О лучших электронных релизах первой половины 2024-го. Порядок не имеет значения, чего не скажешь о факте присутствия в списке:

• Donato Dozzy – Magda | Такая музыка внушает спокойствие. Эмбиент техно от живого классика электроники — 53-летнего итальянца Донато Доззи. Из звуков тут — переливы синтезатора, еле слышный вой ветра и шум воды. Из эмоций — даже не спокойствие, а блаженное оцепенение. Будто сидишь на скамеечке ж/д станции у морского берега. Красиво, влажно, чайки, пути, вагоны.

• Skee Mask – Resort | Разноформатный, но при этом крайне слитный альбом еще одного респектабельного европейца Skee Mask. За 15-летнюю карьеру он поработал с кучей поджанров: от психоделического IDM до минимала и драм-н-бейса. Здесь же Skee Mask концентрировался на эмбиент-составляющей, но иногда терял концентрацию, так что успел проявить вариативность.

• Monokle – Tricks | Печально-завораживающие, удивительные мелодии от петербургского электронщика, который живет и выступает в России. Несмотря на высокие темпы, музыка не лишена легкости, чего не так уж просто добиться, но Monokle как-то справился. Отдельно хочется порадоваться за лейбл Fuselab, на котором вышел релиз. В этом году там много всего удачного.

• Lacchesi – Based On A True Story | Все начинается с тихой мистерии, а продолжается гипер-быстрым техно. Вместе с тем это не техно-альбом в чистом виде, но пара композиций вписываются в строгие каноны жанра. К примеру, трек Someday, по сути, материал для пиковых моментов рейва. Или для безумной пробежки. Автор музыки, глава французского лейбла Maison Close – восходящая звезда европейской сцены.

• D. Dan – sequence.01 | Второй альбом списка из категории «быстрое техно». На этот раз от молодого американца с азиатскими корнями. Гипнотичные, неброские, но тянущие за собой в пляс композиции, саунд которых чем-то напоминает релизы классика жанра — Роберта Худа. В общем-то, как и предыдущий музыкант, D. Dan тоже считается одним из самых многообещающих персонажей западного техно.

• Ezmeralda – Ruido y Flor | Тишь да гладь. Альбом для любителей медитативной, малособытийной музыки. В общем, атмосферный эмбиент без мелодий и ритма. Но каким-то чудом в нем присутствует виртуозность. Совру, если скажу, что давно знаю автора – наткнулся на релиз недавно. Зовут его Николас Вальехо, он же Ezmeralda. Родом из Колумбии, выпустил всего три альбома. Зато уже замечен критиками Pitchfork, RA и Bandcamp.

• NUG – Bong Boat | Мутноватый эмбиент. Саундтрек для лаундж-зоны, в которой все немного тронулись умом от жары и влажности. Иногда через полупрозрачные текстуры прорывается ритм барабанов, но делает это лишь для того, чтобы снова уйти. Совместный релиз двух немецких авторов Florian T M Zeisig и Jordan Juras, изданный на лейбле любимого мной американского продюсера Huerco S.

• Deetron presents Soulmate – Drone | Швейцарский электронщик Deetron начал карьеру еще в 1990-х и до сих пор появляется на лучших фестивалях и лейблах. Его фирменный саунд – мелодичное техно. Но если речь заходит о сайд-проекте Deetron presents Soulmate, то в нем он уходит в более эмоциональное звучание. Конкретно этот мини-альбом – образец исполненной эйфории музыки. Звонкие ударные на 4/4, cэмплы пианино, несусветная радость.

• Владимир Дубышкин – Ivanovo Night Luxe | Ответ на вопрос, как выглядит самая востребованная танцевальная электроника от российских продюсеров. На своем дебютном альбоме тамбовец Дубышкин, собирающий огромные клубы по всему миру, устроил традиционную для него фантасмагорию, скажем, вплел сэмплы гармони и хитов Boney M в борзое, экстраординарное техно.

• Various Artists – Lost Paradise: Blissed Out Breakbeat Hardcore 1991-94 | Компиляция архивной электроники, которую хвалили многие издания. Восемь брейкбит-хардкор-треков от признанных британских музыкантов, все записаны в золотую эпоху рейва (91-94). Прежде всего, компиляция подчеркивает, что брейкбит-хардкор — жанр широкий и бывает разным, в том числе интеллигентным и вдумчивым.

О том, чем запомнился Outline 2024 (или как московское веселье пошло лесом):

Сзади парковка, впереди лес, через который пролегает тропка на электронный фестиваль Outline, что устраивают около Талдома, в 100км от столицы. Над тропкой горят огни. По тропке плывут фигуры. «У тебя, кстати, есть права?», - спрашивает один голос. «Какие у меня права, я черная женщина», - усмехается второй. Поднимаю глаза. Действительно черная женщина. Все идут к фестивалю, где давно гремят саундсистемы, но здесь, перед входом в лес, практически полная тишина. Практически – потому что слышны диалоги. А еще, если замереть, слышен еле заметный, но устойчивый звон. Словно в небе вибрирует гонг. Видимо, какая-то инсталляция.

Иду мимо кочек, пней и тумана. Навстречу по тропке люди. Сначала с неприятными лицами. Потом с приятными. Дальше – с очень приятными. Давно таких приятных лиц не видел. Через 20 минут оказываюсь у проходной. Кругом охранники: здравствуйте, раздвиньте руки, раздвиньте ноги, бутылочки оставляем. Веселье проходит в недостроенном детском лагере, работа над ним замерла в 70-х и здания кинули на этапе каркасов. Теперь их оживили для фестиваля. Не отдохнули дети – отдохнут любители яркого досуга в темных местах.

И вперед, и вперед по бетонной дорожке, на так называемый Мейн, слушать одну из лучших диджеек страны – Errortica. Но при входе на Мейн давка, на лестнице тоже давка, в самом зале давка. Нет, не будем слушать одну из лучших диджеек, валим.

Лес вокруг заполнен инсталляциями. Вот огромный 7-метровый гамак, вот светящаяся колонна, а вот старый телефонный автомат, люди даже пытаются по нему пообщаться: «Алло, это кто? Тоже человек с фестиваля, но в другой будке? Давай встретимся у чайной. Ну давай же, - долго уговаривает чувак, - Обещаешь? Точно? Ну супер», - вешает трубку и довольный идет в противоположную от чайной сторону.

Выдвигаюсь на лайв итальянца Gaja, говорят, это что-то быстрое. И правильно говорят. Час проходит под бодрое техно свыше 160bpm. Суровое, но с прекрасным балансом драматургии. Звук на уровне. За такой концерт, в принципе, можно все простить. Бегу дальше сквозь теплую ночь. Вот человек с волчьей мордой, вот кто-то целуется верхом на белом единороге, вот группа голых людей в цепях и коже. Похоже, что Outline – редкий клочок земли, на котором наш человек может чувствовать себя свободно. Чудесный край. Московское веселье, каким оно было когда-то давно. Конечно, есть куча минусов – проблемы со связью, еще беда с туалетами, которая решается всеми с помощью кустиков, еще повсеместная реклама... Зато есть свобода и хорошая музыка.

