И один момент - вся история про переносы и мобильности принципиально анти-теоретическая, про наблюдение за руками практика и максимально образные описания. И здесь возникает огромная лакуна - текст по типу поста выше с точки зрения этой традиции предельно ученический и провинциальный, поскольку он пытается схватить то, у чего можно увидеть лишь следы, но не полностью явление. А текст претендует на знаточество, которого нет и быть не может - только отношения, субъективность и наблюдение
Моё нормальное состояние, спокойствие среди бурь и авралов. Но когда входишь в непривычные и кажущиеся высокими сферы, может сносить, особенно когда вокруг неблагополучно. Но входишь выходишь из этих сфер, потом снова заходишь и уже как-то перестаешь дёргаться, и возращаешься то, исходное состояние - внимательного наблюдения.
Спокойствие, только спокойствие - главная заповедь наблюдателя. Иначе ничего не поймёшь и не увидишь - только шум на радарах
Спокойствие, только спокойствие - главная заповедь наблюдателя. Иначе ничего не поймёшь и не увидишь - только шум на радарах
Forwarded from Пути России
Тема исследований бездомности стала значимой для журнала «Пути России» в этом году. Мы выпустили спецвыпуск, а после новогодних праздников начнем презентации номера, где будем дискутировать о статьях вместе с авторами и приглашенными экспертами. К примеру, антрополог Татьяна Крихтова отметила, что в выпуске акцент делается на бездомности в Москве и Санкт-Петербурге, но не уделяется должного внимания изучению бездомности в малых и средних городах. Это означает, что исследования бездомности (и шире — дома) в России только начинаются — и мы хотим продолжить осмысление различных аспектов этих сложных феноменов.
В одном из следующих спецвыпусков журнала мы хотим собрать эмпирические статьи и рецензии на книги и публикации о бездомности, привлекая исследователей и исследовательниц из разных дисциплин. Мы принимаем тексты, в которых эмпирически и теоретически изучаются преломления феномена бездомности, предлагаются новые концептуализации дома, анализируются мировые дискуссии о жилищной и социальной политике, опыте миграции и связи бездомности с гендерным неравенством и насилием. Особый акцент мы хотели бы сделать на исследованиях бездомности в малых и средних городах России.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
У меня с детства перед глазами обложка его "Социологии культуры", хотя я тогда вообще не понимала, что такое социология и что моя жизнь с ней так плотно переплетется
Forwarded from Cultural Sociology Moscow/New Haven (Dmitry Kurakin)
Печальные новости: умер Л.Г. Ионин. Он был Прометеем отечественной социологии и принёс нам много такого, без чего теперь себя и помыслить странно. Он не был моим учителем и вообще я происхожу из другого "научного рода", но первым импульсом и значимым образцом в моей научной самоидентификации в свое время стала именно ионинская "Социология культуры". Неизвестно, прочитал бы ли я о проблемах социологии культуры у Ю.Н. Давыдова и пошёл бы ли учиться к А.Ф. Филиппову, если бы до этого я не зачитал до дыр эту поворотную для меня книгу.
