Герценовец

Как-то я писал об этой книге в ВК. Пожалуй, воспроизведу свой текст:

"Зайдель Г., Цвибак М. Классовый враг на историческом фронте. Тарле и Платонов и их школы. М.-Л. Государственное социально-экономическое издательство. 1931.

Январь-февраль 1931-го года. Тарле и Платонов под арестом (по «Академическому делу»). Вскоре они отправятся в ссылку (Тарле – в Алма-Ату, Платонов – в Самару).
В Ленинграде в течение нескольких дней проходит объединённое заседание сотрудников Института истории при Ленинградском отделении Коммунистической академии и Ленинградского отделения общества историков-марксистов.
Тема – вредительство арестованных «на историческом фронте».
С докладами об этом выступают историки Михаил Миронович Цвибак и Григорий Соломонович Зайдель.
В выступлениях своих они вспомнили все действительные грехи и ошибки Тарле и Платонова, да ещё, по-видимому, по возможности присочинили новых.
Эти два доклада – первая часть книжки.
(Оба докладчика в 1937-м были расстреляны).

Вторая часть – обсуждение.
Выступил ряд других историков, Зайдель и Цвибак ещё раз вышли на трибуну – чтобы каждый из них сказал своё заключительное слово.
Выступая, можно было ещё, дополнительно поразоблачать и пообличать Тарле, Платонова. Можно было попытаться защититься от замечаний в свой адрес (докладчики ведь не ограничивались двумя именами, досталось и другим). А можно было приняться называть новые имена, бросить обвинения ещё кому-нибудь. Скажем, тем, кто не пришёл и, значит, пытается отмолчаться (это ставилось в вину специалисту по истории Великой Французской революции Якову Захеру). Или – кому-нибудь, кто находился тут же.
Вот, например, Х. Лурье [Хана Григорьевна?; в тексте нет инициалов понятно только, что это женщина; в генеральном каталоге РНБ есть только одна Х. Лурье и её книги были изданы в 20-е годы], поучаствовав в обличениях по адресу Тарле, начинает критиковать совсем другого человека:
«Нечего говорить о том, что в отношении расшифровки Тарле мы несколько запоздали и что можно было бы быть более проницательным. А у нас в Ленинграде очевидно был некоторый недостаток классовой бдительности. Это нас обязывает по отношению к ряду других товарищей, которые работают совместно с нами, усилить классовую бдительность. Я говорю о тех товарищах, которые работают вместе с нами. Я имею в виду работы Розенталя. Нужно обратить внимание на то, что мы имеем целый ряд идеалистических построений, и до сих пор мы от него не слыхали, что он отказался от них. Товарищи, необходимо, чтобы все те, кто хочет работать вместе с нами, действительно показали – вместе ли они с нами, или против нас».
Следующий выступающий – именно Розенталь. Николай Николаевич.
«Я предполагал говорить по поводу работ Тарле, но неожиданное замечание т. Лурье по моему адресу выбило меня из колеи. Я себя вредителем не считал и не считаю. Надо надеяться, что своей работой я не даю возможности подозревать во мне врага. Мне кажется, что несправедливость обвинения Лурье может быть лучше всего доказана именно моей работой, и я очень хотел бы выступить перед аудиторией с отчётом обо всём том, что мной сделано, и, в частности, о моей книге о “торговом капитализме”. Как должна помнить т. Лурье, я ещё в прошлом году, во время нашей дискуссии, решительно отказался от механистического понимания “эпохи торгового капитализма”. Своих методологических ошибок, поскольку они осознаны мною, я ни от кого не скрываю и сам постоянно указываю на них своим ученикам. Разумеется, из этого вовсе не следует, что я не продолжаю делать новых ошибок. Вообще идти по пути широких исторических обобщений, не впадая в ошибки, не так легко.
Но перехожу к теме нашей сегодняшней дискуссии…»
А вот Семён Григорьевич Томсинский обрушился на уже выступившего Андрея Александровича Введенского:
«Он стремится к ползучему эмпиризму… На днях т. Введенский дал мне свою статью по истории иконописи. Это перл – вроде жития святых. Нужно, конечно, заняться историей иконописи. Надо марксистам показать, в какой степени иконопись была связана с классовой борьбой.

www.tgoop.com/gercenovec_kanal/460

287 viewsedited  Aug 25 at 09:37

Как-то я писал об этой книге в ВК. Пожалуй, воспроизведу свой текст:

"Зайдель Г., Цвибак М. Классовый враг на историческом фронте. Тарле и Платонов и их школы. М.-Л. Государственное социально-экономическое издательство. 1931.