Иду на так называемый Вудз, где играет румын Piticu. Играет, кстати, не ахти как, но танцующим весело. Лица их светятся. В темноте мигают цветные фигурки птиц. После сета многие сдаются, а я не ленивый, иду дальше (на самом деле очень ленивый, просто хочу еще слушать зарубежных гостей). Но тут память изменяет – с кем-то болтаю, куда-то карабкаюсь, что-то пью. Прихожу в себя к вечеру. На концерте Хаски. Рэпер выступает на сцене внутри циркового шатра, который хищно ухмыляется рядом острых флажков. Будто декорация к фильму ужасов. Хаски завораживает своим грувом. Он увлеченно коверкает слова, одни и те же фразы звучат по-разному: то «вижу страсть», то «ненавижу власть». Оказывается, и это в лесу можно. Народ пускается в остервенелую пляску. С точки зрения программирования фестивалю есть что улучшить, но сейчас все идеально – и музыкант, и место, и время.

Ошарашенный мощью постановки, бреду мимо Мейна, мимо какого-то танцевального перформанса, мимо сцены Вудз. Так сказать, по следам впечатлений. Хочется насладиться свободой еще раз. Ведь фестиваль кончится и снова начнутся охранники, менты, серьезные люди в общественном транспорте. К тому же трудно представить, как будет выглядеть Outline через год – его может испортить масштабирование и прочие обстоятельства. Но сейчас об этом думать необязательно. Пока есть силы – вперед по бетонной дорожке на сцены с хорошим звуком и музыкой. К людям, которые делают, что хотят. К свободе, которая возможна только в ночном лесу.

Зачем жечь миллион фунтов в камине или в чем прикол классиков электроники – британского дуэта KLF:

Ровно 30 лет назад, в августе 1994-го, участники группы KLF сняли со своего счета £1 млн (118 млн рублей по нынешнему курсу), уплыли на небольшой остров и сожгли чемоданы наличных в камине прибрежного дома. Они не оповестили прессу о том, что собираются делать, а по возвращению не объяснили, какие смыслы закладывали в свой номер. Но смыслы можно уловить, пробежавшись по истории группы, которая запомнились не только яркими выходками, но и, как минимум, тем, что способствовала росту эпидемии сэмлирования и придумала эмбиент-хаус.

К слову сказать, в первый год жизни этот дуэт Билла Драммонда и Джимми Коти носил заковыристое название Justified Ancients of Mu Mu (Оправданные Древние Му Му), заимствованное из постмодернистского романа. Там им обозначали группу приспешников хаоса. Так или иначе, первым релизом дуэта был скандальный трек All You Need Is Love от 1987-го. Создавая его, они без спроса сэмплировали массу поп-музыки: от Beatles до Run-D.M.C. и Beastie Boys. Журналисты назвали композицию «первым синглом, который реалистично передает социальный и музыкальный климат конца 80-х». Правда, суд постановил уничтожить пластинки за нарушение копирайта, но их к тому моменту уже раскупили.

Следом дуэт выпустил целый альбом, напичканный сэмплами хитов, скажем, песен группы ABBA. За это их опять засудили. Но группа опередила приставов и сожгла пластинки самостоятельно. Причем сделала это на родине ABBA. В Стокгольме. Пламя поедало винил, но необратимые процессы уже были запущены: творческий метод неочищенного сэмплирования, до того в основном распространенный в хип-хопе, стал куда популярней. Электронщики все чаше сэмплировали хиты – им показали, как из ветхой коммерческой музыки делать современную.

После этого дуэт принялся менять названия, выпускать один сингл за другим и в 1988-м, уже как KLF, представил трек What Time Is Love, залетевший в хит-парады по всему миру. Он же считается предвестником волны британского рейва. Что касается аббревиатуры KLF, то обозначала она Kopyright Liberation Front (Освободительный фронт копирайта).

К тому моменту главной характеристикой дуэта (помимо попытки саботировать всю индустрию звукозаписи) была удивительная резкость саунда. Тем не менее в 1990-м они выпустили тишайший пасторальный альбом Chill Out – коллаж из полевых записей, гула синтезатора, голосов, тувинского пения, ну и сэмплов Fleetwood Mac, Элвиса, Pink Floyd... Дуэт переосмыслил эмбиент, представления о котором не менялись с момента выхода первых пластинок Брайана Ино в конце 70-х. Свежее направление назвали эмбиент-хаусом, от убаюкивающего эмбиента оно отличалось большей диссоциативностью, обилием разных звучков и кое-какой перкуссией.

В итоге KLF вывернули наизнанку притягательную доступность поп-музыки. Умудрились сплести из ее кусочков и резкие бэнгеры, и мягкую психоделию. Создав еще несколько хитов, Билл и Джимми наигрались и 1992 году объявили о роспуске группы, а вдобавок уничтожили свой музыкальный каталог, так что большинства треков все еще нет на стримингах. Тем не менее, за 5 лет творческой деятельности Билл и Джимми заработали состояние.

И вот, в 1994-м, они уплыли на островок и сожгли £1 млн, снимая происходящее на камеру, а по возвращению молча показали публике видео. Та захотела их порвать. В эпоху, когда деньги стали коллективным смыслом существования, нашим богом, в моменте жест KLF был не понят. Но позже арт-критики заговорили о том, что, жертвуя своим миллионом KLF хотели дать надежду всем, кто унывает из-за чудовищной силы денег, превращающей талантливых художников в сволочей. Они намекнули, что, даже будучи звездами, можно отрицать единственный способ рынка классифицировать искусство и задумываться, следует ли вообще приравнивать коммерческих успех к творческому. Не говоря о том, что это пример сопротивления силе, вынуждающей людей убивать, предавать и разжигать войны. Пожалуй, сегодня довольно ясно, что 30 лет назад KLF подкинули дров в огонь нужной дискуссии.

Издание Resident Advisor опубликовало колонку уважаемого критика Кирана Пресс-Рейнольдса, в которой тот утверждает, что лидеры западной электронной сцены тормозят развитие новых жанров. По его словам, вместо инноваций индустрия консервативно воспроизводит одно и то же звучание. Из-за этого престижные фестивали превращаются в ночь сурка, в которой участвуют одни и те же продюсеры хауса, техно, транса и драм-н-бейса.