Я знал его не очень близко, хотя в гостях был и с удовольствием переписывался. Леонид Григорьевич обладал совершенно особенным, нетривиальным обаянием. Возможно, это глубоко неверное впечатление, но мне казалось, что он немного играл "трикстера", который всегда говорит потрясающие вещи, знает и думает больше, чем говорит и сторонится коммитментов, приберегая прямую речь, мысль и верность истине для читателя. Для кого-то это не звучит как комплимент, но в контексте отечественной социологии, где солидарность и взаимное признание часто заменяли содержательную работу, мне это глубоко импонировало. Мне он виделся одиночкой, который всегда обращается только к читателю, через головы любых собеседников. Когда он однажды неожиданно предложил мне опубликовать нашу с ним переписку, сдавать назад было не комильфо, хотя я сразу понял, что в диалоге с "трикстером" ты всегда выглядишь простовато. Но это тот случай, когда разговор важнее впечатления. Я буду перечитывать его письма, а благодаря академическому озорству Леонида Григорьевича и вы тоже можете, если захотите: https://www.journal-socjournal.ru/index.php/socjour/article/view/5716/5854
Я знал его не очень близко, хотя в гостях был и с удовольствием переписывался. Леонид Григорьевич обладал совершенно особенным, нетривиальным обаянием. Возможно, это глубоко неверное впечатление, но мне казалось, что он немного играл "трикстера", который всегда говорит потрясающие вещи, знает и думает больше, чем говорит и сторонится коммитментов, приберегая прямую речь, мысль и верность истине для читателя. Для кого-то это не звучит как комплимент, но в контексте отечественной социологии, где солидарность и взаимное признание часто заменяли содержательную работу, мне это глубоко импонировало. Мне он виделся одиночкой, который всегда обращается только к читателю, через головы любых собеседников. Когда он однажды неожиданно предложил мне опубликовать нашу с ним переписку, сдавать назад было не комильфо, хотя я сразу понял, что в диалоге с "трикстером" ты всегда выглядишь простовато. Но это тот случай, когда разговор важнее впечатления. Я буду перечитывать его письма, а благодаря академическому озорству Леонида Григорьевича и вы тоже можете, если захотите: https://www.journal-socjournal.ru/index.php/socjour/article/view/5716/5854
«Линии» Ингольда хорошо показывают смысл текста, который кажется упрощенным или популярным в современном контексте и дают ход к другим способам работы с «легкими» текстами.
Для Ингольда текст - это не полностью высказанная мысль, а нотация, которая помогает вспоминать и воспроизводить в речи или мысленно полный образ. Не перегружать читателя заумными и зубодробительными конструкциями, но и не снижать планку.
Мастерство, стандарт, которому хочется соответствовать
Для Ингольда текст - это не полностью высказанная мысль, а нотация, которая помогает вспоминать и воспроизводить в речи или мысленно полный образ. Не перегружать читателя заумными и зубодробительными конструкциями, но и не снижать планку.
Мастерство, стандарт, которому хочется соответствовать
Когда Дон Кихот сражается с ветряными мельницами, думая что это великаны, все удивляются на Дон Кихота, но никто не задаётся вопросом, как чувствуют себя мельницы, которые вдруг кто-то начал обвинять неясно в чем.
плохие и хорошие объекты
С точки зрения Беньямина или Лэша «плохой» объект, то есть неправильной или искажённой формы, - это мертвый объект.
Но это не значит, что хороший объект или товар (goods) должен быть идеальной формы, а то что он должен обладать подвижностью, о чем и говорит Каллон с коллегами в "Экономике качеств" - то есть быть чувствующим и эмоциональным.
Объект может быть неправильным, диким или странным, не достаточно нормальным, но не должен быть застывшим (still), неподвижность - иллюзорна
С точки зрения Беньямина или Лэша «плохой» объект, то есть неправильной или искажённой формы, - это мертвый объект.
Но это не значит, что хороший объект или товар (goods) должен быть идеальной формы, а то что он должен обладать подвижностью, о чем и говорит Каллон с коллегами в "Экономике качеств" - то есть быть чувствующим и эмоциональным.
Объект может быть неправильным, диким или странным, не достаточно нормальным, но не должен быть застывшим (still), неподвижность - иллюзорна
Forwarded from Лекторий кочевников. Алматы
На YouTube-канале «Лектория кочевников» выложена запись лекции «Социальные исследования городского регулирования».
🎤 Спикер: Ната Волкова. Руководитель проектов BISAM Central Asia, преподаватель.
Как (не) работают нормы.
✅ Мы привыкли, что если есть нормы, они должны соблюдаться. Однако социальные исследования показывают: есть серьёзные различия между правом и его применением. Это как переход улицы на красный свет: если никого нет – почему не пройти? Нормы могут существовать, но не работать.
