Forwarded from Школа художественного перевода АЗАРТ
LORD BYRON
So We'll Go No More a Roving
So, we'll go no more a roving
So late into the night,
Though the heart be still as loving,
And the moon be still as bright.
For the sword outwears its sheath,
And the soul wears out the breast,
And the heart must pause to breathe,
And love itself have rest.
Though the night was made for loving,
And the day returns too soon,
Yet we'll go no more a roving
By the light of the moon.
WENDY COPE
Flowers
Some men never think of it.
You did. You'd come along
And say you'd nearly brought me flowers
But something had gone wrong.
The shop was closed. Or you had doubts-
The sort that minds like ours Dream up incessantly.
You thought
I might not want your flowers.
It made me smile and hug you then.
Now I can only smile.
But, look, the flowers you nearly brought
Have lasted all this while.
JAMES FENTON
The Ideal
This is where I came from.
I passed this way.
This should not be shameful
Or hard to say.
A self is a self.
It is not a screen.
A person should respect
What he has been.
This is my past
Which I shall not discard.
This is the ideal.
This is hard.
PHILIP LARKIN
The Winter Palace
Most people know more as they get older:
I give all that the cold shoulder.
I spent my second quarter-century
Losing what I had learnt at university
And refusing to take in what had happened since.
Now I know none of the names in the public prints,
And am starting to give offence by forgetting faces
And swearing I've never been in certain places.
It will be worth it, if in the end I manage
To blank out whatever it is that is doing the damage.
Then there will be nothing I know.
My mind will fold into itself, like fields, like snow.
STEPHEN CRANE
'In the desert'
In the desert
I saw a creature, naked, bestial,
Who, squatting upon the ground,
Held his heart in his hands,
And ate of it.
I said, 'Is it good, friend?'
'It is bitter - bitter,' he answered;
'But I like it
Because it is bitter,
And because it is my heart?'
EMILY DICKINSON
* * *
I was a Phebe – nothing more –
A Phebe – nothing less –
The little note that others dropt
I fitted into place –
I dwelt too low that any seek –
Too shy, that any blame –
A Phebe makes a little print
Upon the Floors of Fame –
LOUIS MACNEICE
The Brandy Glass
Only let it form within his hands once more-
The moment cradled like a brandy glass.
Sitting alone in the empty dining hall...
From the chandeliers the snow begins to fall
Piling around carafes and table legs
And chokes the passage of the revolving door.
The last diner, like a ventriloquist's doll
Left by his master, gazes before him, begs:
'Only let it form within my hands once more.
ANDREW MOTION
To Whom It May Concern
This poem about ice cream
has nothing to do with government,
with riot, with any political scheme.
It is a poem about ice cream. You see?
About how you might stroll into a shop
and ask: One Strawberry Split. One Mivvi.
What did I tell you? No one will die.
No licking tongues will melt like candle wax.
This is a poem about ice cream. Do not cry.
ELIZABETH JENNINGS
The Diamond Cutter
Not what the light will do but how he shapes it
And what particular colours it will bear,
And something of the climber's concentration
Seeing the white peak, setting the right foot there.
Not how the sun was plausible at morning
Nor how it was distributed at noon,
And not how much the single stone could show
But rather how much brilliance it would shun;
Simply a paring down, a cleaving to
One object, as the star-gazer who sees
One single comet polished by its fall
Rather than countless, untouched galaxies.
So We'll Go No More a Roving
So, we'll go no more a roving
So late into the night,
Though the heart be still as loving,
And the moon be still as bright.
For the sword outwears its sheath,
And the soul wears out the breast,
And the heart must pause to breathe,
And love itself have rest.
Though the night was made for loving,
And the day returns too soon,
Yet we'll go no more a roving
By the light of the moon.
WENDY COPE
Flowers
Some men never think of it.
You did. You'd come along
And say you'd nearly brought me flowers
But something had gone wrong.
The shop was closed. Or you had doubts-
The sort that minds like ours Dream up incessantly.
You thought
I might not want your flowers.
It made me smile and hug you then.
Now I can only smile.
But, look, the flowers you nearly brought
Have lasted all this while.
JAMES FENTON
The Ideal
This is where I came from.
I passed this way.
This should not be shameful
Or hard to say.
A self is a self.
It is not a screen.
A person should respect
What he has been.
This is my past
Which I shall not discard.
This is the ideal.
This is hard.
PHILIP LARKIN
The Winter Palace
Most people know more as they get older:
I give all that the cold shoulder.
I spent my second quarter-century
Losing what I had learnt at university
And refusing to take in what had happened since.
Now I know none of the names in the public prints,
And am starting to give offence by forgetting faces
And swearing I've never been in certain places.
It will be worth it, if in the end I manage
To blank out whatever it is that is doing the damage.
Then there will be nothing I know.
My mind will fold into itself, like fields, like snow.
STEPHEN CRANE
'In the desert'
In the desert
I saw a creature, naked, bestial,
Who, squatting upon the ground,
Held his heart in his hands,
And ate of it.
I said, 'Is it good, friend?'
'It is bitter - bitter,' he answered;
'But I like it
Because it is bitter,
And because it is my heart?'
EMILY DICKINSON
* * *
I was a Phebe – nothing more –
A Phebe – nothing less –
The little note that others dropt
I fitted into place –
I dwelt too low that any seek –
Too shy, that any blame –
A Phebe makes a little print
Upon the Floors of Fame –
LOUIS MACNEICE
The Brandy Glass
Only let it form within his hands once more-
The moment cradled like a brandy glass.
Sitting alone in the empty dining hall...
