Часть II. Немножко более подробно о преодолении корреляционизма у Мейясу. Принцип присутствия.
В «После конечности» есть часть (называется «Принцип фактуальности»), где Мейясу, пользуясь весьма хитрой терминологией, окончательно решает покончить с корреляционистами. Задача простая: показать, что корреляционистская фактичность (эпистемологическая безосновность всего того, что дано в феноменальном опыте) — это контингентность (безосновность НА САМОМ ДЕЛЕ). С этой целью он придумывает диалог, в котором встречаются христианский догматик, атеист, субъективный идеалист, корреляционист-агностик (хз, почему корреляционист не может быть кем-то ещё) и спекулятивный материалист. Следует уточнить, что спекулятивный материалист — это старина Мейясу, тогда как другие участники дискуссии — это люди со своего рода dementia praecox, ранней деменцией. В нашем мире судьба спекулятивного философа просто совпала бы с описанным в эпиграфе, но в воображаемом мире Квентина диалог складывается иначе. Беседа умного Мейясу и его собеседников выстраивается вокруг темы посмертия: что будет, когда меня не будет? Максимально краткая реконструкция с комментариями:
Христианин— «Буду созерцать Бога».
Атеист— «А я просто исчезну».
Для аргументации Мейясу существенно следующее: каждый из них утверждает, что «ЗНАЕТ» это. Заявление о таком знании будет существенно в продолжении диалога:
Корреляционист-хуй-знает-почему-агностик — «Ваши верования хороши, но теоретически нельзя рассудить, кто прав. Если вы утверждаете, что знаете, что будет, вы себе противоречите, потому что ещё живы».
На этом этапе следует держать в голове следующее: Мейясу утверждает, что христианин и атеист предъявили «реалистичные тезисы» об измерении «в-себе», тогда как корреляционист просто аннулировал их, обвиняя их в своего рода прагматически-содержательном противоречии (нельзя быть и не-быть). Почему верующий в данном контексте не верит, а знает — одному грядущему Богу известно. Да, у атеиста противоречие, но нельзя не заметить, что в аргументации Мейясу «Я» атеиста задним числом уравнивается с простым мясцом или телесной оболочкой. Мейясу сам залез в измерение чистой феноменологии, но в его размышлениях о смерти не производится различия между эмпирическим индивидом и Я (которое только в измерении феноменального и существует). Эту информацию также следует удерживать в оперативной памяти, поскольку это различение важно в контексте разговора о смерти. Дальше следует наиболее важная часть для «проталкивания телеги через рот», ведь в спор врывается четвертый оппонент:
Субъективный идеалист — «Каждая из трёх озвученных точек зрения плоха [и наплевать, что точек зрения было озвучено две], потому что никакие экстрафеноменальные посмертные расклады просто-напросто немыслимы. Возможно только одно: мыслить себя сейчас, т.е. руководствоваться единственно непосредственным доступным опытом Я, которое находит себя в моменте. Таким образом, постмортем немыслимо, а попытки его помыслить ведут к противоречию. Следовательно, «я могу только существовать и всегда существовать так, как я существую сейчас» [в русском варианте переводчик деликатно сгладила это «всегда существовать», ну да, чего не сделаешь, чтобы наш спекулятивный воин не выглядел кретином].
Но из субъективного идеализма (не в dementia edition) с его непосредственным опытом Я никак не следует это «всегда». Идеалист вполне может мыслить своё постмортем состояние и впадёт в явное противоречие только в том случае, если попытается прямо СЕЙЧАС феноменально воспроизвести свое АКТУАЛЬНОЕ не-существование (другими словами, в эту самую секунду мысленно воссоздать экстрафеноменальное в феноменальном). Обреченность идеалиста на Я или его феноменальное никак не влечет логического отрицания грядущей смерти (прекращения феноменального опыта), но лишь заставляет констатировать, что прямо сейчас она может со мной сосуществовать только в виде простой идеи (некоего X), хотя в будущем это иное состояние действительно может иметь место и быть безотносительным моему мышлению.
Часть II. Немножко более подробно о преодолении корреляционизма у Мейясу. Принцип присутствия.
