Ivan Davydov

Вспомнил почему-то.
(Вернее, не почему-то, начал один проект, но похвастаюсь позже, когда будет, чем хвастаться.)
В феврале 22-го (но ДО, незадолго ДО) я оказался в Сольвычегодске. Осмотрел все, что положено, а потом зашел в арестный дом, где только-только открылся музей.
Музей бедноватый, в бывших камерах – деревянные кровати, застеленные дешевеньким современным бельем, на стенах – какие-то бумажки с рассказами о рационе прежних сидельцев. Зато пожилая сотрудница оказалась невероятно гостеприимной. Не хотела отпускать, напоила чаем в подсобке, проговорили с ней час, наверное.
- Я ведь и не думала, что снова доживу до таких времен, когда начнут сажать за политику. Вас, молодых, жалко.
Потом обидела слегка:
- Знаете, - спросила, - такого поэта, Николая Алексеевича Некрасова?
Подумав, сознался:
- Знаю.
- А знаете, почему его юбилей замалчивают и никак не отмечают?
В декабре 21-го Николаю Алексеевичу как раз 200 лет исполнилось, и, кажется, его юбилей не замалчивали, но я не стал спорить.
- Почему?
- Да потому что его стихи – они же как будто про нас! Про наше время! Помните «Размышления у парадного подъезда»? Как будто сейчас написано!
Последняя комната в арестном доме – «Музей СССР». Ленин, Олимпийский Мишка, Гагарин, самодельный стенд с перечислением разнообразных достижений.
- Это я все сама, - сообщила моя собеседница. – Тогда мы все-таки получше жили. Вы-то, молодые, не помните.
Я был озадачен немного. Но за чай и беседу искренне поблагодарил.

❤216👍73😁36😢17👏12🥴9🌚2💔2💩1

www.tgoop.com/ivanfdavydov/3179

5.81K viewsedited  Oct 15 at 18:33

Вспомнил почему-то.
(Вернее, не почему-то, начал один проект, но похвастаюсь позже, когда будет, чем хвастаться.)
В феврале 22-го (но ДО, незадолго ДО) я оказался в Сольвычегодске. Осмотрел все, что положено, а потом зашел в арестный дом, где только-только открылся музей.
Музей бедноватый, в бывших камерах – деревянные кровати, застеленные дешевеньким современным бельем, на стенах – какие-то бумажки с рассказами о рационе прежних сидельцев. Зато пожилая сотрудница оказалась невероятно гостеприимной. Не хотела отпускать, напоила чаем в подсобке, проговорили с ней час, наверное.
- Я ведь и не думала, что снова доживу до таких времен, когда начнут сажать за политику. Вас, молодых, жалко.
Потом обидела слегка:
- Знаете, - спросила, - такого поэта, Николая Алексеевича Некрасова?
Подумав, сознался:
- Знаю.
- А знаете, почему его юбилей замалчивают и никак не отмечают?
В декабре 21-го Николаю Алексеевичу как раз 200 лет исполнилось, и, кажется, его юбилей не замалчивали, но я не стал спорить.
- Почему?
- Да потому что его стихи – они же как будто про нас! Про наше время! Помните «Размышления у парадного подъезда»? Как будто сейчас написано!
Последняя комната в арестном доме – «Музей СССР». Ленин, Олимпийский Мишка, Гагарин, самодельный стенд с перечислением разнообразных достижений.
- Это я все сама, - сообщила моя собеседница. – Тогда мы все-таки получше жили. Вы-то, молодые, не помните.
Я был озадачен немного. Но за чай и беседу искренне поблагодарил.

BY Ivan Davydov