«Глядя на лайн-апы сегодняшних фестивалей, которые могли быть возможны и 10 лет назад, нельзя догадаться, что прямо сейчас танцевальную музыку разрывает от новых направлений вроде танзанийского singeli и бразильского байле фанка, krushclub и клубно-звучащего гиперпопа, sextrance и современного джерси клаба. Эти направления фактически отсутствуют на европейской и американской сцене», – пишет Пресс-Рейнольдс. Не могу сказать, что полностью согласен, хотя бы потому что гиперпоп проекты вроде 100 gecs все-таки попадают в эфиры Boiler Room. Но направление мысли увлекательное, а к аргументам стоит прислушаться.

Для начала – в качестве примеров того, как нужно реагировать на инновации – Рейнольдс предлагает взглянуть на рэп-фестивали, организаторы которых не занимаются так называемым гейткипингом и рады новому. Поэтому на афишах наряду с известными именами Playboi Carti и Chief Keef присутствуют персонажи вроде юного Lazer Dim 700, трэп которого звучит так будто его разогрели в микроволновке. Само собой, на электронном Dekmantel такого гостеприимства не встретишь.

Но дело не только в фестивалях. О новых жанрах мало пишут в медиа, а лейблы не хотят выпускать их пионеров. Получается, что западная индустрия электроники – некогда самая футуристичная – стала медленной, неповоротливой и не хочет реагировать на передовой саунд, возникающих в разных уголках мира. Лучше всего это заметно по реакции ЕС и США на бразильский байле фанк. На родине его продюсеры давно стали звездами и собирают миллионы прослушиваний, делают вирусные Тик-Токи, а один попал на стартовую страницу все того же Resident Advisor. Но звать таких звезд с шоу и печатать их на Западе никто не торопится, хотя именно за счет бейле фанка и его поджанров в электронике виднеются новые горизонты.

Опрошенные Рейнольдсом лейбл-менеджеры сообщили, что западной публике нужно время, чтобы привыкнуть к новым звукам. Пока она не готова. Хотя бы судя по тому, что недавняя компиляция бейле фанка от влиятельного NTS-радио не всколыхнула интереса к жанру.

Кстати, единственный лейбл, периодически выпускающий бейле фанк, на который обращает внимание западная пресса - Nyege Nyege Tapes. Также через него остальной мир узнает о происходящем с электроникой в Уганде, Мали, Мадагаскаре и прочих экзотических местах.

Внимание к другим институциям пока на поверхностном уровне. Даже авторы авангардного журнала The Wire не торопятся вникать, скажем, в новую электронику Танзании. Да и букеры популярных фестивалей (Tomorrowland, Ultra) стараются организовать посетителям предсказуемый, понятный рейв-опыт. Не хотят рисковать деньгами и представлять жанры, по сравнению с которыми габбер прозвучит седативно. Поэтому пионеры малоисследованных направлений, скажем, “онлайн-джампстайла” продолжают жить в Тик-Токе и Soundcloud. Кстати, этот последний тезис Киран подкрепил ссылкой на вирусный трек русского проекта vyrval.

Что забавно: самым ярким примером “замалчивания” новых жанров критик назвал отношение прессы к дико популярному в РФ фонку: «Саунд современного фонка вращается вокруг рэп-битов с металлическим привкусом и басами, выкрученными за границы бытия – это как техно после года в тренажерном зале – пишет Рейнольдс, – В Восточной Европе это базовая музыка для вечеринок (…) Но, несмотря на популярность фонка, его волшебников не встретишь на Dekmantel, а их историй не найти в блогах». Писал ли сам Пресс-Рейнольдс раньше о фонке – не знаю, врать не буду. Но у нас о нем написано достаточно.

На минувшем фестивале «Сигнал» в Николо-Ленивце охранники до смерти избили человека. Очень много вопросов к организаторам. Все подробности собраны тут.

О том, какие тексты канала прочитать, чтобы понять тренды электронной сцены:

• Как техно уходит из андеграунда в мейнстрим, а мейнстрим приходит в бастионы техно-музыки

• Почему звездные диджеи больше не хотят диджеить

• Как техно, рейв и танцевальная музыка становятся плохими символами протеста

• Зачем Западная индустрия тормозит развитие новых электронных жанров

• Как конфликт России и Запада изолирует российскую электронику

• Почему имидж диджеев и продюсеров становится не менее важен, чем их музыка

Добрый день (перетекающий в не менее добрый вечер). Обращаю ваше внимание, что достойнейшая контора парусного спорта «Сила Ветра» запускает 6-дневный фестиваль приятной музыкальной нагрузки. Обеспечат эту нагрузку два десятка диджеев, которые будут ежедневно (начиная с сегодня) выходить в эфир с просторов природного резервата Строгинская пойма. Расписание ищите здесь. Поиграю и я. В четверг, в 17.00.

Таким образом, вас ждет серия закатных дж-сетов на фоне большой воды. С одной стороны ничего сенсационного, но с другой, что еще нужно для счастья мудрому человеку кроме водной глади и приятной музыки? С теми, кто подключится к трансляции – увидимся в эфире, а с теми, кто приедет к воде – у нее и под небом.

О том, почему новая документалка об отце эмбиента – Брайане Ино – имеет миллиарды сюжетных линий:

В 1975-м юный британец Брайан Ино и его товарищ по учебе, художник Петер Шмидт, придумали карточный набор «Обходные стратегии». Суть была в том, чтобы собрать сотню коротких правил, которые помогают творцам преодолеть ступор. На лицевой стороне каждой карты значилось напутствие вроде «Прими свою ошибку за скрытое намерение»; «О чем ты действительно сегодня думаешь? Используй это»; «Повторение — тоже форма изменения». Получился набор шаблонов по нешаблонному мышлению, то есть крайне характерный для Ино прием. Ведь гений Брайана в том, что он придумал записывать альбомы с помощью оригинальных систем.

Да-да, человек, разработавший понятие эмбиент-музыки, насоздававший новаторских работ и спродюсировавший кучу знаковых альбомов, скажем, релизы Дэвида Боуи, Talking Heads и Devo, обожал генерировать искусство набором правил. «Любые ограничения являются частью каркаса, на котором вы создаете композицию. В том числе каркасом служит любая некомпетентность», — объяснял он прессе.

Своей некомпетентности Брайан особо не стеснялся. Выходец из семьи бедного почтальона, бесплатно попавший в арт-школу, он не имел музыкальных навыков, но с радостью участвовал в разных группах. К 1970-му Ино попал в коллектив Roxy Music, двигавший глэм-рок в сторону постмодерна. На сцене Ино наобум крутил ручки забавного синтезатора, наводя такого гула, что глэм-рок обретал ни на что не похожий оттенок и уже спустя пару лет у звучания появилась куча последователей. При этом Ино увлекался идеями авангардистов (Рейха, Кейджа), экспериментировал с пленочной записью и очень экспрессивно одевался, чем бесил лидера коллектива Брайана Ферри. Так что, выпустив c Roxy Music две пластинки, он начал сольную карьеру.