В «После конечности» есть часть (называется «Принцип фактуальности»), где Мейясу, пользуясь весьма хитрой терминологией, окончательно решает покончить с корреляционистами. Задача простая: показать, что корреляционистская фактичность (эпистемологическая безосновность всего того, что дано в феноменальном опыте) — это контингентность (безосновность НА САМОМ ДЕЛЕ). С этой целью он придумывает диалог, в котором встречаются христианский догматик, атеист, субъективный идеалист, корреляционист-агностик (хз, почему корреляционист не может быть кем-то ещё) и спекулятивный материалист. Следует уточнить, что спекулятивный материалист — это старина Мейясу, тогда как другие участники дискуссии — это люди со своего рода dementia praecox, ранней деменцией. В нашем мире судьба спекулятивного философа просто совпала бы с описанным в эпиграфе, но в воображаемом мире Квентина диалог складывается иначе. Беседа умного Мейясу и его собеседников выстраивается вокруг темы посмертия: что будет, когда меня не будет? Максимально краткая реконструкция с комментариями:
Христианин— «Буду созерцать Бога».
Атеист— «А я просто исчезну».
Для аргументации Мейясу существенно следующее: каждый из них утверждает, что «ЗНАЕТ» это. Заявление о таком знании будет существенно в продолжении диалога:
Корреляционист-хуй-знает-почему-агностик — «Ваши верования хороши, но теоретически нельзя рассудить, кто прав. Если вы утверждаете, что знаете, что будет, вы себе противоречите, потому что ещё живы».
На этом этапе следует держать в голове следующее: Мейясу утверждает, что христианин и атеист предъявили «реалистичные тезисы» об измерении «в-себе», тогда как корреляционист просто аннулировал их, обвиняя их в своего рода прагматически-содержательном противоречии (нельзя быть и не-быть). Почему верующий в данном контексте не верит, а знает — одному грядущему Богу известно. Да, у атеиста противоречие, но нельзя не заметить, что в аргументации Мейясу «Я» атеиста задним числом уравнивается с простым мясцом или телесной оболочкой. Мейясу сам залез в измерение чистой феноменологии, но в его размышлениях о смерти не производится различия между эмпирическим индивидом и Я (которое только в измерении феноменального и существует). Эту информацию также следует удерживать в оперативной памяти, поскольку это различение важно в контексте разговора о смерти. Дальше следует наиболее важная часть для «проталкивания телеги через рот», ведь в спор врывается четвертый оппонент:
Субъективный идеалист — «Каждая из трёх озвученных точек зрения плоха [и наплевать, что точек зрения было озвучено две], потому что никакие экстрафеноменальные посмертные расклады просто-напросто немыслимы. Возможно только одно: мыслить себя сейчас, т.е. руководствоваться единственно непосредственным доступным опытом Я, которое находит себя в моменте. Таким образом, постмортем немыслимо, а попытки его помыслить ведут к противоречию. Следовательно, «я могу только существовать и всегда существовать так, как я существую сейчас» [в русском варианте переводчик деликатно сгладила это «всегда существовать», ну да, чего не сделаешь, чтобы наш спекулятивный воин не выглядел кретином].
Но из субъективного идеализма (не в dementia edition) с его непосредственным опытом Я никак не следует это «всегда». Идеалист вполне может мыслить своё постмортем состояние и впадёт в явное противоречие только в том случае, если попытается прямо СЕЙЧАС феноменально воспроизвести свое АКТУАЛЬНОЕ не-существование (другими словами, в эту самую секунду мысленно воссоздать экстрафеноменальное в феноменальном). Обреченность идеалиста на Я или его феноменальное никак не влечет логического отрицания грядущей смерти (прекращения феноменального опыта), но лишь заставляет констатировать, что прямо сейчас она может со мной сосуществовать только в виде простой идеи (некоего X), хотя в будущем это иное состояние действительно может иметь место и быть безотносительным моему мышлению.
With the administration mulling over limiting access to doxxing groups, a prominent Telegram doxxing group apparently went on a "revenge spree." The Channel name and bio must be no more than 255 characters long Polls Matt Hussey, editorial director at NEAR Protocol also responded to this news with “#meIRL”. Just as you search “Bear Market Screaming” in Telegram, you will see a Pepe frog yelling as the group’s featured image. Telegram users themselves will be able to flag and report potentially false content.
from us
