​​Справедливость и расчёт в международных отношениях

Есть ли логика в том, что громкие призывы к справедливости внезапно сменяются хладнокровным прагматизмом — и наоборот?

Эти резкие колебания между эмоциями и расчётом заложены в самой сути Realpolitik, которая берёт своё начало в середине XIX в. благодаря немецкому мыслителю Людвигу фон Рохау. В своей книге «Grundsätze der Realpolitik» (1853) он доказывал, что успешная политика должна опираться на трезвый расчёт сил, интересов и общественных настроений, а не ограничиваться громкими либеральными лозунгами.

Однако уже в конце XIX в. репутация Realpolitik в Европе стала ассоциироваться с «политикой силы», благодаря Отто фон Бисмарку. Железный канцлер умело использовал войны и гибкую дипломатию, чтобы сплотить немецкие земли вокруг Пруссии. Такой подход был предельно прагматичным и оправдывался национальными интересами.

Под влиянием этого опыта в Британии Realpolitik воспринималась как типично немецкий и, более того, агрессивный способ внешней политики, лишённый всяких моральных рамок. Англичане противопоставляли ей Idealpolitik — курс, основанный на праве, справедливости и цивилизованных ценностях. Именно это подтолкнуло Британию вступить в ПМВ, которая виделась как столкновение западной «цивилизации» с «грубой силой» Германии.

Когда война закончилась поражением Германии, современники провозгласили «торжество идеализма» над жёстким прагматизмом. Символом его стали «14 пунктов» Вудро Вильсона о самоопределении народов, коллективной безопасности и честной дипломатии, а также Версальский мир, во многом рождённый желанием наказать агрессора.

Однако опыт ПМВ привёл лишь к кратковременному расцвету Idealpolitik. Несмотря на внешнюю риторику о международном праве, в межвоенный период Великобритания и США постепенно вернулись к тому пониманию Realpolitik, которое предлагал Рохау: прагматичная политика с учётом реальных интересов и возможностей государства.

Тому пример торговые соглашения с Советской Россией. Идеологически страны были на разных полюсах, но взаимная экономическая выгода и стремление избежать хаоса в Европе перевесили любые противоречия. В конце 1930-х гг. французские и британские лидеры, желая удержать нацистскую Германию и оттянуть новую войну, тоже действовали исходя из «реалистичной» логики: старались найти наименее опасное решение здесь и сейчас.

Качели между высокими принципами и прагматикой, кажется, с тех пор не прекращаются. Государства то поддаются эмоциям и громким лозунгам, стремясь к идеалам справедливости и гуманизма, то так же быстро возвращаются к холодному расчёту сил и интересов. Такие колебания и определяют облик международных отношений.