Глаза на затылке

О риторике и занятой позиции

Джонсон публично заявляет о необходимости «открывать глаза» россиянам, а Нехаммер — лично Путину — на то, как дело обстоит «на самом деле». Казалось бы, что позволяет им думать, что они в действительно на это способны (и вправе)? Вряд ли они надеются переубедить аудиторию в России. Но внутри своих стран они таким образом консолидируют информационную повестку и поддерживают идею об ограниченности и иррациональности «противника».

Немаловажно, что прозрачность решений и демократический выбор являются частью спектра ценностных установок, которые ЕС провозглашает (нематериальной) основой интеграции на своём пространстве и нахождения консенсуса. С целью политического управления и координации, порой «выравнивания под одну гребёнку», тоже используют инструмент [«европейских»] ценностей.

Безальтернативность и основополагающее значение этих ценностей для Евросоюза означают возможность (при желании) занимать бескомпромиссную позицию в ситуации, которая представляется как угроза для таких ценностей. В частности, это допускает отказ воспринимать всерьёз аргументы и их приводящих с противоположной стороны. Следовательно, оправдано силовое продавливание «единственно верного» решения. В результате получается, что «сегодня санкции заменили дипломатию».

С другой стороны, такой феномен построения диалога в наукообразной форме пытаются осмыслить исследователи, применяющие теорию пост-колониализма к регионам, которые формально никогда не были колониями. Ведь они точно так же могут стать заложниками образа «места, в котором отсутствует [образование, демократия, культура и т.п.]».

И вот после произошедшего в Муре, Евросоюз настаивает на том, что малийцев нужно продолжать «учить законам войны», «надо, чтобы кто-то их [солдат] учил, кто-то им говорил "вот это возможно, а это запрещено"». Кто, если не ЕС?

www.tgoop.com/eudetail/42

720 viewsedited  Apr 13, 2022 at 13:51

О риторике и занятой позиции

Джонсон публично заявляет о необходимости «открывать глаза» россиянам, а Нехаммер — лично Путину — на то, как дело обстоит «на самом деле». Казалось бы, что позволяет им думать, что они в действительно на это способны (и вправе)? Вряд ли они надеются переубедить аудиторию в России. Но внутри своих стран они таким образом консолидируют информационную повестку и поддерживают идею об ограниченности и иррациональности «противника».

Немаловажно, что прозрачность решений и демократический выбор являются частью спектра ценностных установок, которые ЕС провозглашает (нематериальной) основой интеграции на своём пространстве и нахождения консенсуса. С целью политического управления и координации, порой «выравнивания под одну гребёнку», тоже используют инструмент [«европейских»] ценностей.

Безальтернативность и основополагающее значение этих ценностей для Евросоюза означают возможность (при желании) занимать бескомпромиссную позицию в ситуации, которая представляется как угроза для таких ценностей. В частности, это допускает отказ воспринимать всерьёз аргументы и их приводящих с противоположной стороны. Следовательно, оправдано силовое продавливание «единственно верного» решения. В результате получается, что «сегодня санкции заменили дипломатию».

С другой стороны, такой феномен построения диалога в наукообразной форме пытаются осмыслить исследователи, применяющие теорию пост-колониализма к регионам, которые формально никогда не были колониями. Ведь они точно так же могут стать заложниками образа «места, в котором отсутствует [образование, демократия, культура и т.п.]».

И вот после произошедшего в Муре, Евросоюз настаивает на том, что малийцев нужно продолжать «учить законам войны», «надо, чтобы кто-то их [солдат] учил, кто-то им говорил "вот это возможно, а это запрещено"». Кто, если не ЕС?

BY Глаза на затылке