, будто защищаясь. Грек понял это как то, что Бог все держит в своей ладони. Так он поверил, что римляне достойны законов, удалился, и добился в городе Афины и в Спарте того, чтобы законы были переданы таким мудрецам».

Теперь я собираюсь пересказывать эту байку на новогодних застольях, дополняя, что пусть в следующем году нам везет не меньше, чем римскому дураку из нелепого сна Аккурсия.

В этом году на конференции «Векторы» в Шанинке среди множества интересных секций будет и секция о религиозном и политическом, в стиле истории понятий. Еще не поздно податься и тем более не поздно запланировать прийти послушать!