✅ Бывает движение и в обратную сторону: жизнь порождает нормы. Например, активизм 1990-х в Нидерландах сделал видимым индустриальное наследие и привел к созданию регламентов по его сохранению. Опыт работы с парками и вовлечением жителей середины 2010-х в Казани стал основой для нового формата проектов благоустройства.
✅ В «Лектории кочевников» мы подробно разобрали различные примеры городского регулирования – как исторические, так и современные. Поговорили и о социологии правоприменения, и о собственно праве, регулирующем города. Оно ведь тоже – не каменные скрижали, а подвижное и гибкое.
📍 Ссылка на лекцию: https://youtu.be/a403rOfQFao
❗️Смотрите нас, ставьте лайки, комментируйте, подписывайтесь, задавайте вопросы!
🎤 Спикер: Ната Волкова. Руководитель проектов BISAM Central Asia, преподаватель.
Как (не) работают нормы.
✅ Мы привыкли, что если есть нормы, они должны соблюдаться. Однако социальные исследования показывают: есть серьёзные различия между правом и его применением. Это как переход улицы на красный свет: если никого нет – почему не пройти? Нормы могут существовать, но не работать.
✅ Бывает движение и в обратную сторону: жизнь порождает нормы. Например, активизм 1990-х в Нидерландах сделал видимым индустриальное наследие и привел к созданию регламентов по его сохранению. Опыт работы с парками и вовлечением жителей середины 2010-х в Казани стал основой для нового формата проектов благоустройства.
✅ В «Лектории кочевников» мы подробно разобрали различные примеры городского регулирования – как исторические, так и современные. Поговорили и о социологии правоприменения, и о собственно праве, регулирующем города. Оно ведь тоже – не каменные скрижали, а подвижное и гибкое.
📍 Ссылка на лекцию: https://youtu.be/a403rOfQFao
❗️Смотрите нас, ставьте лайки, комментируйте, подписывайтесь, задавайте вопросы!
О дистанциях и личных стилях
В литературе о межкультурной коммуникации часто и много говорят о различии в личной дистанции - у жителей севера и юга, у европейцев и американцев, в Азии и в Африке и так далее. Если поскрести, например, Льюиса или Холла как классиков этого направления эти различия имеют сильные основания в концепции ориентации на другого Вебера и дистанции при ориентации / степени близости у Шюца.
Но кажется, в этих концепциях очень сильно не хватает параметра темпоральности, поскольку дистанция в стиле взаимодействия вещь подвижная и изменчивая - ты можешь быть очень близко, но в очень коротком режиме, можешь быть чуть подальше - но более устойчиво и постоянно, можешь менять эти дистанции резко и часто, можешь накладывать разные режимы друг на друга.
То, что верно для разговора, верно и для исследований, ведь исследования в какой-то степени это предельно формализованная и бюрократизированная форма разговора (значит ли спрос на исследования, что увеличивается дистанция с пользователями?). Так определяется личный исследовательский стиль:
-- может быть сложно модерировать интервью, потому что хорошо отражаешь собеседника и пускаешь его близко (именно пускаешь, а не притягиваешь и не подходишь), это помогает увидеть какие-то вещи его глазами,
-- может быть хорошо умеешь наблюдать и смотреть со стороны и фиксировать это в дневнике, но взаимодействие будет более резким,
-- может быть хорошо схватываются общие структуры ситуации и выстраиваются связи с другими, видишь общее, но тогда детали уже не так важны,
-- может быть видишь и любуешься отдельными деталями и не хочется подниматься до общей картины и отбрасывать что-то важное.
Но если кто-то скажет, что у исследователя есть свой личный стиль - эта мысль покажется крамолой - мы же про объективность, тогда придется переопределять понятие объективности - и метод окажется таким же делом вкуса как выбор шарфа или шляпы.