From the chandeliers the snow begins to fall
Piling around carafes and table legs
And chokes the passage of the revolving door.
The last diner, like a ventriloquist's doll
Left by his master, gazes before him, begs:
'Only let it form within my hands once more.
ANDREW MOTION
To Whom It May Concern
This poem about ice cream
has nothing to do with government,
with riot, with any political scheme.
It is a poem about ice cream. You see?
About how you might stroll into a shop
and ask: One Strawberry Split. One Mivvi.
What did I tell you? No one will die.
No licking tongues will melt like candle wax.
This is a poem about ice cream. Do not cry.
ELIZABETH JENNINGS
The Diamond Cutter
Not what the light will do but how he shapes it
And what particular colours it will bear,
And something of the climber's concentration
Seeing the white peak, setting the right foot there.
Not how the sun was plausible at morning
Nor how it was distributed at noon,
And not how much the single stone could show
But rather how much brilliance it would shun;
Simply a paring down, a cleaving to
One object, as the star-gazer who sees
One single comet polished by its fall
Rather than countless, untouched galaxies.
❤10👍6
Ну вот, надеюсь, вы успели немножко отдохнуть от моих постов. Дни были (и есть) хлопотливые: вернулся на лето в Россию, а тут, понятно, конь не валялся. Пока валял коня, зашел навестить Голышева; в частности, пожаловался ему, что когда ищешь в интернете книги по литературному мастерству, первой выскакивает «Слово живое и мертвое» Норы Галь; потом Чуковский, «Живой как жизнь» и «Высокое искусство»…
- А чему вы удивляетесь? – спросил Виктор Петрович.
- Ну как, - отвечаю, - вроде бы такие книжки писатели должны писать.
- А они ничего не соображают, Володь, - сказал Голышев.
Как всегда, просто и ясно.
- А чему вы удивляетесь? – спросил Виктор Петрович.
- Ну как, - отвечаю, - вроде бы такие книжки писатели должны писать.
- А они ничего не соображают, Володь, - сказал Голышев.
Как всегда, просто и ясно.
🔥55😁27👍13❤6🤣3
А вот вам и подтверждение из первых рук, и не от ноунейма какого-нибудь, а от самого Стивена Кинга:
“…most books about writing are filled with bullshit. Fiction writers, present company included, don’t understand very much about what they do—not why it works when it’s good, not why it doesn’t when it’s bad.” (On Writing)
“…most books about writing are filled with bullshit. Fiction writers, present company included, don’t understand very much about what they do—not why it works when it’s good, not why it doesn’t when it’s bad.” (On Writing)
👏40😁19❤14👍2
#впоискахстиля
Собрал небольшую библиотечку из пособий по литмастерству на русском и английском. Книги очень разные, некоторые русские откровенно плохи, но кое-что полезное, хотя бы по методу с красноречивым названием «от противного», можно извлечь из каждой. Буду делиться наблюдениями и мыслишками, возникающими в процессе переработки всей этой руды (а перерабатывать надо, раз взялся за гуж). Для начала – вот она, моя коллекция, может, кому пригодится (но здесь необходим дисклеймер: имеются противопоказания, необходимо проконсультироваться со специалистом!):
РУССКИЕ
1. М.Ильяхов и Л.Сарычева, «Пиши, сокращай»
2. Екатерина Оаро, «Держись и пиши»
3. Николай Кононов, «Автор, ножницы, бумага»
4. Екатерина Звонцова, «Причеши меня. Твой текст»
5. Самуил Лурье, «Техника текста»
6. «Как мы пишем», сборник 1930 г.
7. Нора Галь, «Слово живое и мертвое»
8. Корней Чуковский, "Живой как жизнь" и "Высокое искусство"
ИНОСТРАННЫЕ
1. William Strunk Jr. & E.B.White, The Elements of Style
1. William Zinsser, On Writing Well 😊
2. Anne Lamott, Bird by Bird
3. Kurt Vonnegut & Suzanne McConnell, Pity the Reader
4. Roy Peter Clark, Writing Tools
5. Mark Forsyth, The Elements of Eloquence
6. Steven Pinker, The Sense of Style
7. Ray Bradbury, Zen in the Art of Writing
8. Stephen King, On Writing: A Memoir of the Craft
Собрал небольшую библиотечку из пособий по литмастерству на русском и английском. Книги очень разные, некоторые русские откровенно плохи, но кое-что полезное, хотя бы по методу с красноречивым названием «от противного», можно извлечь из каждой. Буду делиться наблюдениями и мыслишками, возникающими в процессе переработки всей этой руды (а перерабатывать надо, раз взялся за гуж). Для начала – вот она, моя коллекция, может, кому пригодится (но здесь необходим дисклеймер: имеются противопоказания, необходимо проконсультироваться со специалистом!):
РУССКИЕ
1. М.Ильяхов и Л.Сарычева, «Пиши, сокращай»
2. Екатерина Оаро, «Держись и пиши»
3. Николай Кононов, «Автор, ножницы, бумага»
4. Екатерина Звонцова, «Причеши меня. Твой текст»
5. Самуил Лурье, «Техника текста»
6. «Как мы пишем», сборник 1930 г.