Так вот, слова для первых альбомов Брайан сгенерировал с помощью вырезок из своих блокнотов, а уже на третьей по счету работе, Another Green World (1975), применил метод случайной генерации к мелодии — попросил группу музыкантов наиграть разных пассажей, отталкиваясь при выборе нот от случайных чисел (из-за чего один гордый гитарист швырнул в него банкой пива). Сам же Ино к инструментам не притронулся. Да, надо сказать, что в звучании Another Green World проявилось желание Брайана уйти от рока к более разреженной музыке, скорее похожей на звуковые ландшафты, чем на законченные композиции. Это важный нюанс.

В том же 1975-м Ино записал легендарную пластинку Discreet Music, задействовав кольцо из пяти устройств. Причем он только и успел, что скоммутировать технику и нажать две клавиши – дальше зазвонил телефон, Брайан полчаса разговаривал и не слышал, как гул синтезатора расходится по системе. Так появился один из важнейших эмбиент-релизов 20 века. К слову, движение Ино к музыке без ритма было обусловлено тем, что в 1975-м он попал в аварию и долго лежал в больнице, врачи которой ставили еле-слышимые арфовые мелодии. Так у Брайана зародилась концепция эмбиента — спокойной музыки, создававшей фон для размышлений, то есть функционального искусства. Полезное дело, да и записывать нетрудно.

Конечно, со временем Брайан научился играть на многих инструментах, но еще лет тридцать исследовал эмбиент и генеративное искусство. Ино нравилось придавать творческой мысли движение, а дальше наблюдать куда она катиться. Но проделать это с кино долго не получалось.

И вот, в середине 2024-го, вышла посвященная ему документалка Eno, созданная с помощью программы, которая сгенерировала 52 квинтиллиона (1 квантиллион = миллиард миллиардов) сюжетных линий. Перемешивая и видоизменяя около 30 часов свежих интервью и 500 часов хроники из архива Брайана, киношники получили динамический фильм, который никогда не примет одну и ту же форму. Что было единственным форматом, на который согласился Ино. Видимо, в очередной раз хотел показать, что случай и система могут заменить вдохновение. И если ингредиенты подобраны правильно – дать удивительный результат.

Нашли что-то полезное? Подписывайтесь

О том, как выпущенный без стримингов и промо альбом Diamond Jubilee гитариста Cindy Lee напомнил миру, что успеха можно достичь, забив на все правила:

Если природу триумфа Diamond Jubilee попробовать описать в трех словах, то лучше всего подойдет: вопреки всем обстоятельствам. Альбом был выложен на Youtube, как единая 2-часовая колбаса звука, без промо, поддержки лейблов и даже анонсов в соцсетях. К слову, соцсетей у его автора, 38-летнего канадца Патрика Флегеля (он же Cindy Lee), вообще нет. Но за лето его работа набрала больше миллиона прослушиваний. Редакция Pitchfork поставила ей высочайший балл среди всех отмеченных ей релизов за последние 4 года, билеты на тур Флегеля по 27 городам раскупили, а еще альбом попал в шорт-лист престижной награды Polaris Music Prize.

И это при том, что звучит Diamond Jubilee архаично – включив его, вы будто настраиваетесь на вещание потусторонней рок-радиостанции. Или даже нескольких разных станций, потому что в саунде есть и классический рок, и психоделик-диско, и туманный синти-поп. Если что и объединяет песни Diamond Jubilee – это высокая лиричность, обычно свойственная поп-музыке. Тут стоит уточнить, что проект Cindy Lee, от имени которого выпущен альбом – не первое детище Патрика Флегеля, и звучание работы ощутимо выбивается из его дискографии.

Изначально Флегель прославился как создатель канадской пост-панк группы Women, состоявшей, ироничным образом, из четырех парней. За свое недолгое существование (2007-2011) они выпустили два альбома, полных диссонирующих, но вместе с тем тонких песен, которые журналисты сравнили с мрачноватой андеграундной гитарной музыкой 1980-х. Звучание Women оказало свое влияние на западный независимый рок, но из-за нескольких драк на сцене и внезапной смерти одного из участников проект распался. После этого Флегель работал с разными группами, а кроме того, внезапно примерил на себя образ дрэг-перформера. То есть стал наряжаться в женскую одежду и развлекать публику танцами в клубах родной Канады.

И вот, в 2017 году, Флегель соединил образ дрэг-королевы с музыкальным творчеством, запустив сольный проект Cindy Lee. Первые релизы вышли шумными, психоделичными, но не лишенными красивых аллюзий на поп-мелодии 1960-х. На концертах Патрик надевал синий парик, красился, носил высокие ботинки а-ля Нэнси Синатра и виртуозно играл на гитаре. Как писали критики NPR, в наши дни редко встретишь музыканта, который обладает столь же высоким мастерством, как Патрик Флегель, и при этом не претендует ни на коммерческий успех, ни на чопорную респектабельность. По словам самого Патрика, для него главное в творчестве – возможность выражаться именно так, как он хочет. И до недавнего времени он делал это через музыку, в которой нойз доминирует над гармонией.

Но в 2024-м Флегель вильнул в сторону гармонии, выпустив Diamond Jubilee. Все песни на альбоме посвящены расставанию, но звучание у них теплое и даже притягательное. Создается впечатление, что одинокие лунные ночи, смирение с тоской, поиск новых смыслов – для Патрика не менее романтичны, чем сама любовь. Многие вокальные партии на Diamond Jubilee записаны так, будто это альбом таинственной женской рок-группы из прошлого. Но даже в самых необычных своих проявлениях композиции сохраняют легкое очарование поп-музыки.

Сложно сказать, надеялся ли Флегель таким образом прорваться к широкой аудитории. Ведь если его предыдущие альбомы выходили при поддержке лейблов и появлялись на стримингах, то этот выложен в сеть так, как выкладывают видео с провинциальной свадьбы. То есть просто закинут на видео-хостинг. Кстати, правды ради, послушать его можно и в ВК, но, само собой, залит он туда нелегально. Что же касается странной механики выпуска, то ее, конечно, не стоит расценивать как визионерский ход. Вряд ли будущее музыки за такими релизами. Скорее это просто смелая выходка, которая напоминает, что заниматься искусством можно так, как вам нравится. И порой результат будет приятно удивлять.

Издание Bloomberg опубликовало колонку о кризисе берлинской клубной сцены. Серьезные проблемы затронут 67% заведений. Сразу отмечу, что медиа такого уровня редко обращают внимание на экономику клубов и обоснования для негативных прогнозов у них не надуманные.