В литературе о межкультурной коммуникации часто и много говорят о различии в личной дистанции - у жителей севера и юга, у европейцев и американцев, в Азии и в Африке и так далее. Если поскрести, например, Льюиса или Холла как классиков этого направления эти различия имеют сильные основания в концепции ориентации на другого Вебера и дистанции при ориентации / степени близости у Шюца.
Но кажется, в этих концепциях очень сильно не хватает параметра темпоральности, поскольку дистанция в стиле взаимодействия вещь подвижная и изменчивая - ты можешь быть очень близко, но в очень коротком режиме, можешь быть чуть подальше - но более устойчиво и постоянно, можешь менять эти дистанции резко и часто, можешь накладывать разные режимы друг на друга.
То, что верно для разговора, верно и для исследований, ведь исследования в какой-то степени это предельно формализованная и бюрократизированная форма разговора (значит ли спрос на исследования, что увеличивается дистанция с пользователями?). Так определяется личный исследовательский стиль:
-- может быть сложно модерировать интервью, потому что хорошо отражаешь собеседника и пускаешь его близко (именно пускаешь, а не притягиваешь и не подходишь), это помогает увидеть какие-то вещи его глазами,
-- может быть хорошо умеешь наблюдать и смотреть со стороны и фиксировать это в дневнике, но взаимодействие будет более резким,
-- может быть хорошо схватываются общие структуры ситуации и выстраиваются связи с другими, видишь общее, но тогда детали уже не так важны,
-- может быть видишь и любуешься отдельными деталями и не хочется подниматься до общей картины и отбрасывать что-то важное.
Но если кто-то скажет, что у исследователя есть свой личный стиль - эта мысль покажется крамолой - мы же про объективность, тогда придется переопределять понятие объективности - и метод окажется таким же делом вкуса как выбор шарфа или шляпы.
про нормализацию текста
Разбираюсь с текстовым сетевым анализом и автоматизированным анализом текстов - и вопрос цены нормализации: что надо сохранить от структуры текста? От вариативности слов? От грамматики - синтаксических связей? Потому что смысл в наложении этих натуральных сетей и социально-смысловых
Разбираюсь с текстовым сетевым анализом и автоматизированным анализом текстов - и вопрос цены нормализации: что надо сохранить от структуры текста? От вариативности слов? От грамматики - синтаксических связей? Потому что смысл в наложении этих натуральных сетей и социально-смысловых
Forwarded from Новое литературное обозрение
26 декабря в 19:00 в архитектурной школе МАРШ состоится презентация и обсуждение книги Ричарда Сеннета «Умо-зрение. Устройство и социальная жизнь городов»
Почему при встрече в городе с незнакомым человеком мы опускаем взгляд? Этим вопросом задается Ричард Сеннет в своем исследовании истории городского планирования. Анализируя разнообразные урбанистические объекты, а также произведения искусства, автор показывает, как формировался страх открытости перед незнакомцем, как возводилась непроницаемая стена между внутренней и внешней жизнью и как в связи с этим менялась физическая структура города и архитектура. В «Умо-зрении» Сеннет формулирует принципы искусства открытости и симпатии: он показывает, какими способами можно справиться с многосложностью и многообразием городского существования, как создать пространство, в котором можно без страха увидеть другого и открыться его взгляду.
Участники дискуссии:
Сергей Ситар — архитектор, архитектурный критик, дизайнер и куратор архитектурной школы МАРШ
Ната Волкова — архитектор, городской планировщик, исследователь и журналист, редактор книжной серии Studia Urbanica.
Иван Тарасов — социолог, независимый исследователь.
Ксения Николаева — социолог, MА in Urban Studies, руководитель бюро территориальных исследований, преподаватель Шанинки.
Марат Невлютов — архитектор, редактор книжной серии Studia Urbanica, исследователь, журналист, кандидат архитектуры, преподаватель школы МАРШ.
Вход свободный, по регистрации.
