tgoop.com/gzombify/80
Last Update:
Раз уж начал я чесать про этимологию в своём «особом взлёте свободной мысли» (не таком уж особом, не такой уж свободной), давайте и о том, почему основные термины в русской грамматике, означающие словоизменительные процессы, пропитаны глубоким пессимизмом.
Вот «падеж». Это не что иное, как калька с др.-греч. πτῶσις, то есть, предсказуемо, «падение», а точнее, «отпадение». Отпадение куда? Да в сторону от исходной формы, мыслимой метафорически как твёрдое, фундаментальное состояние слова. Эллины, кстати, во время оно живо дискутировали на предмет того, считать ли «прямой падеж имени» собственно падежом, и если да, то он-то отчего «отпал»; ну, как видим, стоики на длинной дистанции переиграли перипатетиков, и номинатив мы тоже называем падежом. Судя по всему, до современного русского языка «падеж» дошёл по цепочке др.-греч. πτῶσις → лат. cāsus → церк.-слав. падежь. Хотя есть подозрение, что могло обойтись и без латыни, а позаимствовали термин напрямую из греческих грамматик.
С «наклонением» сходная история — от др.-греч. ἔγκλισις, образованного от глагола ἐγκλίνω со значением «уклоняться», «отклоняться».
Впору предположить, что пусть не на уровне грамматического устройства, а на уровне, хм, фонового ценностного субстрата русский язык унаследовал от древнегреческого представление о незыблемом в своей первоявленности эйдосе, изменить воплощение которого в речи значит всё испортить. Понадобилась нам «корова» в предложном падеже — ну, пропала (вернее, отпала) «корова», не найти гармонии в «корове». Нужно образовать повелительное наклонение от «смотреть» — и смотри, ты вмиг покинул эмпиреи, кого-то к чему-то призываешь, пффф.
Так что в известном отношении канцелярский и административный язык в самых лаконичных своих выражениях тяготеет к восстановлению исходной гармонии: «Не стучать», «Обед». Тяготеет, ан не выходит, оттого и характер такой дрянной.
BY Гзом
Share with your friend now:
tgoop.com/gzombify/80