Алексей Парщиков

ПУСТЫНЯ

Я никогда не жил в пустыне,
напоминающей край воронки
с кочующей дыркой. Какие простые
виды, их грузные перевороты

вокруг скорпиона, двойной змеи;
кажется, что и добавить нечего
к петлям начал. Подёргивания земли
стряхивают контур со встречного.

#deprofundis

Милош кокнул бытие. Скоро он создаст всех вас заново, но пока подремлет

* * *

Как будто рай, а приглядишься — ад.
Вокзал — и тот похож на одиночку.
А между тем никто не виноват,
Что жизнь умеет съеживаться в точку.

Не можете служить двум господам...
Дремучий лес — не то же, что столица;
Роднит их лишь одно: и там, и там
При случае нетрудно заблудиться.

Метро гудит, как море-океан;
В прострации ты едешь на работу,
Уставившись в окно, как тот баран —
Вот именно — на новые ворота.

И можно на ходу перебирать
(Так в спешке ищут метку на постели):
Буфет, букет, браслет, портплед, кровать,
Отель, мотель, бордель, дуэль, качели,

Трофей, шалфей, хорей, пырей, плебей —
Перечисленью ни конца, ни края...
Проделай сокращение дробей,
Увидишь, что внутри — одна вторая.

Идет война, и, сдерживая дрожь,
Солдат уходит в ночь походным шагом...
Так вот, пора понять, под чьим ты флагом,
Кому ты служишь и за что умрешь.

Дмитрий Веденяпин, 1986

#стихотворение_дня

Несколько слов в память о Шамшаде, бесконечно далёком и самом близком.

Среди иллюзий, связанных с писательским ремеслом, есть одна, жизненно ему необходимая. Полагаться на неё можно не больше, чем на "рукописи не горят", но и отказаться не удастся — слишком важные вещи за ней стоят. Эта иллюзия — вера в само письмо и его способность к самостоянию. Говоря проще, мы упорно приписываем тексту бытие, отдельное от авторского, утверждаем его витальность, его независимость, его реальность. Эта вера — единственное, что ещё позволяет держаться за идею качества в литературе, различать в ней добро и зло, верить в то, что плохие и хорошие стихи бывают, и между ними есть разница, ощутимая при сравнении. На Страшном Суде языка тексты предстательствуют за авторов, а не наоборот; авторам, как и всем остальным, отвечать придётся, но за другое и по-другому. Но в остающемся промежутке важно знать, что это можно, можно, можно: существовать вне бытующего контекста (знать о нём всё же неплохо бы), не печататься или мало печататься, не выходить из книжного или платяного шкафа, попросту не выжить — и всё же быть прочитанным, узнанным и признанным — в свой срок, потому что хорошо писал.

Мария Степанова "Поверить в поэтику" (предисловие к книге Леонида Шваба "Поверить в ботанику")

#deprofundis_quote

Поговорили с Денисом Ларионовым о книге Андрея Левкина "Искусство прозы, а заодно и поэзии".

Согласились с тем, что эссеистика автора неотрывна от его прозы. На протяжении встречи казалось, что Левкин не просто писал предисловия, статьи и читал доклады — он обозначал ландшафт и создавал чертёж творческой среды, в которой "можно жить". Такой гиперобъект невозможен без понимания движений, "фактур" и (в целом) "машинок" письма тех, кто ему любопытен. И в итоге получилась среда из сред — мир на грани ангелического и технологического.

Большое спасибо Денису за встречу, Михаилу Постникову, Новому литературному обозрению и составителям за взаимодействие и издание книги. И Елене Фанайловой, что внесла в нашу беседу еще больше драйва.

Обязательно сделаем встречу, посвящённую художественным текстам автора.

Посмотреть в вк

https://www.youtube.com/watch?v=y5MaCkeJ2cM&t=4463s