26 декабря, 19:00 | Архитектурная школа МАРШ | Москва, улица Нижняя Сыромятническая, дом 10, стр. 2
Почему при встрече в городе с незнакомым человеком мы опускаем взгляд? Этим вопросом задается Ричард Сеннет в своем исследовании истории городского планирования. Анализируя разнообразные урбанистические объекты, а также произведения искусства, автор показывает, как формировался страх открытости перед незнакомцем, как возводилась непроницаемая стена между внутренней и внешней жизнью и как в связи с этим менялась физическая структура города и архитектура. В «Умо-зрении» Сеннет формулирует принципы искусства открытости и симпатии: он показывает, какими способами можно справиться с многосложностью и многообразием городского существования, как создать пространство, в котором можно без страха увидеть другого и открыться его взгляду.
Участники дискуссии:
Сергей Ситар — архитектор, архитектурный критик, дизайнер и куратор архитектурной школы МАРШ
Ната Волкова — архитектор, городской планировщик, исследователь и журналист, редактор книжной серии Studia Urbanica.
Иван Тарасов — социолог, независимый исследователь.
Ксения Николаева — социолог, MА in Urban Studies, руководитель бюро территориальных исследований, преподаватель Шанинки.
Марат Невлютов — архитектор, редактор книжной серии Studia Urbanica, исследователь, журналист, кандидат архитектуры, преподаватель школы МАРШ.
Вход свободный, по регистрации.
26 декабря, 19:00 | Архитектурная школа МАРШ | Москва, улица Нижняя Сыромятническая, дом 10, стр. 2
Марат фактически открыл мне Сеннета как Фуко, который говорит о городе, и научил любить его - особенно ранние - тексты. Теперь Марат отредактировал перевод Сеннета и собирает нас поговорить о книге - присоединяйтесь и вы, всем будем рады
Социологи - профессора социологии в Утрехте - Анна Желнина и Ольга Зевелева сделали уже 4 выпуска подкастов про академическую жизнь, ее трудности, радости и невзгоды «Заклинания и заявки» (само название магическое и чем-то отсылает к Хогвартсу).
Разговоры о непростых и мало проговариваемых вещах, например, отказах (1 выпуск), страданиях (3 выпуск) и есть ли у нас голос (4 выпуск). И очень насущный 3 выпуск про академические рынки труда.
В этих разговорах слышу очень сильно свои мысли и они отзываются, хоть и живу все время в академии каким-то мерцающим и периферийным-слабым способом. И могу только свидетельствовать сколько устойчивости требует основательное пребывание там.
И кажется сама идея этого разговора, весёлый и теплый стиль - это отдушина и возможность по-другому посмотреть на свои будни в академии. И добрый предновогодний подарок!
Разговоры о непростых и мало проговариваемых вещах, например, отказах (1 выпуск), страданиях (3 выпуск) и есть ли у нас голос (4 выпуск). И очень насущный 3 выпуск про академические рынки труда.
В этих разговорах слышу очень сильно свои мысли и они отзываются, хоть и живу все время в академии каким-то мерцающим и периферийным-слабым способом. И могу только свидетельствовать сколько устойчивости требует основательное пребывание там.
И кажется сама идея этого разговора, весёлый и теплый стиль - это отдушина и возможность по-другому посмотреть на свои будни в академии. И добрый предновогодний подарок!
Podcast.ru
Заклинания и Заявки – Podcast.ru
Подкаст про академическую жизнь и связанные с ней страдания
Медленно, постепенно разбираюсь с данными, с парсингом, еще до текста и картинок когда-нибудь дойду - это позволяет теоретические мысли, которые основывались в основном на тонких противопоставлениях переводить в более материальную форму данных.
По сути, построения акторно-сетевой теории возможно показать только на сложных базах (я пока в такие не умею, но примерно понимаю логику) - и свидетельство этому то, как Латур делал проект AIME в виде онлайн-каталога и сложной структурой. Конечно, это все через co-pilot, но требует детальной и хорошей настройки и самое главное - четких ответов на то, зачем и почему ты это делаешь, что тебе это дает.