7. Нора Галь, «Слово живое и мертвое»
8. Корней Чуковский, "Живой как жизнь" и "Высокое искусство"
ИНОСТРАННЫЕ
1. William Strunk Jr. & E.B.White, The Elements of Style
1. William Zinsser, On Writing Well 😊
2. Anne Lamott, Bird by Bird
3. Kurt Vonnegut & Suzanne McConnell, Pity the Reader
4. Roy Peter Clark, Writing Tools
5. Mark Forsyth, The Elements of Eloquence
6. Steven Pinker, The Sense of Style
7. Ray Bradbury, Zen in the Art of Writing
8. Stephen King, On Writing: A Memoir of the Craft
🔥50👍11❤4
#впоискахстиля
Думал ли когда-нибудь бедный профессор заштатного университета с подростковым довеском к своей фамилии… нет, не так. Переформулирую вопрос в плохом, зато более правдивом стиле: мог ли обычный (не беднее других) преподаватель Корнелльского (не заштатного, а таки штатного – штата Нью-Йорк) университета Уильям Странк-всю-жизнь-младший представить себе, что его little book, скромное пособие по технике письма, обретет после его смерти громкую славу, разлетится по свету в десяти миллионах экземпляров, ляжет в основу торжественной кантаты (это не метафора) и даже через сотню лет все еще будет считаться едва ли не самым авторитетным руководством в своей области? Ответ: мог (мечтать, как говорится, не вредно), однако вряд ли представлял.
А виноват во всем его ученик, знаменитый нью-йоркерский – не путать с нью-йоркским – колумнист Элвин Брукс Уайт, который через добрых сорок лет после своего недолгого знакомства с профессором осовременил его маленькую книжицу и дополнил ее новыми советами, смягчив суровую риторику своего наставника и сделав его лаконичный опус по-настоящему удобочитаемым и универсальным. Примерно каждое второе из нынешних пособий по литмастерству (причем не только англоязычных – русских, как ни странно, тоже) начинается с трибьюта – ну хорошо, панегирика – старым мастерам, авторам The Elements of Style: вот, мол, были люди в наше время, ну а мы чем богаты, тем и рады, не обессудьте, любезный читатель. Стивен Кинг уважительно говорит о ней: there is little or no detectable bullshit in that book (надо признать, что в книге самого Кинга на ту же тему bullshit занимает весьма значительное место). И книжка эта действительно замечательная – емкая, точная; жаль только, что непереводимая по причине ее слишком уж тесной связи с английской грамматикой (мне когда-то предлагали, отказался: процентов пятьдесят минимум пришлось бы потерять).
Мораль этой истории, видимо, такова: если хочешь посмертной славы, не имей сто друзей, можешь не иметь даже ста долларов (хотя кому они когда мешали?), а имей только одного гиперспособного ученика.
А если их окажется двое? А десять?
Что ж, мечтать не вредно…
Думал ли когда-нибудь бедный профессор заштатного университета с подростковым довеском к своей фамилии… нет, не так. Переформулирую вопрос в плохом, зато более правдивом стиле: мог ли обычный (не беднее других) преподаватель Корнелльского (не заштатного, а таки штатного – штата Нью-Йорк) университета Уильям Странк-всю-жизнь-младший представить себе, что его little book, скромное пособие по технике письма, обретет после его смерти громкую славу, разлетится по свету в десяти миллионах экземпляров, ляжет в основу торжественной кантаты (это не метафора) и даже через сотню лет все еще будет считаться едва ли не самым авторитетным руководством в своей области? Ответ: мог (мечтать, как говорится, не вредно), однако вряд ли представлял.
А виноват во всем его ученик, знаменитый нью-йоркерский – не путать с нью-йоркским – колумнист Элвин Брукс Уайт, который через добрых сорок лет после своего недолгого знакомства с профессором осовременил его маленькую книжицу и дополнил ее новыми советами, смягчив суровую риторику своего наставника и сделав его лаконичный опус по-настоящему удобочитаемым и универсальным. Примерно каждое второе из нынешних пособий по литмастерству (причем не только англоязычных – русских, как ни странно, тоже) начинается с трибьюта – ну хорошо, панегирика – старым мастерам, авторам The Elements of Style: вот, мол, были люди в наше время, ну а мы чем богаты, тем и рады, не обессудьте, любезный читатель. Стивен Кинг уважительно говорит о ней: there is little or no detectable bullshit in that book (надо признать, что в книге самого Кинга на ту же тему bullshit занимает весьма значительное место). И книжка эта действительно замечательная – емкая, точная; жаль только, что непереводимая по причине ее слишком уж тесной связи с английской грамматикой (мне когда-то предлагали, отказался: процентов пятьдесят минимум пришлось бы потерять).
Мораль этой истории, видимо, такова: если хочешь посмертной славы, не имей сто друзей, можешь не иметь даже ста долларов (хотя кому они когда мешали?), а имей только одного гиперспособного ученика.
А если их окажется двое? А десять?
Что ж, мечтать не вредно…
❤42👍10
#впоискахстиля
Одна из главных причин устойчивой популярности Elements of Style – лаконизм и безапелляционность ее первого автора, Уилла Странка. Второй, Иби Уайт (так звучит на английском E.B.White), добродушно называет его «сержантом, отдающим команды своему взводу» (Sergeant Strunk snapping orders to his platoon). Интересно проследить за разницей в ритмике наших языков на примере, может быть, самого известного и чаще всего цитируемого совета – читай, приказа – Странка:
Omit needless words.
Это что-то двусложное и трехстопное; не то хорей с перевернутой вверх тормашками первой стопой, не то ямб с пропущенным слогом на второй. В любом случае, звучит и впрямь как приказ (еще и потому, что в английском нет различия между ты и вы, а столь краткое распоряжение без всяких любезностей вроде please и would you явно подразумевает первое, хотя в нарочитой беспардонности автора не упрекнешь).
На русский я могу перевести это только так:
Избегайте ненужных слов.
