tgoop.com/facultative_archi/2560
Last Update:
Современность связана как с постоянным поиском ответа на вопрос каким будет прекрасное будущее, так и с симметричным апокалипсическим настроем — нас ждет та или иная катастрофа. Размышления об архитектуре тоже часто разворачиваются в одной из этих двух модальностей.
Для очередного выпуска рубрики о критических текстах мы выбрали как раз такое высказывание: статью Александра Гербертовича Раппапорта «Есть ли у архитектуры будущее?», которая вышла, готовьтесь… в 1987 году в журнале «Архитектура СССР».
Александр Раппапорт — философ, критик, теоретик, который всегда интересовался темой эволюции архитектуры как искусства и практики. Последние лет двадцать он живет в Латвии и ведет блог «Башня и лабиринт», а в 1970–80-х он был активным участником советской архитектурной сцены, известным критиком и теоретиком.
Статья Раппапорта начинается с тезиса: «Гегель не верил в будущее архитектуры. Н.В.Гоголь и Ф.Л.Райт, наоборот, в него верили» — приглашая читателя к размышлениям о том, вечен ли кризис архитектуры, или это временное явление. Одновременно Раппапорт показывает, что разрывает с советской текстовой практикой, в которой было скорее принято начинать текст со ссылок на классиков марксизма-ленинизма.
1987 год — самое начало перестройки, и дискуссии о будущем ведутся постоянно, но чаще в более прагматической плоскости. Например, о реорганизации Союза архитекторов или о низком эстетическом качестве типовой архитектуры. Раппапорт отталкивается от этой повестки, но утверждает, что кризис архитектуры не связан с внешними факторами, экономическими или политическими.
На самом деле кризис глубже, считает Раппапорт, это следствие утраты архитектурой способности быть «духовной ценностью». К концу XX века, кажется, архитектура перестала быть актуальной: «Архитектура — явление историческое. Она возникла при определенных обстоятельствах и может исчезнуть, уступив место каким-то иным формам культуры».
Раппапорт разбирает внешние проявления этого кризиса. Один из первых — падение интереса к современной архитектуре, публика больше увлечена памятниками. Второй — утрата интереса к будущему:
«Лет двадцать назад [т.е. в 1960–70-х, речь идет, в первую очередь о НЭР и Archigram] создавалось множество проектов “города будущего”, как правило, в стиле технологических утопий. Сегодня все эти пространственные структуры, движущиеся и висячие конструкции так же наскучили профессиональному сознанию, как жителю — бесконечные “коробки” новых районов, ибо в них стала совершенно очевидной человеческая нейтральность или, попросту говоря, пустота».
«Новая эклектика, контекстуализм, ирония постмодернизма, принципы партиципации», которые пришли на смену, все-таки не обладают такой же убедительностью, как утопии 1960-х. Неудивительно, пишет Раппапорт, что архитектура заменяется категорией «среды» («терминологический кентавр», по мнению критика), которая делает отдельное здание менее значимым, чем городское пространство, а эстетику — не такой важной темой, как эффективность.
Но это все симптомы, пишет Раппапорт, потому что проблема глубже. Архитектура в древности была символической репрезентацией «космического порядка». Но сперва символизм был заменен на символику утилитарной рациональности: «Геометрия, бывшая некогда сакрализованным символом космического порядка, сделалась признаком технологического рационализма». Затем постмодернизм сделал ставку на «ценности потребления, комфорта и развлечения».
#критика #чтение
BY Facultative.Archi
Share with your friend now:
tgoop.com/facultative_archi/2560