У храма Христа Спасителя четыре памятника, посвященных истории Русской православной церкви.

Иову – первому патриарху РПЦ.

Гермогену – патриарху, который боролся за независимость Русского царства и умер в польском заточении в Смутные времена.

Патриарху Тихону – первому патриарху после Синодального периода.

Патриарху Алексию II и митрополиту Лавру – в память об объединении РПЦ и РПЦЗ.

Почему я об этом рассказываю? Потому что, как мне кажется, должен быть еще один памятник – патриарху Никону и протопопу Аввакуму. Как символ замирения и всепрощения. В память о тысячах безвинно убиенных православных. Как знак, что мы – люди одной веры и культуры несмотря на разную обрядовость.

Я не призываю к экуменизму. Пусть каждая Церковь живет так, как считает правильным. Но простить друг друга за ошибки прошлого необходимо.

Хочется накатать большую простыню пространного текста, но лучше скажу – невероятно! Пережить трагедию страны и людей, которые были выброшены из Родины волей истории.

Из спектакля. Стихи Иосифа Бродского

В Петербурге снег и непогода,
В Петербурге горестные мысли,
Проживая больше год от года,
Удивляться в Петербурге жизни.

Приезжать на Родину в карете,
Приезжать на Родину в несчастьи,
Приезжать на Родину для смерти,
Умирать на Родине со страстью.

Умираешь, ну и Бог с тобою,
Во гробу, как в колыбельке чистой,
Привыкать на родине к любови,
Привыкать на родине к убийству.

Боже мой, любимых, пережитых,
Уничтожить хочешь - уничтожишь,
Подними мне руку для защиты,
Если пощадить меня не можешь.

Если ты не хочешь. И не надо.
И в любви, испуганно ловимой,
Поскользнись на родине и падай,
Оказавшись во крови любимой.

Уезжать, бежать из Петербурга.
И всю жизнь летит до поворота,
До любви, до сна, до переулка
Зимняя карета идиота.

Все же, несколько слов. Лично для меня, события двух революций 1917 года и последовавших за ними Гражданской войны и Русского исхода – главная трагедия русской истории.

Не знаю почему, но эту боль переживать нестерпимо. Часто эта боль сродни физической. Как будто, события тех лет не касаются моей современной жизни. Тем не менее, я воспринимаю эту трагедию – трагедию своего народа – как личную. Я переживаю эту боль, как носитель исторической памяти своего народа.

Много было крови после. Много крови сейчас. И все это отголоски трагедии 1917 года, когда естественный исторический процесс жизни русского государства и русской народа был нарушен.

После – коллективизация, раскулачивание, расказачивание, попытки уничтожить Русскую православную церковь и много других уродливых проявлений власти диктатуры.

И теперь мы плывем в историческом безвременье, в культурном сиротстве. Народ без корней и люди без памяти.

Наша родная культура, для многих из нас, – объект исследования, а не живая традиция. Мы пытаемся продраться к этой культуре через наслоение утрат, иллюзий и фальсификаций. И возможно, однажды мы сможем вернуться в колею своей истории и культуры. Но возможно и нет. Как Бог управит.

В постановке Бутусова пьесы «Бег», помимо булгаковского текста, есть вкрапления стихов Бродского, Довлатова и Александра Володина. Стихотворения органично переплетаются с текстом Булгакова, дополняя и расширяя его. Вчера поделился Бродским, сегодня – стихи Александра Володина.

Надо следить за своим лицом,
чтоб никто не застал врасплох,
чтоб не понял никто, как плох,
чтоб никто не узнал о том.
Стыдно с таким лицом весной.
Грешно, когда небеса сини,
белые ночи стоят стеной —
белые ночи, черные дни.
Скошенное — виноват!
Мрачное — не уследил!
Я бы другое взял напрокат,
я не снимая его б носил,
я никогда не смотрел бы вниз,
скинул бы переживаний груз.
Вы оптимисты? И я оптимист.
Вы веселитесь? И я веселюсь.

И чтобы вы понимали, как это было на сцене (в одном из нескольких прочтений)

Продолжаем путешествие по Брянской губернии в Путеводителе. На этот раз – беседа-лонгрид с иллюстратором Олей Молявкой о том, как полюбить свою малую родину.

Из Петербурга пришла огромная посылка от Маши Емельяновой. В посылке – три образа для съемки от моего любимого петербургского (и вообще) бренда.

Не удержался и примерил мужской образ на себе. Чувствую себя одновременно поморцем и героем Шукшина из «Калины красной». Ах, хорошо! Все б мужчины так ходили – жили бы в другой стране.

Последние несколько лет мне часто снятся сны, в которых я оказываюсь в Усть-Лабинске или Клетне-Высоковске. В Усть-Лабинске живет бабушка Тоня – кубанская линия. В Клетне и Высоковске когда-то жила бабушка Маша – брянская линия.

И из сна в сон все меняется. Всегда сон ни капли не похож на действительность. Миры, которые я вижу во снах, вообще сложно описать. Всегда во снах разные события, разные люди – родственники, друзья, знакомые или собирательные образы, которые сгенерировало мое подсознание. У каждого сна свой сюжет, своя реальность, которая существует по отличным от действительности законам. Но каждый сон проходит в предельно ясном осознании места, в котором я нахожусь.

Каждый сон про Усть-Лабинск я неосознанно ищу бабушку – и не нахожу. В каждом сне про Клетню-Высоковск – покой, которого не знаю в жизни.

Не помню, в какой момент это началось, но сны эти все чаще. Отчасти, какие-то хлудовские сны.

Пять лет спустя – и совсем скоро – релиз альбома «С прочностью нитки» Мегаполиса. Уже можно послушать одну из песен нового альбома.

С музыкой «Мегаполиса» я иду уже около 10 лет. И пройду всю жизнь. В этой музыке (именно в музыке) – мои переживания, чаяния и тревоги. Приобретения и разочарования. Моя петербургская и брянская жизнь. Мое школьничество, студенчество и все, что было и будет после. Моя память. Эта музыка – неотъемлемая часть меня.

Релиз 17 апреля в Москве. Москвичи, сходите за меня – настойчивое рекомендую.