Конечно, в этом унылом анапесте есть свое вялое очарование – этакое поскрипывание ветхой брички по бескрайним русским просторам, – но воспринимать это как приказание? Увольте. Одно дело, когда вам говорят: гав-тяв-ряв! – попробуйте-ка ослушаться. А если так: ня-мня-мня-мня-мня, как та левая, рыжая киска в известном тикток-меме, – тогда извини, друг. Чего тебя слушать-то, если ты не мужик, а тряпка.
Все это снова к тому, насколько важна форма даже тогда, когда от нее якобы ничего не должно зависеть (как вы понимаете, мне все инфостиль покоя не дает). Смысл важнее слов, говорите? Ну-ну.
Одна из главных причин устойчивой популярности Elements of Style – лаконизм и безапелляционность ее первого автора, Уилла Странка. Второй, Иби Уайт (так звучит на английском E.B.White), добродушно называет его «сержантом, отдающим команды своему взводу» (Sergeant Strunk snapping orders to his platoon). Интересно проследить за разницей в ритмике наших языков на примере, может быть, самого известного и чаще всего цитируемого совета – читай, приказа – Странка:
Omit needless words.
Это что-то двусложное и трехстопное; не то хорей с перевернутой вверх тормашками первой стопой, не то ямб с пропущенным слогом на второй. В любом случае, звучит и впрямь как приказ (еще и потому, что в английском нет различия между ты и вы, а столь краткое распоряжение без всяких любезностей вроде please и would you явно подразумевает первое, хотя в нарочитой беспардонности автора не упрекнешь).
На русский я могу перевести это только так:
Избегайте ненужных слов.
Конечно, в этом унылом анапесте есть свое вялое очарование – этакое поскрипывание ветхой брички по бескрайним русским просторам, – но воспринимать это как приказание? Увольте. Одно дело, когда вам говорят: гав-тяв-ряв! – попробуйте-ка ослушаться. А если так: ня-мня-мня-мня-мня, как та левая, рыжая киска в известном тикток-меме, – тогда извини, друг. Чего тебя слушать-то, если ты не мужик, а тряпка.
Все это снова к тому, насколько важна форма даже тогда, когда от нее якобы ничего не должно зависеть (как вы понимаете, мне все инфостиль покоя не дает). Смысл важнее слов, говорите? Ну-ну.
👍28🔥13❤1
В понедельник опять наступил временный паралич (ну почему в мире не происходит ничего хорошего? вот хоть в Иране выбрали президентом вроде бы не последнего психа, но это, говорят, ни на что не влияет), и в целях реабилитации – тоже, увы, временной – решил перечитать что-нибудь классическое. Взял «Всю королевскую рать» – хорошая, кстати, книжка, рекомендую, кто не читал. И я не зря выбрал слово «классическое»: уже совершенно ясно, что лучшие русские переводы двадцатого века – это именно классика в своем праве, такая же, как наша школьная программа девятнадцатого, потому что именно там жил и действовал нормальный русский язык.
Поскольку издание у меня 82 года, начал я, как обычно, с предисловия. Я люблю советские предисловия. Раньше читал их ради крупиц информации об авторах (Википедии тогда еще не было), а теперь по двум причинам. Во-первых, они напоминают, что жизнь в условиях развитого сюрреализма, по крайней мере в нашей стране, не представляет собой ничего необычного, а во-вторых – что и это, слава богу, временно (вот привязалось словечко! да все временно). Ну и еще не вредно вспомнить, каким, простите за выражение, раком стояли тогда мозги у всех, включая меня.
Автор предисловия – Николай Анастасьев, известный советский критик. Я с ним даже как-то однажды говорил по телефону, потому что он был типа специалист по Томасу Вулфу, а я типа его переводил (ну, Анастасьев меня быстро поставил на место обычным в таких случаях вопросом: а ты кто такой?). Но это ладно, а тут меня вдруг поразила одна вещь. Он в предисловии не только объясняет, кто из героев хороший, а кто нет (а то вдруг неправильно поймут), но и сообщает, кто кого убил. Такой, знаете, жирный спойлер. И у этого я тоже вижу две причины. Первая: человек хорошо понимал, что его статью никто читать не станет (кроме жалкой кучки фриков вроде меня) и она играет чисто ритуальную роль, примерно как танец новозеландских регбистов перед матчем. И вторая: полное и абсолютное презрение к читателям (а кого они когда у нас волновали? можно подумать, что сейчас волнуют). То есть цель сообщить публике что-нибудь полезное не ставилась; интерес представляли только а) карьера и б) гонорар.
Такое социокультурное наблюдение.
Поскольку издание у меня 82 года, начал я, как обычно, с предисловия. Я люблю советские предисловия. Раньше читал их ради крупиц информации об авторах (Википедии тогда еще не было), а теперь по двум причинам. Во-первых, они напоминают, что жизнь в условиях развитого сюрреализма, по крайней мере в нашей стране, не представляет собой ничего необычного, а во-вторых – что и это, слава богу, временно (вот привязалось словечко! да все временно). Ну и еще не вредно вспомнить, каким, простите за выражение, раком стояли тогда мозги у всех, включая меня.