Упадку мировой столицы тусовок способствует несколько факторов. Во-первых, уровень туристической посещаемости Берлина так и не вернулся к допандемийным значениям. «Сразу после локдауна нас захлестнул вал посетителей, но затем сюда стали выбираться все реже», — заявил председатель совета Clubcommission, представляющего интересы местных клубов. Если судить о ситуации по цифрам, то в прошлом году берлинские аэропорты приняли на 45% меньше пассажиров, чем в 2019-м – то есть 23 миллиона против 35,6. Отчасти это обусловлено тем, что лоукостеры теперь реже летают в Германию из-за растущих налогов. Чуть меньший спад зафиксирован в уровне брони размещения.

Во-вторых, клубы выдавливает из города взрывной рост арендных ставок. Владельцы заведений не привыкли к высоким ценникам. Дело в том, что почти три десятилетия и коммерческие, и некоммерческие помещения были очень доступными, ведь после падения берлинской стены в 1989-м появилось много пустых домов. Но за последние пять лет стоимость квадратного метра в старом фонде выросла с €9,4 до €13,8/квадрат, а в новом с €11,6 до €19,5/квадрат. В частности, повышение ставки привело к тому, что два культовых места – Watergate и Wilde Renate – уже объявили о скором закрытии. Еще две трети клубов оценивают свои перспективы, как «плохие» или «очень плохие», и признаются, что выручка в этом году, по сравнению с 2023-м, снизилась на 10% и более. В то же время власти Берлина готовятся одобрить расширение автобана A100, что будет равносильно массовому сносу домов и удорожанию аренды.

Дополнительно ситуацию усугубляет инфляция, из-за которой ночная жизнь стала менее доступной для молодых берлинцев – цены растут и на входные билеты, и на выпивку, и на еду (стоимость кебаба в городе за 5 лет увеличилась с €3,8 до €7). К тому же новое поколение немцев старается реже пить и не тратится на алкоголь.

Существующих у клубов привилегий для предотвращения кризиса будет мало. Ни статус «культурных институций», который с 2021-го берлинские ночные заведения носят наравне с театрами и музеями, ни признание локальной техно-сцены культурным наследием UNESCO не дают скидок на арендную плату.

Авторы Bloomberg считают: чтобы избежать каскадного закрытия клубов от их владельцев потребуется гибкость и креативное мышление, а от государства – субсидии. Но пока власти бездействуют. «Берлин не должен игнорировать тяжелое положение отрасли, которая ежегодно генерирует местной экономике дополнительные €1,5 миллиарда (157 миллиардов рублей), включая доходы перевозчиков, отелей, общепита и других сфер», — сказано в тексте.

Есть и хорошие новости — легендарный «Бергхайн» в безопасности. Аренду заведение не платит, его владельцы приобрели здание за €1,5 млн больше десяти лет назад, еще до начала бума на берлинскую недвижимость. За последние пять лет убыточным у «Бергхайна» был только один год – 2021-й – а чистая прибыль за это время превысила $5 миллионов (464 миллиона рублей). Судя по трудностям конкурентов, очередь к его дверям станет еще длинней, а фейсконтроль, который не прошел Илон Маск, еще жестче.

Нашли для себя что-то полезное? Подписывайтесь

Пошла романтика! В это воскресенье сыграю на последнем дне плаваний «Kuznya Cruise Москва». Корабль отойдет от Фрунзенского причала в 17:15, чтобы два часа скользить по реке мимо туманностей и ландшафтов города. В салоне судна – похожем на мистический ресторан – будут гореть приглушенные огни, плавно покачиваться бархатные шторы и болтать пассажиры. Тем временем из колонок польется седативный рок, лефтфилд-поп и легкая электроника. В общем, гостей ждет романтика чистой воды.

Первым трем подписчикам, которые кинут в комменты свою самую обожаемую песню о любви – дарю два билета. Отходит корабль, как и обычно, ровно по расписанию. Но в последний раз: https://cruise2.ru/

Как утверждают медики, звучание обычных динамиков значительно хуже сказывается на слухе, чем звук качественной аппаратуры. Больше того, высококлассные динамики тренируют уши различать малейшие шумы. Но где найти этот качественных звук?

Если с 18 до 20 октября вы в Москве, то самую крутую технику можно оценить на Hi-Fi&High End Show. Вы наглядно поймете, в чем разница между рядовыми Apple AirPods и выдающимися Audeze LCD-2 Classic – мечтой аудиофилов. Кроме того, сможете изучить возможности передовых колонок, усилителей, вертушек и звукоснимателей от сотни разных брендов.

Еще организаторы обещают много лекций, в частности, выступит один из героев андеграунда, Михаил Кучеренко, который открыл первый настоящий аудио салон России – «Пурпурный Легион». Кстати, на базе этого предприятия в 90-х работал лейбл Purple Legion, выпускавший треки пионеров российской электроники.

Двери Hi-Fi&High End Show будут открыты с 10 утра и до вечера. В довесок к озвученной программе шоу посетит немало хороших спикеров. Приходите и вы: https://clck.ru/3DuHZs

#промо
erid: CQH36pWzJqDgJP7dzRL1hUhFHSBPWwAQpBrZ2LPQ59QuaM

Как четыре работника почты записали трек, изменивший звучание хауса, или история композиции Move Your Body:

В далеком 1983-м, когда широкая публика понятия не имела что такое танцевальная электроника, чикагский почтальон Маршал Джефферсон волей случая попал на хаус-вечеринку: «У нас в отделении работала девушка, которая безумно одевалась и красила волосы. И как-то она сказала, что идет слушать некую “хаус музыку”. Я отправился с ней и впервые почувствовал, как бас может физически сдвигать тебя с места».

Если до этого Джефферсон с удовольствием слушал рок – Black Sabbath, Led Zeppelin, Deep Purple – то после знакомства с хаусом он и еще трое парней из его отделения US Postal Service подсели на ритмичную электронику. За неделю они тратили на записи по $400. Заступая на ночную смену – с 12 до 8 утра – они включали кассеты легендарного диджей-коллектива Hot Mix 5. Кстати, влияние творчества Hot Mix 5 отмечала масса знаковых электронщиков: от Ларри Херда и Деррика Мэя до Moodyman и Green Velvet.

Так вот, почтальоны настолько вошли во вкус, что сами начали записывать миксы. А в 1985-м Джефферсон неожиданного для самого себя закупился электронными инструментами:

«Продавец в музыкальном магазине показал секвенсор и заявил: “С этой штукой ты будешь играть на пианино лучше Стиви Уандера”. Друг, который тогда со мной был, послал его куда подальше с такими прогнозами. Но я поверил и решил купить секвенсор, - вспоминал Джефферсон, - Потом продавец сказал, что мне нужны клавиши, потому что глупо тратиться на секвенсор и работать без клавиш. Пришлось взять и клавиши. Тогда продавец заявил, что мне не к чему секвенсор и клавиши, если я не куплю драм-машинку. Приобрел и ее. Причем все это было в кредит».

