tgoop.com/here_was_dragons/167
Last Update:
Боль, знание и «боль»
В продолжение страстей по Селларсу поступил интересный вопрос. Нужно ли понятие «боли», чтобы знать, что тебе больно, когда ты ощущаешь боль? Здравый смысл подсказывает, что, не имея возможности назвать своё состояние, некоторое знание нам в такой ситуации всё-таки доступно. Такая трактовка способна навести на мысль, что данность – это не такой уж и миф, а Селларс тогда не прав.
Бывалые чтецы философских текстов уже догадались, что весь вопрос сводится к концепту знания. В зависимости от того, что мы считаем знанием, и решается, нужно ли понятие «боли», чтобы знать о том, что тебе больно. В случае с Селларсом всё просто: для него знание предполагает лингвистическую компетенцию, а поэтому не только без научения тому, что такое «боль», но и тому, что такое «тебе», «ощущать» и «когда», никакого знания нет. Как я писал ранее, мне его взгляд на знание кажется недостаточным, а действительно интересные эпистемологические аспекты этой ситуации можно схватить, взглянув на неё под другим углом. Например, взяв за основу представление Уильямсона о знании. Для него знание – это наиболее общая фактивная ментальная (или пропозициональная) установка. В таком случае в начальном вопросе виднеется проблема порядков знания.
Ощущение реальной боли – это фактивное состояние и, следовательно, простое знание первого порядка. Способность корректно обозначить своё состояние как «боль» – это знание о знании, то есть знание второго порядка. Фишка в том, что вы можете знать, не обладая знанием о своем знании. Ощущать боль – это не значит автоматически знать, что именно с тобой происходит и, тем более, знать, как об этом корректно рассказать другим. Не стоит впадать в представление о том, что из знания первого порядка, как из рога изобилия, хлещут уже готовые теории и концепты.
Можно привести интересный пример наличия своеобразного знания второго порядка без начального знания первого порядка. Человек, имеющий врожденную нечувствительность к боли, может сначала и не иметь о своей боли никакого знания первого порядка (он буквально не знает, когда ощущает боль). Но он может знать хорошую теорию «боли», а тем самым и то, что в неких обстоятельствах и в гипотетической ситуации, если бы у него не было нечувствительности, он ощущал бы боль. Такой человек посредством теории реконструирует определённую данность и знание первого порядка о том, что он не ощущает боли в ситуации, когда люди обычно её ощущают. Тут даже возникает созвучие с Селларсом, поскольку получается, что теория о «боли» способна кое-чему научить о боли без кавычек.
Сам же Селларс, претендуя в своей работе на статус объединителя противоположных взглядов, всё-таки признает, что данность (или лучше «данность») в определенном смысле существует. Просто ей логически предшествует теория и лингвистическое научение. Об этом его «What If...?» аргумент про райловских предков. Селларс предлагает представить людей, которые изначально функционируют по заветам бихевиоризма Райла. Это значит, что у них нет представления о внутреннем мире и приватных ментальных событиях. Вместо этого они понимают сознательную деятельность как ту, которая выражена в публичном поведении (особенно языковом). Исключает ли такая базовая установка возникновение представления о сознательной, но непубличной деятельности? Селларс считает, что нет, поскольку можно публично ввести представление о том, что сознательность не ограничивается публичным поведением (и особенно через такие пограничные случаи, как публичное обдумывание без проговаривания).
Очерчу некоторые выводы. Селларс критикует концепт данности как эпистемического фундамента, но допускает концепт данности, которому логически предшествуют факты мира и теории о них. Интерналистское представление о том, что не существует знания первого порядка без знания второго порядка, похоже, может хорошо сцепляться с представлением из философии науки о том, что данные и наблюдения всегда теоретически нагружены.
#ответы
BY здесь были драконы
Share with your friend now:
tgoop.com/here_was_dragons/167