Автор предисловия – Николай Анастасьев, известный советский критик. Я с ним даже как-то однажды говорил по телефону, потому что он был типа специалист по Томасу Вулфу, а я типа его переводил (ну, Анастасьев меня быстро поставил на место обычным в таких случаях вопросом: а ты кто такой?). Но это ладно, а тут меня вдруг поразила одна вещь. Он в предисловии не только объясняет, кто из героев хороший, а кто нет (а то вдруг неправильно поймут), но и сообщает, кто кого убил. Такой, знаете, жирный спойлер. И у этого я тоже вижу две причины. Первая: человек хорошо понимал, что его статью никто читать не станет (кроме жалкой кучки фриков вроде меня) и она играет чисто ритуальную роль, примерно как танец новозеландских регбистов перед матчем. И вторая: полное и абсолютное презрение к читателям (а кого они когда у нас волновали? можно подумать, что сейчас волнуют). То есть цель сообщить публике что-нибудь полезное не ставилась; интерес представляли только а) карьера и б) гонорар.
Такое социокультурное наблюдение.
👍41🗿10❤🔥8😁4😐4
#ловичертенка
14. Точка после названия произведения, названия главы или имени автора
Как многие другие ошибки в пунктуации, эта кажется такой ерундовой, что о ней и упоминать-то не стоит. Тем более что и в печать этот чертик не пролезет: корректор поймает. Но – как и многие другие ошибки в пунктуации – она сразу выдает непрофессионализм переводчика, а ему (ей, нам или вам) это надо?
Даже авторы великой и прекрасной Elements of Style не обошли эту точку своим вниманием. Почему же она так действует на нервы профессионалам? Точка после названия превращает его в предложение, каковым оно, конечно, не является; это только начало чего-то большого, до финиша пока еще далеко, и даже намекать на него рановато. А в постноминальной позиции летально-терминальный характер этого знака препинания становится еще виднее. Даже человек беззаботный и не склонный к серьезным размышлениям чувствует, что точка – это мементо мори и удар судейского молоточка (ловите рифму, поэты, авось пригодится), но если копнуть глубже и взглянуть в самый корень, точка – это прокол в шкуре Небытия и ветерок, долетающий к нам из Вековечной Тьмы, а после имени она превращается в поцелуй дементора, контрольный выстрел в голову и гвоздь в крышку гроба.
Но автор жив, если вы читаете им написанное, даже если в реальности он уже умер. Потому что книга – не обычная реальность, а реальность, данная нам в ощущениях.
И заметьте, не я это сказал.
14. Точка после названия произведения, названия главы или имени автора
Как многие другие ошибки в пунктуации, эта кажется такой ерундовой, что о ней и упоминать-то не стоит. Тем более что и в печать этот чертик не пролезет: корректор поймает. Но – как и многие другие ошибки в пунктуации – она сразу выдает непрофессионализм переводчика, а ему (ей, нам или вам) это надо?
Даже авторы великой и прекрасной Elements of Style не обошли эту точку своим вниманием. Почему же она так действует на нервы профессионалам? Точка после названия превращает его в предложение, каковым оно, конечно, не является; это только начало чего-то большого, до финиша пока еще далеко, и даже намекать на него рановато. А в постноминальной позиции летально-терминальный характер этого знака препинания становится еще виднее. Даже человек беззаботный и не склонный к серьезным размышлениям чувствует, что точка – это мементо мори и удар судейского молоточка (ловите рифму, поэты, авось пригодится), но если копнуть глубже и взглянуть в самый корень, точка – это прокол в шкуре Небытия и ветерок, долетающий к нам из Вековечной Тьмы, а после имени она превращается в поцелуй дементора, контрольный выстрел в голову и гвоздь в крышку гроба.
Но автор жив, если вы читаете им написанное, даже если в реальности он уже умер. Потому что книга – не обычная реальность, а реальность, данная нам в ощущениях.
И заметьте, не я это сказал.
🔥44👍20😁7
#впоискахстиля
Волею судеб (странное выражение, да? как будто мало терпеть выходки своей собственной судьбы, она еще и подружек на помощь привлекает), так вот, волею, значит, судеб я в последнее время лучше познакомился с той областью перевода, о которой имел раньше только приблизительное представление. Это локализация игр. Может, наше знакомство станет еще теснее и мы даже подружимся – посмотрим. Но уже сейчас моя новая знакомая кое-чему меня научила.
Например. Раньше я все время твердил вслед за Бюффоном, что стиль – это человек; мне казалось, что стиль не может быть ничем иным, кроме как слепком с авторской индивидуальности. Но любой афоризм правдив только наполовину. Оказывается, стиль может быть вполне безликим и при этом сильно заряженным эмоционально – как раз таков он в набросках сюжетов и образах персонажей, с которыми имеют дело локализаторы.
Все герои компьютерных игр типичны или даже архетипичны. Геймеру не нужны проработанные характеры и сюжеты, прописанные в мельчайших подробностях, – ему довольно флакончиков, которые он наполнит коктейлями на свой вкус. Тут годится сравнение с музыкальными тональностями. Чтобы создать настроение, достаточно нескольких нот в ля мажор или ми минор, а симфонию писать не обязательно (да и не будет никто слушать симфонию, лишенную вашей индивидуальности). Даже один-единственный аккорд может быть очень выразительным – правда же, любители джаза? А когда в тексте есть эмоции, но нет личности автора, на передний план выходит владение переводчика литературным русским и умение передать стоящую за словами картинку (а заднего плана, собственно, и нет). Это превращает такие тексты в почти идеальные упражнения для переводчиков, своего рода гаммы или скорее этюды: если хочешь стать художником, научись сначала рисовать обычную лошадь так, чтобы она не смахивала на креветку, а уж потом берись изображать ахалтекинца.
Вот какая сложная штука стиль. Он не всегда бывает костюмом, скроенным по мерке автора, – иногда это резиновый комбинезончик. Выбирай по размеру и раскраске, натягивай и любуйся на себя в зеркало. Вернее, в экран компьютера.
