В «Меноне» Сократ приводит известное рассуждение о статуях Дедала. Предполагается, что части этих статуй были связаны веревками, что позволяло им двигаться. Если же веревки убрать, то статуя распадется на части. Иная интерпретация: статуи представляли как живых автоматонов, которые в буквальном смысле убегут, если не привязать их где-нибудь.
Рассуждая о том, чем знание лучше истинного мнения, Сократ и проводит эту аналогию. Он говорит, что, в отличии от мнения, знание связано суждением о причинах также как статуи Дедала веревкой, а поэтому обе вещи не распадаются. Обычно в современной эпистемологии слова Сократа трактуют как рассуждение об обосновании (justification). Дескать, обоснование – это то, что стабилизирует наши убеждения, увязывает их со здравым смыслом и тем самым делает их знанием.
Моя трактовка выглядит иначе. Я считаю, что Сократ говорит не о теории обоснования, а о теории интеллектуальной привязанности. Он говорит не о том, что позволяет нам разумно придерживаться какого-то убеждения (что обосновывает этот интеллектуальный шаг), а о том, что обеспечивает психологическую приверженность неким взглядам. Несомненно, это связанные феномены, но я их разделяю так, что обоснование определяет то, какие убеждения в принципе мы можем разумно принимать, а привязанность определяет то, почему мы продолжаем быть сторонниками неких убеждений, которые уже приняли.
В некоторых случаях привязанность к убеждению фундирована преимущественно обоснованием, что можно выделить в отдельную категорию почтенной эпистемической привязанности. Но, как кажется, чаще интеллектуальная привязанность может быть объяснена прагматическими или эмоциональными факторами. Проще говори, какие-то убеждения иметь удобно, а какие-то ещё и приятно. Однако факторы привязанности необязательно должны быть позитивными, поскольку психологические расстройства, искажения и даже ситуативное принуждение также могут привязывать к некоторым убеждениям.
Вернемся к Сократу. В другом рассуждение о городе Лариса он говорит о том, что там, где нам нужно единожды выполнить некую задачу (дойти до города), практически полезным может быть и знание, и истинное мнение. Но там, где нам нужно выполнять эту задачу регулярно (постоянно добираться до Ларисы), нас не устроит единичное случайное попадание. Нам нужно будет что-то, что позволит регулярно приходить к решению. Такая регулярность – это и есть преимущество знания. Она же фактор, благодаря которому мы привязываемся к тому или иному знанию. Однако сама по себе эта привязанность не является обоснованием некого убеждения. Регулярность же как прагматический фактор предшествует обоснованию, которое может быть выдвинуто на его основе.
Проблему истинного мнения Сократ видит в том, что оно «убежит от нас». Способно ли обоснование остановить такой побег? Если субъект заведомо готов привязываться к тому, что аргументированно или обладает обоснованностью, то тогда — да. В остальных же случаях интеллектуальная привязанность структурируется вне зависимости от обоснования, даже если оно фактически известно человеку.
В «Меноне» Сократ приводит известное рассуждение о статуях Дедала. Предполагается, что части этих статуй были связаны веревками, что позволяло им двигаться. Если же веревки убрать, то статуя распадется на части. Иная интерпретация: статуи представляли как живых автоматонов, которые в буквальном смысле убегут, если не привязать их где-нибудь.
Рассуждая о том, чем знание лучше истинного мнения, Сократ и проводит эту аналогию. Он говорит, что, в отличии от мнения, знание связано суждением о причинах также как статуи Дедала веревкой, а поэтому обе вещи не распадаются. Обычно в современной эпистемологии слова Сократа трактуют как рассуждение об обосновании (justification). Дескать, обоснование – это то, что стабилизирует наши убеждения, увязывает их со здравым смыслом и тем самым делает их знанием.
Моя трактовка выглядит иначе. Я считаю, что Сократ говорит не о теории обоснования, а о теории интеллектуальной привязанности. Он говорит не о том, что позволяет нам разумно придерживаться какого-то убеждения (что обосновывает этот интеллектуальный шаг), а о том, что обеспечивает психологическую приверженность неким взглядам. Несомненно, это связанные феномены, но я их разделяю так, что обоснование определяет то, какие убеждения в принципе мы можем разумно принимать, а привязанность определяет то, почему мы продолжаем быть сторонниками неких убеждений, которые уже приняли.
В некоторых случаях привязанность к убеждению фундирована преимущественно обоснованием, что можно выделить в отдельную категорию почтенной эпистемической привязанности. Но, как кажется, чаще интеллектуальная привязанность может быть объяснена прагматическими или эмоциональными факторами. Проще говори, какие-то убеждения иметь удобно, а какие-то ещё и приятно. Однако факторы привязанности необязательно должны быть позитивными, поскольку психологические расстройства, искажения и даже ситуативное принуждение также могут привязывать к некоторым убеждениям.
Вернемся к Сократу. В другом рассуждение о городе Лариса он говорит о том, что там, где нам нужно единожды выполнить некую задачу (дойти до города), практически полезным может быть и знание, и истинное мнение. Но там, где нам нужно выполнять эту задачу регулярно (постоянно добираться до Ларисы), нас не устроит единичное случайное попадание. Нам нужно будет что-то, что позволит регулярно приходить к решению. Такая регулярность – это и есть преимущество знания. Она же фактор, благодаря которому мы привязываемся к тому или иному знанию. Однако сама по себе эта привязанность не является обоснованием некого убеждения. Регулярность же как прагматический фактор предшествует обоснованию, которое может быть выдвинуто на его основе.
Проблему истинного мнения Сократ видит в том, что оно «убежит от нас». Способно ли обоснование остановить такой побег? Если субъект заведомо готов привязываться к тому, что аргументированно или обладает обоснованностью, то тогда — да. В остальных же случаях интеллектуальная привязанность структурируется вне зависимости от обоснования, даже если оно фактически известно человеку.
On June 7, Perekopsky met with Brazilian President Jair Bolsonaro, an avid user of the platform. According to the firm's VP, the main subject of the meeting was "freedom of expression." But a Telegram statement also said: "Any requests related to political censorship or limiting human rights such as the rights to free speech or assembly are not and will not be considered." In handing down the sentence yesterday, deputy judge Peter Hui Shiu-keung of the district court said that even if Ng did not post the messages, he cannot shirk responsibility as the owner and administrator of such a big group for allowing these messages that incite illegal behaviors to exist. How to Create a Private or Public Channel on Telegram? The optimal dimension of the avatar on Telegram is 512px by 512px, and it’s recommended to use PNG format to deliver an unpixelated avatar.
from us
