Сокровища глубинки — документы детского дома советского периода

Где? В селе Никольское Тотемский район Вологодской области.

Здесь с 1943 по 1950 год воспитывался автор текста песни «Я буду долго гнать велосипед… (Букет)» — Николай Рубцов. Не исключено, что это и помогло сохранить документы самого учреждения, открывшегося в 1937 году. Кстати, фан-факт: годов так до 2000-х добраться до Николы можно было либо на самолете, либо на пароме (и потом ещё 30 км пешком).

Что видим?

1. Списки поступивших детей. Тут всё скромно, зато видно, как непросто было восстанавливать информацию о прибывших.

2. Путёвка в детский дом

Указаны ФИО, возраст, откуда отправляют, прилагающиеся документы.

3. Приказы по детскому дому

Например, «несмотря на предупреждения воспитателей группа мальчиков (перечисление фамилий нарушителей) без разрешения ушли купаться на реку». И далее описание карательных мер.

4. Списки воспитанников с подробной информацией о них:

• ФИО,
• дата рождения,
• национальность,
• семейное положение — сирота, имеет отца/мать,
• время поступления и откуда, что случилось с родителями («отец пропал без вести», «родители умерли», «отец на фронте, мать умерла» — последнее случилось с Рубцовым).

5. Списки преподавательского состава с указанием занимаемой должности, пола, года рождения, национальности, партийность, какое учебное учреждение окончено, стаж педагогической работы, обучались ли на заочных курсах, наличие правительственных наград, причина выбытия из коллектива.

6. Паспорт детского дома (правда, за другой детский дом)

Здесь указаны: адрес, сколько километров для райцентра, на сколько мест рассчитан, состав попечительского совета, статистика по воспитанникам.

7. Рукописные воспоминания о Рубцове других воспитанников.

Почему надо восторгаться? Сохранность документов по детдомам, как впрочем и по общеобразовательным учреждениям, а-ля школа, в архивах очень и очень плохая. Поэтому так любопытно посмотреть на них. А в каких архивах вы встречали этот тип документов?

#оченьредкийдокумент

«Атеисты припишут это проишествие случаю, а мы Богу» – пример удивительно быстрой кары Господни обнаружен в Известиях по Казанской епархии за 1878 год 😉. Обожаю!

Драки из-за самоваров и хорошеньких швей…

Очередной бриллиант из архивной сокровищницы, на этот раз в Казани — дело из фонда Губернского правления Гос.архива Республики Татарстан.

Итак, всё произошло в феврале 1872 года в городе Чистополь Казанской губернии. Представьте себе швейный магазин, а за ним в том же помещении, недурно обставленная квартира. 3 февраля, 10 часов вечера. Чистопольский купец 2 гильдии Петр Сапожников сидит в своем кабинете и разбирает бумаги — счета, сметы и всякое другое купеческое.

В магазин заходят двое: чистопольский помощник исправника (начальника полиции уезда) Николай Шахнин и становой пристав Павел Богородицкий.

Сапожников «по русскому обычаю» приказал поставить самовар и принести водки. Когда он спросил господ полицейских, чем обусловлен их поздний визит, Шахнин сказал: «давай мне жену!». На это Сапожников решил отшутиться и ответил: «у меня Вашей жены нет». Тогда Шахнин закричал: «я знаю, что здесь публичный дом и у Вас все бляди!». На крики вышли жена и тёща Сапожникова, которые принялись успокаивать Шахнина, пытаясь объяснить, что дом у них приличный и обвинения его абсолютно безосновательны, но Шахнин и их обозвал «блядьми». Семейство пыталось обратиться к Богородицкому — мол, успокойте товарища — на что Богородицкий сказал ни в чём Шахнину не перечить. Слово за слово, дошло до драки и криков.

Свидетелями Сапожников указывает приказчика купца Шапошникова, пришедшего для расчёта, двух своих служащих и трёх мастериц, которых Шахнин тоже обозвал «непотребными женщинами». В общем, помощник исправника подлец и негодяй, но… так ли всё однозначно?

На следующий день, 4-го февраля, Шахнин появляется в магазине Сапожникова — якобы с извинениями, свидетельницей чему была сестра управляющего станцией вольной почты Елизавета Жуковская. Но сама Жуковская сообщает, что никаких извинений Шахнина не слышала — была слишком занята «подбором фуляра» (тип шёлковой ткани), а это, конечно, очень важное дело.

Сапожников оскорблен настолько, что обращается к начальнику Шахнина — уездному исправнику Николаю Мальцеву. На прошении имеется заметка Мальцева, требующего от своего подчинённого объяснений. И он эти объяснения даёт…

Его версия событий такова: услыхав от пристава Богородицкого, что швеи Сапожникова по совместительству занимаются проституцией (что, кстати, имело абсолютно реальную подоплёку, потому что до революции чаще всего «желтым билетом» обладали именно швеи и модистки), Шахнин берёт коллегу и отправляется к купцу, просит его показать мастерские и паспорта швей.

Однако Сапожников, вместо исполнения приказания, приглашает в комнату жену и тёщу и просит поставить самовар и подать водку, как выражается Шахнин, чтобы «замаскировать дела». Этот «русский обычай» чрезвычайно оскорбил Шахнина — с ним обращаются не как с полицейским чиновником, пришедшим по делам службы, а как с гостем, хотя никакого прежнего знакомства с Сапожниковым он не имел и иметь бы не желал. Никакой драки в его объяснительной не указано.

Шахнин даёт Сапожникову нелицеприятную характеристику. Сапожников уже был оштрафован за то, что швеи у него живут без паспортов — кроме этого, у Сапожникова был найден товар, украденный из лавки другого купца из Казани. Все свидетели — служащие Сапожникова, которые, конечно же, будут прикрывать своего работодателя. А 4 февраля Шахнин приходил вовсе не извиняться, а искал для своей жены акушерку, которая, как ему показалось, вошла в магазин Сапожникова.

А началось всё со станового пристава Богордицкого. Приехав в Чистополь по поручению Мальцева, он оказался в квартире Сапожникова. Там тёща купца ввела пристава в комнаты, где спят швеи и предложила взглянуть на хорошенькую швею Катеньку. Об этой истории пишет как Мальцев, так и Шахнин. Показания Богородицкого и послужили поводом заявиться к Сапожникову.

Дело заканчивается прошением Сапожникова к самому императору Александру II, где он, уже без бранных слов, вновь говорит о нанесенном ему оскорблении. О последующем расследовании этого конфликта информации нет.

А вы как думаете: кто в этой ситуации прав?