Хотел было я пошутить: дескать, «тоже» — это не только частица (или частица-наречие, по «Грамматике-80»), но и существительное в форме звательного падежа, обращение к тоге, например: «О тоже, на заре изволь меня собой облечь».
Если в порядке потешного художественного допущения предположить, будто «тога» — лексема исконно славянская, то для неё реконструировалась бы праоснова на *-ā, и, значит, форма собственно звательного падежа, в силу первой палатизации, давшей чередование «г» / «ж», выглядела бы и вправду как «тоже».
С точки зрения лексики, между прочим, в первом приближении не так уж завирально. В поэзии, да и, судя по всему, в обиходной речи лат. toga как минимум в период принципата употреблялось по принципу метонимии для обозначения гражданина Рима: «тога» = «носящий тогу». Если бы слово перекочевало в русский вместе с таким значением (а в русском эта модель семантической деривации распространена, ср.: «Куда только эта шляпа лезет?» в значении «Куда только этот человек в шляпе лезет?»), гипотетически было бы допустимо нечто вроде: «Поспешай же к авгурам, тоже», т. е. «Поспешай же к авгурам, человек в тоге, гражданин Рима».
Но это только в первом приближении. Хотя для древнерусского языка метонимия даже более характерна, чем метафора в чистом виде, индивидуализирующий метонимический субъект-объектный перенос такого рода в русском разовьётся позже; из исключений — разве что использование соматизма «голова» как эквивалента «убитого», «убитого воина», и то, надо отметить, по преимуществу всё-таки в счётных контекстах. Пушкинское «Ты вёл мечи на пир обильный» — троп более позднего времени. Исторически же вокатив, что естественно, образовывался почти исключительно от существительных одушевлённых, и у «тоги» шансов обзавестись звательной формой было казуистически мало (подобная форма у существительных нарицательных, например «трапеза — трапезе», скорее примета речи современных православных верующих).
Кроме того, слово «тога», конечно, латинского происхождения и русским языком была освоена не позднее первой трети XVII, хотя едва ли существенно раньше XV века, притом что к нижней временной границе означенного периода вокатив как грамматически продуктивное явление из живой речи был по большей части вытеснен, за вычетом использования в узком диапазоне социальных контекстов, в частности для почтительного обращения к старшим по иерархии; следовательно, образование вокатива для такого латинизма в великорусский период маловероятно.
Хотел я также пошутить, что для «тоги» более вероятно возникновение форм т. н. современного звательного падежа, с усечением флексии (и без чередования согласных): «Э, тог, запахнись, а то инсигнии власти видно. Слы, Вась, эта тога не запахивается, выдрючивается!» И хотя по морфолого-фонологическим признакам такое словообразование допустимо (ср. «мама» → «мам»), на практике оно едва ли осуществилось бы: новозвательный образуется почти исключительно от имён собственных и от терминов родства («Володь», «Кать» «бабушк», «пап» и т. д.) и в любом случае предполагает высокую степень освоенности лексемы и её частотность в бытовом употреблении.
Согласитесь, после того как не получилось пошутить про «тоже» как вокатив, шутить про что-то другое обидно. Так что лучше уж я ни про что шутить сегодня не буду.
Хотел было я пошутить: дескать, «тоже» — это не только частица (или частица-наречие, по «Грамматике-80»), но и существительное в форме звательного падежа, обращение к тоге, например: «О тоже, на заре изволь меня собой облечь».
Если в порядке потешного художественного допущения предположить, будто «тога» — лексема исконно славянская, то для неё реконструировалась бы праоснова на *-ā, и, значит, форма собственно звательного падежа, в силу первой палатизации, давшей чередование «г» / «ж», выглядела бы и вправду как «тоже».
С точки зрения лексики, между прочим, в первом приближении не так уж завирально. В поэзии, да и, судя по всему, в обиходной речи лат. toga как минимум в период принципата употреблялось по принципу метонимии для обозначения гражданина Рима: «тога» = «носящий тогу». Если бы слово перекочевало в русский вместе с таким значением (а в русском эта модель семантической деривации распространена, ср.: «Куда только эта шляпа лезет?» в значении «Куда только этот человек в шляпе лезет?»), гипотетически было бы допустимо нечто вроде: «Поспешай же к авгурам, тоже», т. е. «Поспешай же к авгурам, человек в тоге, гражданин Рима».
Но это только в первом приближении. Хотя для древнерусского языка метонимия даже более характерна, чем метафора в чистом виде, индивидуализирующий метонимический субъект-объектный перенос такого рода в русском разовьётся позже; из исключений — разве что использование соматизма «голова» как эквивалента «убитого», «убитого воина», и то, надо отметить, по преимуществу всё-таки в счётных контекстах. Пушкинское «Ты вёл мечи на пир обильный» — троп более позднего времени. Исторически же вокатив, что естественно, образовывался почти исключительно от существительных одушевлённых, и у «тоги» шансов обзавестись звательной формой было казуистически мало (подобная форма у существительных нарицательных, например «трапеза — трапезе», скорее примета речи современных православных верующих).
Кроме того, слово «тога», конечно, латинского происхождения и русским языком была освоена не позднее первой трети XVII, хотя едва ли существенно раньше XV века, притом что к нижней временной границе означенного периода вокатив как грамматически продуктивное явление из живой речи был по большей части вытеснен, за вычетом использования в узком диапазоне социальных контекстов, в частности для почтительного обращения к старшим по иерархии; следовательно, образование вокатива для такого латинизма в великорусский период маловероятно.
Хотел я также пошутить, что для «тоги» более вероятно возникновение форм т. н. современного звательного падежа, с усечением флексии (и без чередования согласных): «Э, тог, запахнись, а то инсигнии власти видно. Слы, Вась, эта тога не запахивается, выдрючивается!» И хотя по морфолого-фонологическим признакам такое словообразование допустимо (ср. «мама» → «мам»), на практике оно едва ли осуществилось бы: новозвательный образуется почти исключительно от имён собственных и от терминов родства («Володь», «Кать» «бабушк», «пап» и т. д.) и в любом случае предполагает высокую степень освоенности лексемы и её частотность в бытовом употреблении.
Согласитесь, после того как не получилось пошутить про «тоже» как вокатив, шутить про что-то другое обидно. Так что лучше уж я ни про что шутить сегодня не буду.
To delete a channel with over 1,000 subscribers, you need to contact user support Although some crypto traders have moved toward screaming as a coping mechanism, several mental health experts call this therapy a pseudoscience. The crypto community finds its way to engage in one or the other way and share its feelings with other fellow members. Channel login must contain 5-32 characters Telegram has announced a number of measures aiming to tackle the spread of disinformation through its platform in Brazil. These features are part of an agreement between the platform and the country's authorities ahead of the elections in October. The public channel had more than 109,000 subscribers, Judge Hui said. Ng had the power to remove or amend the messages in the channel, but he “allowed them to exist.”
from us
