здесь были драконы

Существуют люди, которые страстно любят эмпирические возражения к теориям и концепциям. Им нравится, когда исследование показывает, что напыщенные умники за игрой в слова не учли реальность. К сожалению, ровно эти же люди порой очень смутно понимают, как именно работают эмпирические возражения и когда они релевантны.

Не буду скрывать, мне самому интересны эмпирические данные, особенно в том, что касается области эпистемологии. Поэтому меня отдельно удивляет, когда к этим самым данным подходят не с холодной головой эмпирика, а с горячим сердцем проповедника, который пришел доказать, что постмодернизм/капитализм/моральная философия/вставить свой вариант – это что-то неправильное.

Основная ошибка горячих поклонников эмпирических возражений к теориям обычно и состоит в том, что в данных они видят больше, чем те показывают. Проверяемые утверждения, как правило, должны быть минимальными и ясными, чтобы их можно было проверять без сомнений в том, действительно ли мы проверяем то, что хотим, а не некоторый релевантный или не очень дериватив. Сверх этого утверждения помещаются в экспериментальные условия, чтобы исключить влияние нерелевантных факторов на данные. И здесь есть свои сложности – на эту тему мне нравится относительно недавний пример с поправкой на странность. Суть в том, что если мы, допустим, исследуем поведение американских студентов, то нам стоит делать поправку на то, что это всё-таки американские студенты, прежде чем экстраполировать полученные выводы на всех людей. Звучит банально, но в пылу споров со сторонниками «неправильных позиций» забыть об этом легко.

В таком случае, когда эмпирические возражения действительно работают хорошо? В самой прямолинейной ситуации – когда теория или концепция предполагает наличие эмпирических, а зачастую и вовсе статистических утверждений. Например, если Дэвид Грэбер утверждает, что многие люди считают свою работу бессмысленной и количество этих людей растет, то эмпирическое опровержение более, чем уместно. Но тут важно заметить: если человек делает статистическое утверждение, но не приводит в его пользу вообще никаких данных, то тогда даже не нужно спешить с опровержением, поскольку достаточно указать на факт отсутствия данных, чтобы не учитывать это утверждение.

Но и не стоит доводить идею эмпирических проверок до абсурда. Если человек утверждает о том, что существуют красные автомобили или, что иногда машины бывают красными, то не стоит требовать исследований о том, что такие автомобили существуют и статистических данных, подтверждающих такое «иногда». Это к тому, что реальная проблема некоторых странных теорий иногда в том, что они из достаточно слабых посылок, обставленных всевозможными квалификаторами, делают крайне сильные выводы. И хотя эти выводы могут быть эмпирическими, общая проблема – теоретическая. И наиболее прямолинейный контраргумент также будет теоретическим.

Беда лишь в том, что не все ситуации столь прямолинейны. Условный лаканист вообще может не давать никаких обещаний о статистической эффективности своей психотерапии. Стоит ли тогда критику заняться проверкой этого вопроса? Наверно, это можно мотивировать тем, что потребители такой психотерапии могут верить в её эффективность (что, к слову, придется отдельно доказать). Правда, тогда вместо критики психоанализа получится критика его восприятия. В остальном же реальная проблема может быть вновь теоретической, если окажется, что некоторое направление мысли подразумевает практики, но сторонится утверждений о них. Также теоретически можно, подобно Попперу, проблематизировать сам факт существования теории, которая не осмеливается на эмпирически проверяемые утверждения.

Вместо финала замечу, что эмпиризм — это не только и даже не столько позиция, привилегирующая доводы от опытных данных, сколько определенная теория отношения с данными. Поэтому в некоторых случаях решает не критика наличия или отсутствия данных, а критика того, как теория к данным относится.

www.tgoop.com/here_was_dragons/193

3.7K viewsedited  Sep 8, 2023 at 10:49

Существуют люди, которые страстно любят эмпирические возражения к теориям и концепциям. Им нравится, когда исследование показывает, что напыщенные умники за игрой в слова не учли реальность. К сожалению, ровно эти же люди порой очень смутно понимают, как именно работают эмпирические возражения и когда они релевантны.

Не буду скрывать, мне самому интересны эмпирические данные, особенно в том, что касается области эпистемологии. Поэтому меня отдельно удивляет, когда к этим самым данным подходят не с холодной головой эмпирика, а с горячим сердцем проповедника, который пришел доказать, что постмодернизм/капитализм/моральная философия/вставить свой вариант – это что-то неправильное.

Основная ошибка горячих поклонников эмпирических возражений к теориям обычно и состоит в том, что в данных они видят больше, чем те показывают. Проверяемые утверждения, как правило, должны быть минимальными и ясными, чтобы их можно было проверять без сомнений в том, действительно ли мы проверяем то, что хотим, а не некоторый релевантный или не очень дериватив. Сверх этого утверждения помещаются в экспериментальные условия, чтобы исключить влияние нерелевантных факторов на данные. И здесь есть свои сложности – на эту тему мне нравится относительно недавний пример с поправкой на странность. Суть в том, что если мы, допустим, исследуем поведение американских студентов, то нам стоит делать поправку на то, что это всё-таки американские студенты, прежде чем экстраполировать полученные выводы на всех людей. Звучит банально, но в пылу споров со сторонниками «неправильных позиций» забыть об этом легко.

В таком случае, когда эмпирические возражения действительно работают хорошо? В самой прямолинейной ситуации – когда теория или концепция предполагает наличие эмпирических, а зачастую и вовсе статистических утверждений. Например, если Дэвид Грэбер утверждает, что многие люди считают свою работу бессмысленной и количество этих людей растет, то эмпирическое опровержение более, чем уместно. Но тут важно заметить: если человек делает статистическое утверждение, но не приводит в его пользу вообще никаких данных, то тогда даже не нужно спешить с опровержением, поскольку достаточно указать на факт отсутствия данных, чтобы не учитывать это утверждение.

Но и не стоит доводить идею эмпирических проверок до абсурда. Если человек утверждает о том, что существуют красные автомобили или, что иногда машины бывают красными, то не стоит требовать исследований о том, что такие автомобили существуют и статистических данных, подтверждающих такое «иногда». Это к тому, что реальная проблема некоторых странных теорий иногда в том, что они из достаточно слабых посылок, обставленных всевозможными квалификаторами, делают крайне сильные выводы. И хотя эти выводы могут быть эмпирическими, общая проблема – теоретическая. И наиболее прямолинейный контраргумент также будет теоретическим.

Беда лишь в том, что не все ситуации столь прямолинейны. Условный лаканист вообще может не давать никаких обещаний о статистической эффективности своей психотерапии. Стоит ли тогда критику заняться проверкой этого вопроса? Наверно, это можно мотивировать тем, что потребители такой психотерапии могут верить в её эффективность (что, к слову, придется отдельно доказать). Правда, тогда вместо критики психоанализа получится критика его восприятия. В остальном же реальная проблема может быть вновь теоретической, если окажется, что некоторое направление мысли подразумевает практики, но сторонится утверждений о них. Также теоретически можно, подобно Попперу, проблематизировать сам факт существования теории, которая не осмеливается на эмпирически проверяемые утверждения.

Вместо финала замечу, что эмпиризм — это не только и даже не столько позиция, привилегирующая доводы от опытных данных, сколько определенная теория отношения с данными. Поэтому в некоторых случаях решает не критика наличия или отсутствия данных, а критика того, как теория к данным относится.

BY здесь были драконы