Волею судеб (странное выражение, да? как будто мало терпеть выходки своей собственной судьбы, она еще и подружек на помощь привлекает), так вот, волею, значит, судеб я в последнее время лучше познакомился с той областью перевода, о которой имел раньше только приблизительное представление. Это локализация игр. Может, наше знакомство станет еще теснее и мы даже подружимся – посмотрим. Но уже сейчас моя новая знакомая кое-чему меня научила.
Например. Раньше я все время твердил вслед за Бюффоном, что стиль – это человек; мне казалось, что стиль не может быть ничем иным, кроме как слепком с авторской индивидуальности. Но любой афоризм правдив только наполовину. Оказывается, стиль может быть вполне безликим и при этом сильно заряженным эмоционально – как раз таков он в набросках сюжетов и образах персонажей, с которыми имеют дело локализаторы.
Все герои компьютерных игр типичны или даже архетипичны. Геймеру не нужны проработанные характеры и сюжеты, прописанные в мельчайших подробностях, – ему довольно флакончиков, которые он наполнит коктейлями на свой вкус. Тут годится сравнение с музыкальными тональностями. Чтобы создать настроение, достаточно нескольких нот в ля мажор или ми минор, а симфонию писать не обязательно (да и не будет никто слушать симфонию, лишенную вашей индивидуальности). Даже один-единственный аккорд может быть очень выразительным – правда же, любители джаза? А когда в тексте есть эмоции, но нет личности автора, на передний план выходит владение переводчика литературным русским и умение передать стоящую за словами картинку (а заднего плана, собственно, и нет). Это превращает такие тексты в почти идеальные упражнения для переводчиков, своего рода гаммы или скорее этюды: если хочешь стать художником, научись сначала рисовать обычную лошадь так, чтобы она не смахивала на креветку, а уж потом берись изображать ахалтекинца.
Вот какая сложная штука стиль. Он не всегда бывает костюмом, скроенным по мерке автора, – иногда это резиновый комбинезончик. Выбирай по размеру и раскраске, натягивай и любуйся на себя в зеркало. Вернее, в экран компьютера.
❤33🤔6👍3💯3
Неопытному переводчику часто бывает трудно понять, насколько хороший редактор ему достался. Конечно, и среди нас есть люди, уверенные в себе с самого начала и вступающие с редактором в спор чуть ли не по любому поводу, но такие, как правило, не способны прогрессировать. Обычный же начинающий склонен доверять редактору и принимать даже те поправки, которые кажутся сомнительными.
Но у плохой редактуры есть один верный признак – замена слова на синоним, который вы уже употребили в радиусе трех-четырех фраз от исправленного места. Плохой редактор действует как хороший (а иногда и плохой) корректор: упирается взглядом в каждую фразу по очереди, а вокруг ничего не видит. Один раз такую невнимательность можно простить, второй раз уже настораживает, а после третьей такой поправки можете начинать жалеть себя по-настоящему: с редактором вам, увы, не повезло.
Но у плохой редактуры есть один верный признак – замена слова на синоним, который вы уже употребили в радиусе трех-четырех фраз от исправленного места. Плохой редактор действует как хороший (а иногда и плохой) корректор: упирается взглядом в каждую фразу по очереди, а вокруг ничего не видит. Один раз такую невнимательность можно простить, второй раз уже настораживает, а после третьей такой поправки можете начинать жалеть себя по-настоящему: с редактором вам, увы, не повезло.
👍69❤9😭2🤔1
#ловичертенка
15. Дополнительное указание на время в придаточном времени
Это очень ходовой черт (странное сочетание, но раз бывают на свете ходовые механизмы, почему бы не быть и ходовым чертям?), и лучше всего показать, как он выглядит, на примере.
Нехорошо:
Когда я вечером пришел с работы домой, у меня в постели лежала мертвая лошадь.
Хорошо:
Придя вечером домой с работы, я обнаружил в своей постели мертвую лошадь.
Еще лучше:
Как-то вечером, придя с работы домой, я обнаружил у себя в постели мертвую лошадь.
Все придаточное времени целиком и служит указанием на время, и вставлять внутрь него дополнительные временные ориентиры, как правило, более размытые (вечером, в 1854 году, в детстве и т.п.), и некрасиво, и нелогично. Третий из приведенных вариантов хорош именно потому, что сначала задает более широкие временные рамки, затем сужает их, и только на третьем шаге, отыграв все стадии саспенса по очереди, наконец раскрывает интригу (создавая тем самым новую). На зачин повести или романа это, пожалуй, не тянет, но чем не начало рассказа?
15. Дополнительное указание на время в придаточном времени
Это очень ходовой черт (странное сочетание, но раз бывают на свете ходовые механизмы, почему бы не быть и ходовым чертям?), и лучше всего показать, как он выглядит, на примере.
Нехорошо:
Когда я вечером пришел с работы домой, у меня в постели лежала мертвая лошадь.
Хорошо:
Придя вечером домой с работы, я обнаружил в своей постели мертвую лошадь.
Еще лучше:
Как-то вечером, придя с работы домой, я обнаружил у себя в постели мертвую лошадь.
Все придаточное времени целиком и служит указанием на время, и вставлять внутрь него дополнительные временные ориентиры, как правило, более размытые (вечером, в 1854 году, в детстве и т.п.), и некрасиво, и нелогично. Третий из приведенных вариантов хорош именно потому, что сначала задает более широкие временные рамки, затем сужает их, и только на третьем шаге, отыграв все стадии саспенса по очереди, наконец раскрывает интригу (создавая тем самым новую). На зачин повести или романа это, пожалуй, не тянет, но чем не начало рассказа?