Январь-февраль 1931-го года. Тарле и Платонов под арестом (по «Академическому делу»). Вскоре они отправятся в ссылку (Тарле – в Алма-Ату, Платонов – в Самару).
В Ленинграде в течение нескольких дней проходит объединённое заседание сотрудников Института истории при Ленинградском отделении Коммунистической академии и Ленинградского отделения общества историков-марксистов.
Тема – вредительство арестованных «на историческом фронте».
С докладами об этом выступают историки Михаил Миронович Цвибак и Григорий Соломонович Зайдель.
В выступлениях своих они вспомнили все действительные грехи и ошибки Тарле и Платонова, да ещё, по-видимому, по возможности присочинили новых.
Эти два доклада – первая часть книжки.
(Оба докладчика в 1937-м были расстреляны).

Вторая часть – обсуждение.
Выступил ряд других историков, Зайдель и Цвибак ещё раз вышли на трибуну – чтобы каждый из них сказал своё заключительное слово.
Выступая, можно было ещё, дополнительно поразоблачать и пообличать Тарле, Платонова. Можно было попытаться защититься от замечаний в свой адрес (докладчики ведь не ограничивались двумя именами, досталось и другим). А можно было приняться называть новые имена, бросить обвинения ещё кому-нибудь. Скажем, тем, кто не пришёл и, значит, пытается отмолчаться (это ставилось в вину специалисту по истории Великой Французской революции Якову Захеру). Или – кому-нибудь, кто находился тут же.
Вот, например, Х. Лурье [Хана Григорьевна?; в тексте нет инициалов понятно только, что это женщина; в генеральном каталоге РНБ есть только одна Х. Лурье и её книги были изданы в 20-е годы], поучаствовав в обличениях по адресу Тарле, начинает критиковать совсем другого человека:
«Нечего говорить о том, что в отношении расшифровки Тарле мы несколько запоздали и что можно было бы быть более проницательным. А у нас в Ленинграде очевидно был некоторый недостаток классовой бдительности. Это нас обязывает по отношению к ряду других товарищей, которые работают совместно с нами, усилить классовую бдительность. Я говорю о тех товарищах, которые работают вместе с нами. Я имею в виду работы Розенталя. Нужно обратить внимание на то, что мы имеем целый ряд идеалистических построений, и до сих пор мы от него не слыхали, что он отказался от них. Товарищи, необходимо, чтобы все те, кто хочет работать вместе с нами, действительно показали – вместе ли они с нами, или против нас».
Следующий выступающий – именно Розенталь. Николай Николаевич.
«Я предполагал говорить по поводу работ Тарле, но неожиданное замечание т. Лурье по моему адресу выбило меня из колеи. Я себя вредителем не считал и не считаю. Надо надеяться, что своей работой я не даю возможности подозревать во мне врага. Мне кажется, что несправедливость обвинения Лурье может быть лучше всего доказана именно моей работой, и я очень хотел бы выступить перед аудиторией с отчётом обо всём том, что мной сделано, и, в частности, о моей книге о “торговом капитализме”. Как должна помнить т. Лурье, я ещё в прошлом году, во время нашей дискуссии, решительно отказался от механистического понимания “эпохи торгового капитализма”. Своих методологических ошибок, поскольку они осознаны мною, я ни от кого не скрываю и сам постоянно указываю на них своим ученикам. Разумеется, из этого вовсе не следует, что я не продолжаю делать новых ошибок. Вообще идти по пути широких исторических обобщений, не впадая в ошибки, не так легко.
Но перехожу к теме нашей сегодняшней дискуссии…»
А вот Семён Григорьевич Томсинский обрушился на уже выступившего Андрея Александровича Введенского:
«Он стремится к ползучему эмпиризму… На днях т. Введенский дал мне свою статью по истории иконописи. Это перл – вроде жития святых. Нужно, конечно, заняться историей иконописи. Надо марксистам показать, в какой степени иконопись была связана с классовой борьбой.

BY Герценовец