Камерой Фигероа мог установить любые погоду и время суток в кадре. Как в «Жертвах греха» Эмилио Фернандеса (с которым оператор сделал более двадцати картин) – яростной и слезливой социальной мелодраме, на которую молятся западные киноманы. День выглядит сумрачным, а ночь подсвечивается миллионом огней и разнузданной атмосферой кабаре.

Мрачная манера Фигероа идеально легла на жёсткий мир, полный грязи и подонков в многочисленных закоулках мелкого мексиканского города. Можно только представить, как оператор мог бы снять «Печать зла» Уэллса.

Фигероа часто говорил о создании мексиканского образа. Его фильмы, – давно уже часть культурного кода, который сформировал мексиканскую визуальную идентичность и культуру в середине прошлого века. И неотъемлемой её частью были подобные нуарные истории.