❤53🔥15👍12
Forwarded from Школа художественного перевода АЗАРТ
В летний пятничный вечер думаешь об отдыхе, а самый полезный отдых - активный. Изучение иностранных языков - отличный фитнес для мозга, а художественный перевод - еще и для души. Наталья Мавлевич приглашает на свои курсы в школе "Азарт":
Лето пролетает быстро. Не успеешь расположиться побездельничать, как уже пора думать про новые, осенние курсы. Я, конечно, всегда рада новичкам, но очень хотелось бы продолжить заниматься с теми, кто давно вошел в азарт и в «Азарт». Собираюсь обновить программу второго курса, включить туда отрывки из произведений Эрве Ле Теллье, Лорана Бине, Франсуа-Анри Дезерабля, Ромена Гари, потренироваться в игре слов, каламбурах, всяческих непереводимостях. Кроме того хорошо бы снова запустить курс сравнительной грамматики в ракурсе художественного перевода. Несколько желающих давно томятся в ожидании, к ним бы еще два-три любителя тонких материй – и группа заработает.
Новое тестовое задание уже на сайте https://perevodasart.ru/test/, переводы присылайте по адресу perevodasart@mail.ru
Лето пролетает быстро. Не успеешь расположиться побездельничать, как уже пора думать про новые, осенние курсы. Я, конечно, всегда рада новичкам, но очень хотелось бы продолжить заниматься с теми, кто давно вошел в азарт и в «Азарт». Собираюсь обновить программу второго курса, включить туда отрывки из произведений Эрве Ле Теллье, Лорана Бине, Франсуа-Анри Дезерабля, Ромена Гари, потренироваться в игре слов, каламбурах, всяческих непереводимостях. Кроме того хорошо бы снова запустить курс сравнительной грамматики в ракурсе художественного перевода. Несколько желающих давно томятся в ожидании, к ним бы еще два-три любителя тонких материй – и группа заработает.
Новое тестовое задание уже на сайте https://perevodasart.ru/test/, переводы присылайте по адресу perevodasart@mail.ru
❤🔥12👍9
Канальчик мой в летнюю жару не то чтобы совсем пересох, но заметно обмелел. Это нормальная смена сезонов. Скоро наступит осень, хлопот станет больше – у всех, кроме тех, у кого их и сейчас полон рот, – в нашей школе начнется очередной семестр с разными интересными новыми курсами…
А пока что-то вдруг захотелось пожелать всем хорошего остатка лета. Конечно, в мире творится черт знает что и мы все маемся и боремся кто как может, но все-таки совсем лишать себя житейских радостей неправильно. Ведь лето – это такая чудесная пора! Можно baden, можно Pilze und Beeren sammeln (это во мне вдруг проснулся школьный немецкий, но ничего, сейчас я быстренько усыплю его обратно), можно просто bain du soleil sur la plage (а этот еще откуда взялся? я его и не знал никогда)…
И если кто-нибудь скажет, что у вас в жизни все наперекосяк, вы сможете ответить: ну и что же, зато я знаю, как будет на иврите «червеобразная слепозмейка». Не знаете? Ну так я вам скажу. Нахшиль – вот как!
P.S. Только не думайте, что я совсем ушел в отпуск, я вам еще подкину до осени какую-нибудь полезную информацию.
А пока что-то вдруг захотелось пожелать всем хорошего остатка лета. Конечно, в мире творится черт знает что и мы все маемся и боремся кто как может, но все-таки совсем лишать себя житейских радостей неправильно. Ведь лето – это такая чудесная пора! Можно baden, можно Pilze und Beeren sammeln (это во мне вдруг проснулся школьный немецкий, но ничего, сейчас я быстренько усыплю его обратно), можно просто bain du soleil sur la plage (а этот еще откуда взялся? я его и не знал никогда)…
И если кто-нибудь скажет, что у вас в жизни все наперекосяк, вы сможете ответить: ну и что же, зато я знаю, как будет на иврите «червеобразная слепозмейка». Не знаете? Ну так я вам скажу. Нахшиль – вот как!
P.S. Только не думайте, что я совсем ушел в отпуск, я вам еще подкину до осени какую-нибудь полезную информацию.
❤69😁10🔥7👍5🥰3
Читаю детские стишки на одном диком языке (автора, верней авторку, зовут Шломит - то есть Суламифь - Коэн Асиф, если я правильно разобрал эти закорючки), и один как-то зашел. Точнее, запал. Или застрял… Называется «А-цева а-шмини» (ударения: ацЕва ашминИ). И пока Кружков не видит, я его взял да перевел. Ну, не перевел, а так. В общем, вот.
ВОСЬМОЙ ЦВЕТ
Глядел я на восьмицветную
радугу в вышине.
Ты просто плохо считаешь,
дома сказали мне.
Семь же цветов у радуги, ничего там другого нет.
Как он тогда называется,
этот твой цвет?
А нет у него названия.
Восьмой, который сверкает
в радуге для меня –
только я его вижу,
только я.
ВОСЬМОЙ ЦВЕТ
Глядел я на восьмицветную
радугу в вышине.
Ты просто плохо считаешь,
дома сказали мне.
Семь же цветов у радуги, ничего там другого нет.
Как он тогда называется,
этот твой цвет?
А нет у него названия.
Восьмой, который сверкает
в радуге для меня –
только я его вижу,
только я.
❤103👍26🥰9
Начинается осенний (точнее, пока еще предосенний) движ.