Вечером того же дня к нему зашли друзья: «Ты что собрался делать с кучей оборудования?! Ты же вообще играть не умеешь!». Но упрямый Джефферсон не обиделся и начал записывать хаус. И вскоре ему в голову пришел весьма оригинальный ход. Впервые в истории жанра он решил использовать в аранжировке звуки пианино. Еще по замыслу требовался вокал и бэк-вокал, а нанять музыкантов Джефферсон не мог, так что просто позвал коллег с почты. Так, четверо работников US Postal Service за день записали композицию Move Your Body, которая потом ни раз попадала в списки главных танцевальных треков всех времен.

Впрочем, изначально коллегам Джефферсона не особого понравился трек: «Только не ставь его, пожалуйста, никому. Надо все переделать», - говорили они. Но автор хотел выпустить композицию именно так, как ее записали. Правда, сделать это оказалось непросто — основатели главного чикагского хаус-лейбла Trax Records, к которым он обратился, отнеслись к работе со скепсисом. Им не понравились звуки пианино. Тут, к счастью Джефферсона, пленки с Move your Body попали к диджеям, те опробовали их в деле и трек так зашел публике, что она скандалила, если его не ставили на вечеринке. В итоге боссы Trax Records не стали игнорировать возможность хорошенько заработать на этой записи.

К 1986-му, когда Move your Body наконец появился на виниле, люди уже напевали его на улицах Нью-Йорка и Лос-Анжелеса. А с выходом пластинки трек стал гимном чикагской электроники. Оказалось, что звуки пианино и хаус подходят друг другу, как нельзя лучше. За 40-летнюю историю трека Move Your Body его сэмплировали десятки известных музыкантов: от Канье Уэста и Black Eyed Peace до Лизы Монеточки на ее последнем альбоме. Не говоря уже об электронных продюсерах. В общем, не зря Джефферсон в молодости кредитнулся на оборудование.

Танцы внутри атомной электростанции, 1997-й год. Кадр из архива директора фестиваля «Казантип» Никиты Маршунка специально для канала «Гоша на Дискотеке».

Событие проходило внутри АЭС на берегу Азовского моря третий год и собрало около 5 тысяч человек. Все задействованные диджеи и музыканты были так увлечены проектом, что выступали бесплатно. Сцена в АЭС существовала вплоть до 2000-го, когда «Казантип» под давлением властей переехал на юг Крымского полуострова – к побережью Черного моря.

За более чем 20-летнюю историю фестиваля на нем отыграла куча российский и зарубежных звезд, включая Marcel Dettmann, Ellen Allien, Rhadoo, Ricardo Villalobos, Sonja Moonear. Если вы опытный человек, застали «Казантип» и бывали на нем – делитесь воспоминаниями в комментах.

О том, как российская электроника изменилась за первую половину 2020-х годов:

«Да знаю я вашу танцевальную музыку. Владимира Дубышкина – это большой техно-продюсер… Знаю Липелиса, у него классные эдиты», – говорит 27-летний диджей Archie, вращая в руках бутылку вишневой колы. Он заведует букингом одного из самых известных клубов Азии – индонезийского Klymax – на заднем дворе которого мы и находимся. В ближайшие месяцы тут выступят Overmono, Jamie XX, Axel Boman и немало других звезд.

«А, еще знаю Кравиц», – добавляет Archie. Сидящие рядом диджеи из Филиппин и Таиланда одобрительно кивают. Все они дружелюбно среагировали на вопрос об известных российских электронщиках, заданный в четыре утра. Но не назвали ни одного имени, которое не могли бы озвучить, если бы наш разговор произошел еще пять лет назад. Как по мне, их видение близко к реальности – за первую половину 2020-х на глобальном уровне почти что не появилось новых российских имен. Конечно, три азиатских диггера – не самая репрезентативная выборка для валидации таких утверждений. Поэтому разберемся детальней.

Пять лет – это период, за который во многих сферах происходят ощутимые перемены. В этом смысле начало 2020-х явно не останется перед нами в долгу. Так вот, наблюдая за развитием российской электроники изнутри могло показаться, что в ней (вопреки обстоятельствам) шло восходящее движение. Отчасти это правда так. Но ощутимого рывка в качестве – такого, какой произошел в 2010-х годах – не было.

Судите сами, все по-настоящему значимые сегодня лейблы появились в прошлом десятилетии: «трип», system108, Resonance, Private Persons, «Гост Звук». Именно тогда начался взлет их представителей: Павел Миляков (Buttechno) отправился в первые туры по ЕС, а его релизы отмечал Pitchfork. Спросом пользовались выступления Забелина, который мелькал в эфирах Boiler Room и на страницах Resident Advisor. Скачка популярности достиг упомянутый Дубышкин. Да и вообще в 2010-х признания добилось большинство глобально известных продюсеров и диджеев: Нина Кравиц, Dasha Rush, Gesloten Cirkel, Geju, Nocow, OL, Kedr Livanskiy, Hmot, Филипп Горбачев, Simple Symmetry, Lipelis, Vlada, Денис Казначеев, Unbalance, Unbroken Dub, ну и Locked Club.

«А что в 2020-х не было новых взлетов?» – спросит иной читатель. Были, но их меньше. Явных успехов в России добился Biicla, а на международной сцене Perila, Maruwa и – с некоторой натяжкой – Soft Blade. С натяжкой, поскольку успех Soft Blade носит «цифровой характер». За 2024 год алгоритмы «Тик-тока» и стримингов разогнали ее прослушивания с десятков тысяч до миллионов. Выходит, артиста слушают глобально, но неосознанно – музыку автоматом подсовывает система.

По такой же схеме международная слава пришла к эмбиент-продюсеру Øneheart. Но открытая через «Тик-ток» аудитория редко проявляет серьезный интерес к творчеству музыкантов. Скажем, если Øneheart даст сольный концерт в Париже, то вряд ли соберет пару сотен фанатов. Тем временем лайвы Дубышкина, которого на стримингах слушают в десятки раз меньше, собирают полные ангары и клубы.

Но вернемся к теме. Если в развитии нашей электроники и случилось что-то выдающееся, то это размах ее популярности внутри самой России. Помимо того, что число нишевых лейблов вышло на исторический максимум, пополнившись объединениями вроде Nedostupnostь, Mestnost и Jadder - электроника в очередной раз ушла в мейнстрим. Под прямую бочку сегодня читают рэперы и поп-исполнители. Почему это хорошо? Потому что развитие музыкальной культуры идет волнами и после выхода на народный уровень электроника еще с большей силой захлестнет андеграунд, где обычно и появляются ее новаторы. Все это можно проследить по истории развития сцены Англии, ну или США.

