La Pensée Française

Сегодня утром нас покинул Франсуа Ларюэль.

«В западном мышлении человек всегда был великой, но в то же время нестабильной фигурой, подвижной идеей, историко-философским событием, чей изначальный пейзаж можно было описать, а конец — предвидеть. Рекой, находившей свой исток где-то в Греции и через несколько километров от нее со скоростью метеора уходившей под землю, затягиваясь водоворотом своей короткой истории. То был человек как каркас и одновременно периферия логоса; как пена, морщина или мерцание на теле истории; как игра, в которой пересекаются великие авторитарные универсалии: Пол, Язык, Власть, Воля, Смысл. То был человек, которого философ соглашался признать только как желающее существо, говорящее существо, властное существо или означивающее существо. Да, он признавался как субъект, но не как субъект особой науки. Он оставался просто-напросто субъектом антропологического мифа, находящего перед собой если не объекты, то по крайней мере объективность, из-за чего он мог быть самим собой только при условии, что стремился к себе и отчуждался в универсалиях, постоянно возвращаясь к себе и отвоёвывая свою суть. То был человек, который потерял свою конечность, благодаря философу, бесконечный и конечный, столь же гетерогенный, сверхдетерминированный и эфемерный как сама История: человек антропо-логии или, но тут нет большой разницы, человек во смерти антропологии. То был человек, о котором нам говорили, что он умер, не заметив, что «смерть человека» была лозунгом, развращённым историей и опиравшимся на всё то же сущностное предубеждение (предубеждение унитарное), что «антропология» и «гуманизм», которым пообещали адский огонь, но заслуживающие одного: безразличия. Строгая наука о человеке начинается с отбрасывания этих унитарных мифов. Она начинается с утверждения радикальной автономии субъекта и его конечности «по эту сторону» всеобщих предикатов. Истощение антропологии, перемешавшейся со смертью человека, — вот итоговый результат греко-унитарной мысли».

www.tgoop.com/jesuistropchaud/704

1.9K viewsedited  Oct 28 at 20:32

Сегодня утром нас покинул Франсуа Ларюэль.

«В западном мышлении человек всегда был великой, но в то же время нестабильной фигурой, подвижной идеей, историко-философским событием, чей изначальный пейзаж можно было описать, а конец — предвидеть. Рекой, находившей свой исток где-то в Греции и через несколько километров от нее со скоростью метеора уходившей под землю, затягиваясь водоворотом своей короткой истории. То был человек как каркас и одновременно периферия логоса; как пена, морщина или мерцание на теле истории; как игра, в которой пересекаются великие авторитарные универсалии: Пол, Язык, Власть, Воля, Смысл. То был человек, которого философ соглашался признать только как желающее существо, говорящее существо, властное существо или означивающее существо. Да, он признавался как субъект, но не как субъект особой науки. Он оставался просто-напросто субъектом антропологического мифа, находящего перед собой если не объекты, то по крайней мере объективность, из-за чего он мог быть самим собой только при условии, что стремился к себе и отчуждался в универсалиях, постоянно возвращаясь к себе и отвоёвывая свою суть. То был человек, который потерял свою конечность, благодаря философу, бесконечный и конечный, столь же гетерогенный, сверхдетерминированный и эфемерный как сама История: человек антропо-логии или, но тут нет большой разницы, человек во смерти антропологии. То был человек, о котором нам говорили, что он умер, не заметив, что «смерть человека» была лозунгом, развращённым историей и опиравшимся на всё то же сущностное предубеждение (предубеждение унитарное), что «антропология» и «гуманизм», которым пообещали адский огонь, но заслуживающие одного: безразличия. Строгая наука о человеке начинается с отбрасывания этих унитарных мифов. Она начинается с утверждения радикальной автономии субъекта и его конечности «по эту сторону» всеобщих предикатов. Истощение антропологии, перемешавшейся со смертью человека, — вот итоговый результат греко-унитарной мысли».

BY La Pensée Française