Будет еще День открытых окошек - в самом конце августа или начале сентября, дата уточняется.
Будет еще День открытых окошек - в самом конце августа или начале сентября, дата уточняется.
👍7
Forwarded from Школа художественного перевода АЗАРТ
Утро понедельника, петушок пропел давно.
Мы начинаем неделю с хорошей новости: школа «Азарт» готова к работе в новом осеннем семестре.
ПРИГЛАШАЕМ НА КУРСЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПЕРЕВОДА:
- с английского (проза), под руководством Виктора Голышева и Владимира Бабкова;
- с французского (проза) под руководством Натальи Мавлевич;
- с итальянского под руководством Анны Ямпольской;
- с китайского (проза) под руководством Алины Перловой;
- английской поэзии под руководством Григория Кружкова;
- французской поэзии под руководством Елены Баевской;
А ТАКЖЕ:
- спецкурс Натальи Мавлевич – сравнительной грамматики французского и русского языков для художественного перевода;
- спецкурс Владимира Бабкова «Как писать с(т)ильно» – критический и практический анализ письма русско- и англоязычных авторов в разных жанрах;
И ЕЩЕ:
для серьезных людей – переводческая студия Натальи Мавлевич, где вы сможете довести до блеска (а возможно, и до издания) книжку или рассказ.
Условия приема на сайте perevodasart.ru
Мы начинаем неделю с хорошей новости: школа «Азарт» готова к работе в новом осеннем семестре.
ПРИГЛАШАЕМ НА КУРСЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПЕРЕВОДА:
- с английского (проза), под руководством Виктора Голышева и Владимира Бабкова;
- с французского (проза) под руководством Натальи Мавлевич;
- с итальянского под руководством Анны Ямпольской;
- с китайского (проза) под руководством Алины Перловой;
- английской поэзии под руководством Григория Кружкова;
- французской поэзии под руководством Елены Баевской;
А ТАКЖЕ:
- спецкурс Натальи Мавлевич – сравнительной грамматики французского и русского языков для художественного перевода;
- спецкурс Владимира Бабкова «Как писать с(т)ильно» – критический и практический анализ письма русско- и англоязычных авторов в разных жанрах;
И ЕЩЕ:
для серьезных людей – переводческая студия Натальи Мавлевич, где вы сможете довести до блеска (а возможно, и до издания) книжку или рассказ.
Условия приема на сайте perevodasart.ru
👍27
#впоискахстиля
Когда читаешь разнообразные пособия по литературному мастерству (на английском их уйма, а на русском гораздо меньше, и то в основном переводные), складывается впечатление, что самая низкопробная и наиболее презираемая пишущими людьми часть речи – это наречие. От употребления «лишних» наречий предостерегают буквально все; даже Стивен Кинг, чья On Writing состоит в основном из болтовни «за жизнь» и содержит крайне мало практических рекомендаций, и тот на них оттоптался.
Конечно, не стоит на каждом шагу писать «громко выкрикнул» или «тихонько прошептала» (хотя плеоназмы – это тоже прием в своем праве), но разве «высокий небоскреб» или «стройная красавица» лучше? В неумелых переводах – если поближе к привычному – частенько попадаются еще и «паразитные» причастия («Мы увидели стоящий на берегу домик»), а кривых деепричастий и вовсе не счесть. Так что ж теперь, отказаться на всякий случай от всего, кроме существительных и глаголов? По-моему, как раз наоборот: чем сложнее правильно пустить в ход какое-нибудь языковое средство, тем лучше оно работает, если уместно. И наречия иногда раскрашивают прозу не хуже, чем прилагательные, а создать нужное настроение – это для писателя (и, соответственно, переводчика) задача первостепенной важности. Я уж не говорю о ритме, мелодичности и тому подобных вещах.
В общем, как-то обидно мне стало за наречия. Зря на них так накинулись. Без них ведь даже не разберешься, что такое хорошо и что такое плохо, – хотя бы потому, что и спросить об этом не сможешь.
Когда читаешь разнообразные пособия по литературному мастерству (на английском их уйма, а на русском гораздо меньше, и то в основном переводные), складывается впечатление, что самая низкопробная и наиболее презираемая пишущими людьми часть речи – это наречие. От употребления «лишних» наречий предостерегают буквально все; даже Стивен Кинг, чья On Writing состоит в основном из болтовни «за жизнь» и содержит крайне мало практических рекомендаций, и тот на них оттоптался.
Конечно, не стоит на каждом шагу писать «громко выкрикнул» или «тихонько прошептала» (хотя плеоназмы – это тоже прием в своем праве), но разве «высокий небоскреб» или «стройная красавица» лучше? В неумелых переводах – если поближе к привычному – частенько попадаются еще и «паразитные» причастия («Мы увидели стоящий на берегу домик»), а кривых деепричастий и вовсе не счесть. Так что ж теперь, отказаться на всякий случай от всего, кроме существительных и глаголов? По-моему, как раз наоборот: чем сложнее правильно пустить в ход какое-нибудь языковое средство, тем лучше оно работает, если уместно. И наречия иногда раскрашивают прозу не хуже, чем прилагательные, а создать нужное настроение – это для писателя (и, соответственно, переводчика) задача первостепенной важности. Я уж не говорю о ритме, мелодичности и тому подобных вещах.
В общем, как-то обидно мне стало за наречия. Зря на них так накинулись. Без них ведь даже не разберешься, что такое хорошо и что такое плохо, – хотя бы потому, что и спросить об этом не сможешь.
❤52👍24💯6✍4🤝4