О чем это говорит? Хотя бы о том, что если через пять лет меня снова занесет в индонезийский клуб Klymax, то, рассуждая о наших электронщиках, его арт-директор назовет совсем другие имена. Да, за первую половину 2020-х рывка сцены не случилось, но нужный заряд набран. И впереди нас ждет нечто пугающе интересное.

Как известно, первый российский клуб появился весной 1990-го, когда 22-летний питерский художник Алексей Неаронов (он же Хаас) и его младший брат Андрей искали жилье. В результате поисков они отбили у бездомных заброшенную квартиру в смотрящем на реку старинном 4-этажном доме по адресу Фонтанка 145. Туда стали заглядывать их друзья-музыканты из группы «Кино», приносившие кассеты с немецким техно и американским эйсид-хаусом. Впрочем, и сам Алексей кое-что понимал в электронике — он успел походить по шведским клубам и даже сидел в местной тюрьме. В общем, умел тусоваться до упора.

Так в запущенном сквоте на Фонтанке появился танцпол, где впоследствии играл великий WestBam и тусовались Африка, Курехин и Тимур Новиков. С тех пор сменилось несколько эпох.

Сегодня, 15 ноября, в истории российской клубной жизни стартует новый этап. В столице открывается площадка TAU, концепция которой связана с историческим наследием завода ВНИИМЕТМАШ им. Целикова. Все начнется с закрытой вечеринки, где отыграет изобретатель того самого эйсид-хауса — американец DJ Pierre, а еще британский хаус-мастодонт Mark Knight. Ну а завтра, 16 ноября, выступят звезды российской альтернативной сцены: Антоха МС, Лауд и другие. Попасть на первый день можно по спискам и через розыгрыши в тг-каналах. На второй — бесплатно по регистрации.

О том, как превратить магазинчик винила в ключевой электронный лейбл ЕС или история немецкого Kompakt:

Начало 1980-х. Деревня на юго-востоке Германии. Белобрысый 12-летний Михаэль Майер перебирает во дворе ящик кассет и случайно находит релиз с итало-диско от Mr. Flagio.

«Я включил пленку и сразу ощутил заряд энергии. Звучавший трек Take a Chance очень мне полюбился. Так все и началось», – вспоминал Майер. В дальнейшем он стал одним из основателей лейбла Kompakt, который помог техно-музыке стать по-настоящему глобальной, взрастив в ней особое поп-звучание. Лейбл выпускал невероятные хиты вроде So Weit Wie Noch Nie и печатал престижные сборники, участвовать в которых хотели и герои андеграунда, скажем, Матиас Агуайо, и поп-звезды калибра Gotye. А вникнуть в феномен Kompakt можно через историю самого Майера.

Зафанатев в 80-х от итало-диско юный Михаэль приобрел оборудование для передвижной дискотеки. Вскоре о его вечеринках знали во множестве деревенек юго-востока Германии. Затем энергичного Майера затянул большой город – в 20 лет он стал жителем дружелюбного к новым диджеям Кёльна. Правда, публика местных клубов требовала хип-хопа, а не электроники. Но Майер собрался привить ей новые вкусы.

В 1993-м в поисках близких по духу людей он заглянул в новый виниловый магазинчик Delerium. Перебрав ящик музыки, Майер вслух пожаловался на жидкий ассортимент. Тогда владельцы – 30-летние музыканты Вольфганг Фогт, Йорг Бургер и Ингмар Кох – шутки ради спросили не хотел бы Михаэль закупиться пластинками сам. К общему удивлению, он не только согласился, но и вложил в это дело свое наследство. Так Майер вместе с партнерами стал торговать релизами, устраивать вечеринки и создал шесть лейблов. Электронная сцена Кёльна пошла в рост. В деятельности Майера и Фогта проявилось особое видение, но к 98-му они запустили столько разных инициатив, что нужно было их как-то оптимизировать. И все проекты объединили под брендом Kompakt.

Новый лейбл стал осмысленно транслировать звучание кёльнской тусовки, которое, в отличие от берлинского, переливалось легкостью, жизнерадостностью и минимализмом. Старт вышел резвым – за год с небольшим лейбл издал два десятка релизов. В конце 99-го Майер объединил ключевые треки на компиляции Total 1. Формат оказался таким востребованным, что Kompakt до сих пор ежегодно подводит итоги своей работы с помощью Total.

Видение Майера и Фогта разительно отличалось от философии лейблов Детройта, Лондона и остальной Германии. Они жили с техно в сердце и с поп-музыкой на уме, умело балансируя между этими двумя мирами. Концепция Kompakt оказалась «горячим пирожком» – работать с объединением хотели и молодые немцы вроде Sascha Funke и DJ Koze, и перспективный бразилец Ги Боратто, и россиянин Антон Кубиков, которому Kompakt помог стать первой звездой из московского андеграунда в ЕС. С 2000 по 2007 не было и месяца, чтобы лейбл не выдал классику электроники – это и Justus Köhncke c электро-треком Timecode, и Ги Боратто с минималом Arquipélago, или, скажем, композиция 17&4 самого Майера.

Продержавшись на пике 7 лет лейбл растерял актуальность и вошел в кризис. Правда, название Kompakt уже стало синонимом электроники из Кёльна, поскольку объединение так и не переехало из родного города, несмотря на ажиотаж вокруг Берлина. За время подъема Kompakt разжился 4-этажным зданием с магазином, офисом, студиями и резиденциями. Больше того, в уважении к лейблу расписалось большинство критиков, изданий и продюсеров, а верные слушатели всегда разбирали винилы. Так что, пережив спад, Фогт и Майер поняли, что просто могут работать в том же духе, а еще - благодаря наработанным связям - баловать публику релизами легенд электроники вроде The Orb и Лорана Гарнье.

Чем быстрей менялся мир, тем меньше Kompakt отклонялся от своей изначальной эстетики. Вот и этой осенью на его компиляциях появились треки, формат которых совпадает с тем, что лейбл проповедовал 15 лет назад. К сожалению, легендарная институция законсервировалась. Хотя, учитывая опасное непостоянство мира, это может быть не так уж и плохо.

Увидели что-то любопытное? Подписывайтесь

О лучшей электронике 2024-го. Год был щедрым на сильные релизы и представленный список — лишь малая часть того, что заслуживает внимания. Но именно эти работы удивили больше всего:

• Loidis – One Day | Сдержанность и высокий стиль. Американец Брайан Лидс, известный не только как продюсер ритмичной электроники Loidis, но и как эмбиент-музыкант Huerco S, соорудил утонченную и в то же время динамичную работу, которая раскрывает очарование минимал и даб-техно не хуже, чем картины Левитана – красоту российских пейзажей. Проще говоря, перед вами готовая классика.

• J. Albert – I want to be good so bad | Включая такую музыку, проваливаешься в досматривание прерванного и очень приятного сна. Альбом нью-йоркского продюсера Джей Альберта из абстрактных зарисовок и статических шумов с элементами техно. В принципе, ежегодно появляются тонны похожей музыки, но эта сразу выделяется. То ли общая интонация подобрана верно, то мелодические детали, то ли все и сразу.