Немного горда собой, что теперь учусь и получается играть в эти игрушки - такое ребячество, а вот, умею - семья инженеров-технарей во мне неистребима))
По сути, построения акторно-сетевой теории возможно показать только на сложных базах (я пока в такие не умею, но примерно понимаю логику) - и свидетельство этому то, как Латур делал проект AIME в виде онлайн-каталога и сложной структурой. Конечно, это все через co-pilot, но требует детальной и хорошей настройки и самое главное - четких ответов на то, зачем и почему ты это делаешь, что тебе это дает.
Немного горда собой, что теперь учусь и получается играть в эти игрушки - такое ребячество, а вот, умею - семья инженеров-технарей во мне неистребима))
Forwarded from Урбанизм как смысл жизни (ukszh_bot)
Десять лет назад я вышел из главного здания Высшей школы экономики на Мясницкой и набрал Александра Высоковского. Я хотел обрадовать его, что документы по созданию журнала "Городские исследования и практики", разработанные мной получили визы высшего начальства и журналу, в котором Александр Аркадьевич предполагался главным редактором - быть. Трубку снял его сын и я услышал жуткие слова "Александр Аркадьевич умер".
Александр Высоковский был человеком невероятной витальности. Слово "Высоковский" и слово "смерть" как будто бы существовали в параллельных реальностях и никак не могли пересечься. Высоковский очень любил жизнь и искренне ей восхищался. Поводом для его восторга мог быть сооруженный мною бутерброд, выдающаяся полнота женщины, крепко сбитый текст устава журнала. В сущности всё что угодно - Александр Аркадьевич искренне любил жизнь и заражал всех вокруг своим жизнелюбием.
Но десять лет назад произошло то, что произошло. Уникальный человек уникален во всём. Высоковский умер от редчайшей болезни сердца, такая встречается раз на миллион населения. Испустил последний вздох на руках у любимой жены. Оставил после себя преданных учеников, которые пытались сохранить его наследие - Высшую школу урбанистики. Увы мы её не сохранили, но это уже другая история.
Тем не менее, есть множество людей, которые были затронуты научным гением Александра Аркадьевича, да бог с ним с научным гением, личностью. Александр Высоковский был гуманоидным тайфуном. Даже вне разговора об урбанистике он мог влиять на людей и влиял. И те, кто попали под это сияющее влияние навсегда останутся свидетелями Высоковского.
#всякаяурбанистика #постбиография
Александр Высоковский был человеком невероятной витальности. Слово "Высоковский" и слово "смерть" как будто бы существовали в параллельных реальностях и никак не могли пересечься. Высоковский очень любил жизнь и искренне ей восхищался. Поводом для его восторга мог быть сооруженный мною бутерброд, выдающаяся полнота женщины, крепко сбитый текст устава журнала. В сущности всё что угодно - Александр Аркадьевич искренне любил жизнь и заражал всех вокруг своим жизнелюбием.
Но десять лет назад произошло то, что произошло. Уникальный человек уникален во всём. Высоковский умер от редчайшей болезни сердца, такая встречается раз на миллион населения. Испустил последний вздох на руках у любимой жены. Оставил после себя преданных учеников, которые пытались сохранить его наследие - Высшую школу урбанистики. Увы мы её не сохранили, но это уже другая история.
Тем не менее, есть множество людей, которые были затронуты научным гением Александра Аркадьевича, да бог с ним с научным гением, личностью. Александр Высоковский был гуманоидным тайфуном. Даже вне разговора об урбанистике он мог влиять на людей и влиял. И те, кто попали под это сияющее влияние навсегда останутся свидетелями Высоковского.
#всякаяурбанистика #постбиография
Редко соглашаюсь с Петром, в этот раз да. ААВ был глыбой, но у любого айсберга многое под водой. Большое счастье, что он был в моей жизни, что он когда-то в меня поверил