Насчет всего круглей земли: не на это ли диковатое (а что у него не диковатое) стихотворение Мандельштама 1935 года отвечает Ахматова в 1945 году. Тот же перебой ритма, те же сравнительные и превосходные степени, у него власть земная, у неё небесная, он пытается из-под земли воспеть временные кремлёвские твердыни, она легко соглашается, что смерть всё поглотит, но царственен (и вечен) не тот или иной кремлевский горец, а Тот, кто был словом, и само слово. Конечно, оба автора бродят вокруг александрийского столпа, он же металл, он же пирамиды: покуда на земле последний жив невольник - это, разумеется, доколь жив будет хоть один пиит. Ахматова заканчивает тем же: ни золото, ни мрамор, ни арка с утесом тленья не убежали, невольники столь же ситуативны, как и вольный внук славян, к смерти все готовы (пропуская лишние звенья в виде труда и обороны). Можно сказать, что Мандельштам пытается от традиции отстроиться, изобразив иную вечность, скатывающуюся с Красной площади не пойми куда, к рисовым полям (что нам в них?). Прошло десять лет, стало ясно, что эти попытки бесполезны как в отношении художественной пользы, так и личного спасения, и на фольклорный вопрос "что всего круглее?" ответ у Ахматовой прежний - Голгофа. А что всего прочнее? Слово, не металл. Что заучит каждый школьник? Да ничего он не заучит, дырявая его голова, не в нем дело.
Да, я лежу в земле, губами шевеля, Но то, что я скажу, заучит каждый школьник: На Красной площади всего круглей земля, И скат ее твердеет добровольный, На Красной площади земля всего круглей, И скат ее нечаянно-раздольный, Откидываясь вниз — до рисовых полей, Покуда на земле последний жив невольник. 1935 г.
Кого когда-то называли люди Царем в насмешку, Богом в самом деле, Кто был убит — и чье орудье пытки Согрето теплотой моей груди… Вкусили смерть свидетели Христовы, И сплетницы-старухи, и солдаты, И прокуратор Рима — все прошли. Там, где когда-то возвышалась арка, Где море билось, где чернел утес, – Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой И с запахом бессмертных роз. Ржавеет золото и истлевает сталь, Крошится мрамор — к смерти все готово. Всего прочнее на земле печаль И долговечней — царственное слово. 1945 г.
Насчет всего круглей земли: не на это ли диковатое (а что у него не диковатое) стихотворение Мандельштама 1935 года отвечает Ахматова в 1945 году. Тот же перебой ритма, те же сравнительные и превосходные степени, у него власть земная, у неё небесная, он пытается из-под земли воспеть временные кремлёвские твердыни, она легко соглашается, что смерть всё поглотит, но царственен (и вечен) не тот или иной кремлевский горец, а Тот, кто был словом, и само слово. Конечно, оба автора бродят вокруг александрийского столпа, он же металл, он же пирамиды: покуда на земле последний жив невольник - это, разумеется, доколь жив будет хоть один пиит. Ахматова заканчивает тем же: ни золото, ни мрамор, ни арка с утесом тленья не убежали, невольники столь же ситуативны, как и вольный внук славян, к смерти все готовы (пропуская лишние звенья в виде труда и обороны). Можно сказать, что Мандельштам пытается от традиции отстроиться, изобразив иную вечность, скатывающуюся с Красной площади не пойми куда, к рисовым полям (что нам в них?). Прошло десять лет, стало ясно, что эти попытки бесполезны как в отношении художественной пользы, так и личного спасения, и на фольклорный вопрос "что всего круглее?" ответ у Ахматовой прежний - Голгофа. А что всего прочнее? Слово, не металл. Что заучит каждый школьник? Да ничего он не заучит, дырявая его голова, не в нем дело.
Да, я лежу в земле, губами шевеля, Но то, что я скажу, заучит каждый школьник: На Красной площади всего круглей земля, И скат ее твердеет добровольный, На Красной площади земля всего круглей, И скат ее нечаянно-раздольный, Откидываясь вниз — до рисовых полей, Покуда на земле последний жив невольник. 1935 г.
Кого когда-то называли люди Царем в насмешку, Богом в самом деле, Кто был убит — и чье орудье пытки Согрето теплотой моей груди… Вкусили смерть свидетели Христовы, И сплетницы-старухи, и солдаты, И прокуратор Рима — все прошли. Там, где когда-то возвышалась арка, Где море билось, где чернел утес, – Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой И с запахом бессмертных роз. Ржавеет золото и истлевает сталь, Крошится мрамор — к смерти все готово. Всего прочнее на земле печаль И долговечней — царственное слово. 1945 г.
Administrators Ng, who had pleaded not guilty to all charges, had been detained for more than 20 months. His channel was said to have contained around 120 messages and photos that incited others to vandalise pro-government shops and commit criminal damage targeting police stations. How to Create a Private or Public Channel on Telegram? Members can post their voice notes of themselves screaming. Interestingly, the group doesn’t allow to post anything else which might lead to an instant ban. As of now, there are more than 330 members in the group. The visual aspect of channels is very critical. In fact, design is the first thing that a potential subscriber pays attention to, even though unconsciously.
from us