• gum.mp3 – Black Life, Red Planet | Гуд вайбс онли. Веселая экспедиция от джангла к хаусу и обратно. По пути в облик танцевальных жанров закрадываются то блюз, то джаз, то хип-хоп. Пожалуй, так могло бы выглядеть совместное творчество 4Hero и Sun Ra, но факту это альбом молодого афроамериканского музыканта и диджея gum.mp3. Без сомнения, лучший из инновационных релизов года.

• Igor Dyachenko – Tracked |Таинственная, гриппозная электроакустика, вызывающая легкую измененность сознания. Сначала все элементы саунда кажутся привычными, но в итоге оборачиваются чем-то иным. Автор – российский продюсер Игорь Дьяченко, создающий музыку на пересечении электроники и саунд-арта. Помимо этого, Дьяченко работает над звуком для кино и рекламы. Ведет шоу на радио Sygma.

• Kangding Ray – Polar | Экспериментальное техно от ветерана французской сцены и любимца Бергхайна. За свою 20-летнюю карьеру Kangding Ray чаще всего выпускал музыку для танцпола, но в этот раз сместил фокус на материал для вдумчивого прослушивания. Результатом стал психоделичный, безупречно проработанный саунд, отсылающий к золотой эпохе лейбла Warp. Включайте погромче, ложитесь на диван и наслаждайтесь.

• MJ Guider – Youth and Beauty | Холодновато-призрачный колорит флейты на фоне бездонного баса. Артистка MJ Guider из Орегона играет на духовых большую часть жизни, но впервые подвергла звуки такой обработке, что их почти не узнать. Они становятся частью мрачноватой пьесы, в которой проступают то крики ночных мышей, то всплески моря, то шум тропиков.

• Priori – This but More | Многослойный и тонкий альбом канадского таланта Priori, за 6 лет записавшего более 20 релизов. Из всей этой массы новая работа – самая нестандартная. Если раньше автор сторонился дип-хауса, то здесь ныряет то в дэнс-поп, то в даунтемпо, то в днб. Кажется, Priori осознал, что любой звук – будь то вокал, перкуссия или хруст стекла – краска, с которой можно делать все что угодно.

• Skee Mask – ISS010 | Лучшее пиковое техно по мнению большинства критиков – в любви к ISS010 расписались Pitchfork, Quietus, RA и куча других изданий. Но привлекательность работы, к счастью, выходит далеко за рамки комплементов от прессы. Вообще, главное отличие электроники немца Skee Mask заключается в сочетании авангардности и доступности. Удачно соединить эти крайности пытаются тысячи музыкантов, получается у единиц.

• Buttechno – lost sounds | Псевдоним российского продюсера Buttechno, также издающегося под настоящим именем – Павел Миляков – сегодня редко встречается в российских блогах. И на то есть определенные этические основания. Но поскольку это топ электронной музыки, а не нравственности ее авторов, считаю важным упомянуть релиз Павла с акцентом на драм-н-бейс, пропитанный хриплыми шумами.

• James Devane – Searching | Ежик в цифровом тумане. Сумеречная электроника, в которой прослеживается какая-то блаженная сказочность. Полноформатная работа скромного, избегающего внимания музыканта из Сан-Франциско, который использует для записи собственный хитрый софт. На выходе получается музыка, соединившая в себе лучшее от эмбиента The Orb и хауса Moodyman.

Издание Harper’s Magazine выпустило расследование о том, как Spotify снижает выплаты роялти с помощью фейковых аккаунтов:

По данным журнала, десяток нанятых Spotify продакшн-компаний наполняют фоновой музыкой более 500 профилей несуществующих авторов. Созданный контент попадает в плейлисты и набирает миллионы прослушиваний: «Речь идет о производстве эмбиента, джаза, лоу-фай хип-хопа и классики, ротация которых обходится дешевле авторского материала. Цель проста: заработать больше, потратить меньше. Причем Spotify не только нанял продакшны, но и сформировал внутреннюю команду (StraP team), которая отвечает за дистрибуцию такого “творчества” на платформе».

Любопытно, что представители музыкальной индустрии уже больше 6 лет обвиняют Spotify в самостоятельном производстве «стоковой музыки», но стриминг утверждал, что это "не соответствует действительности".

Пресса же заметила, что доля известных авторов в топовых плейлистах Spotify за последние годы снизилась. Оттуда почти пропали композиции Брайана Ино, Джона Хопкинса, Моби и других всемирно известных продюсеров. Вместо них появились треки ноу-неймов, выпущенные на странных лейблах, к примеру, шведском Epidemic Sound. Одноименная компания производит фоновую музыку для озвучки коммерческих видео и ТВ-программ. Профили их авторов на Spotify заполнены фейковыми данными, а в сети отсутствует какая-либо информация о карьере.

Позже журналистам удалось раздобыть в Шведском международном обществе композиторов (аналог РАО) документы, согласно которым сотни популярных на Spotify авторов выкладывают музыку, записанную усилиями одних и тех же 10 музыкантов. Более того, журналистка Harper’s пообщалась с конкретным продюсером, который сочиняет треки под запрос продакшнов (отказываясь от авторских за $200 - $1,700/трек).

В итоге источники внутри Spotify подтвердили, что с 2017-го платформа развивает программу Perfect Fit Content (PFC), цель которой — увеличение маржинальности плейлистов за счет ротации наиболее выгодной музыки. В принципе, плейлисты и автоматические рекомендации — главный механизм стриминга для увеличения прослушиваний. Согласно данным Spotify, большая часть пользователей открывает их приложение в поисках саундтрека к рутине. Уборка под джаз, работа под лоу-фай. Мало кто проверяет автора музыки.

При этом плейлисты Spotify по-прежнему составляют не только алгоритмы, но и сотрудники сервиса. По информации Harper’s, еще до появления специального отдела (StraP team) рекомендации брать в ротацию материал PFC получали обычные редакторы. К слову, до закрытия российского Spotify в местной редакции работало 4 человека. Зарплата составляла около 160 000 рублей (по курсу до 2022 года — около $2,100). Главная цель заключалась в генерации популярных плейлистов. За 2 года команда создала десятки таких «продуктов» — это плейлисты phonk, «Хип-хоп пушка» и «Русские нулевые».

В результате запуска программы PFC настоящие музыканты стали получать меньше. Тем временем заработок одного продакшна, поставляющего IT-гиганту музыку, превышает $10 млн/год. И, если верить переписке сотрудников Spotify, попавшей в распоряжение Harper’s, компания планирует масштабировать PFC. Вот такие итоги года от шведского стриминга.

Узнали что-нибудь любопытное? Подписывайтесь