Эллиниcтика

Одного этого качества достаточно, чтобы сделать империю неисправимым злом в наши дни, в век, когда принято всячески поносить то, что Гераклит называл «отцом и царём всех», при этом отнюдь не прекращая оную штуку устраивать: меняется лишь то, что она, а именно война, ныне стыдливо обзывается как-либо иначе, пытаясь соответствовать тенденции, например — «операцией», или иначе в том же духе.

Таковы требования эпохи «гуманизма»… правда, как заметил Ницше, «люди, знавшие другую жизнь, более полную, расточительную, бьющую через край, назвали бы это иначе, быть может, „трусостью“, „ничтожеством“, „старушечьей моралью“», ведь «наше смягчение нравов есть следствие упадка; суровость и ужасность нравов может, наоборот, быть следствием избытка жизни. Ведь только при избытке жизни могут на многое отваживаться, многого требовать, а также много расточать». Но это так, к слову.

К подчинённым землям империя тоже относится как-то «посерьёзнее», много сильнее заботясь об административной эффективности, старается утвердить единообразие в каждой провинции, истребить уникальность. Ей нимало не близка местечковость, но, напротив, как правило, присуща некая идея из тех, которые сейчас называют «глобалистскими».

Так, римляне, ассимилируя, или, точнее, романизируя покорённых, как бы преобразовывали их по своему подобию, придавали соответствие некоему образу. «Мы здесь для того, чтобы помогать вьетнамцам, потому что в каждом узкоглазом сидит американец, который хочет выбраться наружу». Вот и Французская империя несла миру идеалы революции.

Всё это довольно естественно: как замечал Ницше, «живое хочет распространять свою силу». Однако фэнтези, для которого характерен «средневековый застой». движение не очень приемлет, даже ненавидит.

Более того, насаждая своё и утверждая единообразие, империя отбирает у жанра одно из его ключевых качеств, контрастность: ведь, путешествуя по произвольному миру фэнтези, мы, как правило, встречаем очень непохожие друг на друга народы, часто нечеловеческие, и их экзотические культуры. Всему этому изобилию грозит смертью унификация («к счастью», распад империи снова запускает самобытность в отделяющихся провинциях, стремительно обращающихся в те самые королевства). Тем самым империя враждебна уже самому сеттингу фэнтези, ей противостоит сама структура местного мироздания на онтологическом уровне.

⬅️⬆️ «Почему в фэнтези как правило королевства добрые, а империи злые?», 5/7 ➡️

www.tgoop.com/hellenistics/491

1.6K viewsedited  Feb 11 at 13:32

Одного этого качества достаточно, чтобы сделать империю неисправимым злом в наши дни, в век, когда принято всячески поносить то, что Гераклит называл «отцом и царём всех», при этом отнюдь не прекращая оную штуку устраивать: меняется лишь то, что она, а именно война, ныне стыдливо обзывается как-либо иначе, пытаясь соответствовать тенденции, например — «операцией», или иначе в том же духе.

Таковы требования эпохи «гуманизма»… правда, как заметил Ницше, «люди, знавшие другую жизнь, более полную, расточительную, бьющую через край, назвали бы это иначе, быть может, „трусостью“, „ничтожеством“, „старушечьей моралью“», ведь «наше смягчение нравов есть следствие упадка; суровость и ужасность нравов может, наоборот, быть следствием избытка жизни. Ведь только при избытке жизни могут на многое отваживаться, многого требовать, а также много расточать». Но это так, к слову.

К подчинённым землям империя тоже относится как-то «посерьёзнее», много сильнее заботясь об административной эффективности, старается утвердить единообразие в каждой провинции, истребить уникальность. Ей нимало не близка местечковость, но, напротив, как правило, присуща некая идея из тех, которые сейчас называют «глобалистскими».

Так, римляне, ассимилируя, или, точнее, романизируя покорённых, как бы преобразовывали их по своему подобию, придавали соответствие некоему образу. «Мы здесь для того, чтобы помогать вьетнамцам, потому что в каждом узкоглазом сидит американец, который хочет выбраться наружу». Вот и Французская империя несла миру идеалы революции.

Всё это довольно естественно: как замечал Ницше, «живое хочет распространять свою силу». Однако фэнтези, для которого характерен «средневековый застой». движение не очень приемлет, даже ненавидит.

Более того, насаждая своё и утверждая единообразие, империя отбирает у жанра одно из его ключевых качеств, контрастность: ведь, путешествуя по произвольному миру фэнтези, мы, как правило, встречаем очень непохожие друг на друга народы, часто нечеловеческие, и их экзотические культуры. Всему этому изобилию грозит смертью унификация («к счастью», распад империи снова запускает самобытность в отделяющихся провинциях, стремительно обращающихся в те самые королевства). Тем самым империя враждебна уже самому сеттингу фэнтези, ей противостоит сама структура местного мироздания на онтологическом уровне.

⬅️⬆️ «Почему в фэнтези как правило королевства добрые, а империи злые?», 5/7 ➡️

BY Эллиниcтика